Котел смерти в Курляндии. Хроника сражений группы армий «Север». 1944–1945
Франц Куровски








Известный немецкий историк Франц Куровски посвятил свою книгу боям за Прибалтику в период с июля 1944 г. вплоть до капитуляции Германии в мае 1945 г., основное внимание уделив Курляндскому плацдарму, ставшему в конце концов Курляндским котлом смерти. Автор анализирует стратегию и тактику ведения боевых действий обеих сторон в битвах за Эстонию, Латвию и Литву, подробнейшим образом описывая расстановку сил, ход танковых, воздушных и морских сражений с точным указанием численности боевых соединений, их вооружения и командного состава. Особый интерес вызывают выдержки из подлинных документов и воспоминаний очевидцев — солдат и офицеров действующих армий. Книга снабжена картами и фотоматериалами. В приложении приведены сводки командования вермахта о ходе сражений в Курляндии.






Франц Куровски

Котел смерти в Курляндии

Хроника сражений группы армий «Север»

1944–1945





Введение


Вспять к вратам рейха


Когда начатая 22 июня 1944 года битва на земле Белоруссии, названная советским военным руководством операцией «Багратион», завершилась 27 июля взятием Бреста, итоги ее намного превзошли расчеты русских. В руках советских войск снова оказалась вся Белоруссия. За 34 дня Красная армия прошла путь длиной более 700 километров. В треугольнике между Витебском, Бобруйском и Минском были уничтожены две германские армии. Из 38 германских дивизий, которые сражались на этом громадном пространстве, 28 были разгромлены и прекратили свое существование. Потери вермахта составили 398 000 солдат и офицеров убитыми, ранеными, пропавшими без вести и пленными. (В нашей историографии хронологические рамки операции «Багратион» 23 июня — 29 августа с выходом на реку Вислу. — Ред.)

Из 47 германских генералов 10 пали на поле боя, 21 попал в плен.

Завершение этого грандиозного наступления русских стало трагедией для германской группы армий «Центр»: она потеряла около 400 000 солдат и офицеров. Фронты сражений вплотную придвинулись к германской границе. И заменить исчезнувшие в огне сражений 28 германских дивизий было нечем (с 23 июня по 29 августа Красной армией было полностью уничтожено 17 дивизий и 3 бригады, 50 дивизий потеряли более половины своего состава. — Ред.). Военная инициатива была полностью в руках советского командования. Отдельные воинские части Красной армии уже вплотную подошли к Прибалтике.

Этот регион имел громадное стратегическое значение для Германии. Прежде всего, лишь Восточная Пруссия еще прикрывала северо-восток Германии от советских войск, отсюда же осуществлялось командование германским военно-морским флотом в восточной части Балтийского моря. Через Прибалтику осуществлялись все связи с еще остававшейся верной рейху Финляндией, отсюда обеспечивалась безопасность морских путей, ведущих в Швецию. Из Швеции Германия получала многие стратегически важные материалы, прежде всего железную руду.

Именно поэтому в планы Гитлера входило усиление расположенных здесь частей новым пополнением. Он также предполагал косвенно помешать продвижению дошедшей до границы Восточной Пруссии Красной армии активными действиями дислоцированной на севере армии «Лапландия», обескровить нацеленных прямо на Германию русских и перейти в контрнаступление весной 1945 года. В составе группы армий «Север» все еще оставались 16-я и 18-я германские армии, 3-я танковая армия и оперативная группа «Нарва». Они защищали подступы к Прибалтике вдоль рубежа Нарва — Псков — Пушкинские горы — Пустошка, представлявшего собой некий Восточный вал, с рубежа которого планировалось предпринять позднее неожиданное наступление германских войск. Именно с этой целью Гитлер дал свое согласие на отвод 200 000 солдат из Северной Финляндии в Прибалтику.

Тем временем втайне от германской стороны Финляндия с 19 апреля 1944 года начала вести в Москве обсуждение вопроса о заключении перемирия. Достижение соглашения позволило бы советскому военному флоту тотчас же приступить к оборудованию баз подводных лодок на балтийском побережье, предположительно в Хельсинки, Турку и Порккала-Удд для проведения операций на акватории Балтийского моря.

Когда 4 сентября 1944 года маршал Карл-Густав Маннергейм официально заключил перемирие с Советским Союзом, один из параграфов договора предусматривал, что «германские войска должны покинуть всю территорию Финляндии до 15 сентября». Пункт этот не предполагал никакого обсуждения.

Этому решению фельдмаршала Маннергейма, направленному против Германии, предшествовало его награждение (седьмого из иностранных граждан) дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Германское правительство за несколько месяцев до этого акта получило информацию о намерении Финляндии выйти из войны и всеми средствами пыталось воспрепятствовать заключению советско-финляндского сепаратного мира. Военно-морское командование Германии передислоцировало 7 июня на три недели тяжелый крейсер «Принц Евгений» в шхеры у Порккала-Удд, придав ему в качестве охранения несколько более легких кораблей.

2 сентября 1944 года Германия разорвала дипломатические отношения с Финляндией. Одному из немецких генералов, представителю германского командования при ставке финского Верховного командования, Вальдемару Эрфурту, удалось добиться от Маннергейма разрешения на беспрепятственный вывод 200 000 человек личного состава армии «Лапландия». Когда же финны тем не менее попытались воспрепятствовать выводу этих сил, «Принц Евгений» с 13 по 18 сентября 1944 года в сопровождении эсминцев и миноносцев стал крейсировать на акватории между Порккала-Удд и Коткой. В воды Аландских островов вошла 3-я флотилия миноносцев. К ним в сентябре присоединился тяжелый крейсер «Лютцов», обеспечив тем самым эвакуацию этих сил.

Снова война на своей территории


Начиная с 14 января 1944 года Красная армия осуществляла наступление с плацдарма между Ленинградом и Ораниенбаумом. Несколько германских дивизий на пространстве между Урицком, Пулковом и Пушкином с востока и от побережья Балтики до Петергофа на западе противостояли советской 42-й армии, наступавшей с северо-востока, и 2-й ударной армии, двигавшейся с северо-запада. Это сражение под Ленинградом продолжалось до 26 января 1944 года. Затем русскими был осуществлен прорыв на запад. Командовавший группой армий «Север» генерал-фельдмаршал фон Кюхлер, вылетевший в ставку Верховного главнокомандования германских войск, чтобы лично предложить Гитлеру осуществить отвод войск, был смещен, и новым командующим группой армий «Север» был назначен генерал-полковник Модель.

27 января 1944 года была снята блокада Ленинграда, продержавшегося в осаде 900 дней.

Еще когда продолжалось сражение на территории между Нарвой и озером Ильмень и германской армии предстояло оставить плацдарм у Нарвы, 12 февраля советская 69-я армия уже вступала в город Лугу.

В ходе последующего отступления 16-й армии пришлось отойти еще дальше, от озера Ильмень и района южнее Невеля на подготовленный оборонительный рубеж. 21 февраля ею был оставлен город Холм. Закрепившись на новом рубеже, армия перешла к долгой обороне. Верховное командование советских войск должно было перегруппировать свои силы, чтобы приступить к штурму этого оборонительного рубежа. Приказ германского военного командования от 1 марта 1944 года гласил: «Ныне мы вышли на рубеж, где можем перейти к обороне. Теперь нашим лозунгом должно стать: „Ни шагу назад!“ От вас требуется выполнить свой последний долг. Мы стоим у рубежей нашей родины. Каждый шаг назад перенесет войну на землю Германии».

Противостоящие друг другу группировки войск застыли на месте. Новое наступление советских войск должно было начаться с проведения операции «Багратион» на территории Белоруссии. Однако сначала им следовало обезопасить свой тыл занятием Прибалтики. Сталин в своем письме от 9 июня премьер-министру Черчиллю сообщал: «Подготовка летнего наступления Красной армии завершена. Утром 10 июня начинается первый этап летнего наступления на Ленинградском фронте».

Фронты в Прибалтике приходят в движение


В битву за Прибалтику первыми вступили войска под Ленинградом — 1-й и 2-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронты. Сначала решалась задача дальнейшего расширения плацдарма для последующего развертывания основных сил. Но 22 июня — одновременно с началом операции «Багратион» на центральном участке Восточного фронта — советские войска перешли в наступление на северном его фланге. В 3.15 канонадой из четырехсот стволов началась артиллерийская подготовка, за ней последовал ракетный залп «катюш», накрывший расположение немецкого I армейского корпуса западнее Великих Лук.

Эскадрильи русских бомбардировщиков пересекли линию фронта и обрушили свой смертоносный груз на германские войска. Спустя 90 минут наблюдатели на передовых постах услышали глухой лязг танковых гусениц и рев моторов русских танков, через несколько минут перешедших в оглушительный грохот стальных лавин. За ними из облаков пыли и выхлопа танковых дизелей появились фигуры русских солдат в защитного цвета гимнастерках, которые с криками «Ура!» ринулись на германские позиции.

Удар обрушился прежде всего на 205-ю пехотную дивизию, занявшую позиции вдоль реки Оболь северо-западнее Полоцка. Удар этот привел к потере взаимодействия с 252-й пехотной дивизией, находившейся на самом крайнем фланге группы армий «Центр». Танкисты и пехотинцы 22-го гвардейского корпуса (командующий — генерал-майор Ручкин) 6-й гвардейской армии глубоко вклинились в германскую оборону, и 23 июля 24-я пехотная дивизия немцев перестала существовать.

Город Полоцк был объявлен Верховным главнокомандованием вооруженных сил Германии неприступной крепостью, его обороной руководил генерал от инфантерии Хильперт. 27 июня командующим группой армий «Центр» был назначен генерал-фельдмаршал Модель. Генерал-полковник Линдеман стал командующим группой армий «Север». Согласно приказу Верховного главнокомандования вооруженных сил он должен был утром 28 июня занять плацдарм к югу от Полоцка. Одновременно с этим I армейский корпус должен был внезапно нанести удар в тыл советским войскам.

Однако 28 июня генерал-полковник Линдеман и генерал от артиллерии Хансен как командующий 16-й армией совместно с генерал-полковником Хильпертом в качестве командующего обороной Полоцка и командира I армейского корпуса пришли к убеждению, что запланированное наступление в настоящее время неосуществимо. Генерал-полковник Линдеман потребовал от Верховного командования сухопутных сил «свободы действий». Генерал-фельдмаршал Модель поддержал это ходатайство.

Гитлер отдал приказ группе армий «Север» начать наступление в южном направлении. Это побудило генерал-полковника Линдемана сделать в журнале боевых действий группы армий доселе небывалую в истории ведения подобных документов записи «Этот приказ о наступлении посылает людей на верную смерть».

9 июля летнее наступление русских на северном участке фронта вступило во второй этап, и 2-й Прибалтийский фронт нанес своим левым флангом удар по 16-й армии, где был создан оборонительный рубеж. Только 21 июля Красной армии удалось прорвать его силами 15 стрелковых дивизий и 5 танковых бригад. Группа армий «Север» начала отступление. Свои позиции удерживала только армейская группа «Нарва». 19 июля началось сражение за Даугавпилс. Взятие его означало широко распахнутую дверь в Прибалтику. Здесь произошла первая дуэль между тяжелыми русскими танками типа ИС-2 («Иосиф Сталин») и «Тиграми» 502-й бригады тяжелых танков. В первом же бою было уничтожено 17 ИС-2 и 5 Т-34.

Тем не менее 27 июля германским войскам пришлось оставить Даугавпилс. За три дня до этого Гитлер назначил генерал-полковника Шёрнера командующим группой армий «Север».

На стыке между 18-й и 16-й армиями зияла «прибалтийская дыра», образовавшаяся в разрыве между 3-й танковой армией и 16-й армией. Противник 26 июля подошел к Шяуляю. На следующий день группе армий «Север» было приказано осуществить прорыв силами группировки полковника Мадера из Шяуляя на Лиепаю. Почти в то же самое время 2-й Прибалтийский фронт получил распоряжение всеми имеющимися у него в наличии силами нанести удар в направлении Риги и отрезать группу армий «Север» от Восточной Пруссии.

Так началось сражение за Курляндию[1 - Курляндия (Курземе) — старое название области Латвии к западу и юго-западу от Рижского залива. С древнейших времен была населена летто-литовскими племенами. В XIII в. захвачена Ливонским орденом. В 1561–1795 гг. большая часть Курляндии входила в состав Курляндского герцогства, затем присоединенного к России и образовавшего Курляндскую губернию. (Здесь и далее примеч. пер., кроме особо оговоренного случая.)], громко названное в приказе фюрера Курляндским плацдармом, но ставшее в конце концов Курляндским котлом смерти.




Битва за Эстонию


Отход из Ревеля (Таллина)


В начале августа 1944 года группа армий «Север» была отколота от Восточного фронта. Советская армия прорвала линию фронта у Алуксне, в районе между Западной Двиной и Чудским озером. Уже 30 июля 3-й гвардейский механизированный корпус под командованием генерал-лейтенанта Обухова занял Елгаву. Группа армий «Север» оказалась в окружении, поскольку и советская 8-я гвардейская бригада под командованием полковника Кремера в тот же день подошла к Тукумсу и вышла на побережье Балтийского моря у Клапкалнса. Держался лишь самый левый фланг группы армий «Север» — у излучины Нарвы, где германские войска еще отражали наступление Ленинградского фронта под командованием генерал-полковника Говорова. Когда же 28 июля этот фронт перешел в решительное наступление, все четыре германских корпуса оперативной группы «Нарва» оказались втянутыми в ожесточенное сражение, но все же смогли устоять перед натиском врага.

8 августа войска 16-й группы армий «Север», нанося контрудары, смогли закрепиться на линии Елгава — Бауска — река Мемеле, несмотря на ожесточенное сопротивление и огонь орудий 125 вражеских танков, брошенных в бой русскими 6 августа 1944 года.

С 22 июня войска группы армий «Север» уничтожили 1325 русских танков. Значительная доля их пришлась на счет 912-й бригады штурмовых орудий, которая во время одного только боя уничтожила 53 вражеские машины.

6-я гвардейская армия получила приказ пробиться к Риге. I армейский корпус германской армии продержался три дня, но все же 19 августа с арьергардными боями отступил, оставив Бауску.

Битва за Эстляндию[2 - Эстляндия — историческое название северной части Эстонии.]


Битва за Эстляндию и тем самым также битва за Ригу в полную силу началась 21 августа. 3-й Прибалтийский фронт под командованием генерала армии Масленникова тремя армиями наступал в направлении на Тарту. Истребительно-противотанковые группы пехоты фаустпатронами и специальными минами уничтожали прорывавшиеся Т-34. Плечом к плечу с ними сражались мотопехотинцы 393-й штурмовой бригады.

Вечером 24 августа 1944 года красноармейцы смогли водрузить красное знамя на ратуше Тарту.

Но севернее Тарту советская 67-я армия остановилась. Она нуждалась в некоторой передышке.

В то же самое время генерал армии Еременко нанес удар силами 2-го Прибалтийского фронта по 16-й армии немцев с намерением занять столицу Латвии Ригу и тем самым лишить вермахт его северного порта.

Оба армейских корпуса под командованием генерал-лейтенантов Риссе и Вагнера получили приказ держаться всеми силами. В этой труднейшей ситуации погиб командующий 16-й армией генерал Лаукс — его самолет был сбит во время облета линии фронта. Командующим армией был назначен генерал от инфантерии Хильперт, а его преемником на посту командующего I армейским корпусом стал генерал-лейтенант Буссе.

В конце августа 1944 года группе армий «Север» пришлось обороняться на фронте, растянувшемся на 700 километров. К этому прибавлялись также и острова в акватории Балтийского моря, на которых в качестве оккупационных сил была размещена 23-я пехотная дивизия.

К концу августа группа армий «Север» потеряла в боях 1960 офицеров и 68 606 рядовых. К этому времени в ее рядах насчитывалось 571 579 солдат и офицеров и 42 833 вспомогательных военнослужащих из числа местных добровольцев.

Генерал-полковник Хайнц Гудериан, начальник штаба сухопутных сил, первым из числа высокопоставленных офицеров вермахта потребовал сдачи Эстляндии с тем, чтобы, выведя оттуда все освободившиеся силы, сосредоточить их в Восточной Пруссии для обороны территории рейха. Он объяснял это таким образом: «Очень скоро мне потребуются все части группы армий „Север“ для прикрытия других угрожающих участков на Восточном фронте».

Но еще до того, как, после многочисленных совещаний, было принято решение о переброске этих частей, Красная армия возобновила свое наступление.

Очередное крупное наступление


В 5.30 14 сентября 1944 года Красная армия перешла в наступление между Финским заливом и Ригой силами 900 000 человек, 18 500 орудий, более 3000 танков и 2640 самолетов. Перед этим с 4.00 была проведена 90-минутная артподготовка. Одновременно с ней в воздух поднялись самолеты первой волны советских ВВС — около 700 истребителей и штурмовиков. Пилоты 54-й истребительной эскадры вступили с ними в воздушные сражения.

Второй огненный вал артподготовки прошелся по позициям 215-й и 290-й пехотных дивизий. Этот удар был поддержан новой волной русских штурмовиков, насчитывающих до 60 самолетов Ил-2. После артподготовки в стык этих двух дивизий ударил русский танковый кулак.

Полковник Майнрад фон Лаухерт силами своей 101-й танковой бригады попытался остановить русское наступление на Бауску. Группе армий пришлось 15 сентября ввести в действие свои последние резервы. Среди них была и 14-я танковая дивизия, которая двинулась в направление на Эргли[3 - Эргли — поселок городского типа в Мадонском районе Латвии, на реке Огре, в 102 километрах к юго-востоку от Риги.]. Утром 16 сентября генерал-полковник Шёрнер вылетел в Растенбург[4 - Растенбург, ныне Кентшин — город в Польше, входит в Варминско-Мазурское воеводство, Кентшинский повят. В годы Второй мировой войны рядом с городом располагалась ставка Гитлера «Вольфшанце» — «Волчье логово».], чтобы сделать доклад Гитлеру о ситуации с группой армий «Север».

В присутствии рейхсмаршала Геринга, гроссадмирала Дёница, генерал-полковника Гудериана, генерал-лейтенанта Венка и генерал-лейтенанта Крайпе Шёрнер подробно и без всяких прикрас обрисовал положение, сложившееся в районе группы армий «Север», и не скрывал негативных последствий продолжения обороны в укрепленных пунктах.

Но уже через четверть часа после начала доклада Гитлер отдал приказ Шёрнеру, известному своей стойкостью, продолжить выполнение операции «Астер», под которой подразумевался отход из Прибалтики.

Тем самым уже отданное устное распоряжение генерал-полковника Гудериана о подготовке отступления вступило в решающую фазу.

Отступление


В сгустившихся сумерках вечером 18 сентября III танковый корпус СС двинулся в направлении на Пярну, на следующий день за ним последовал и II армейский корпус. Группировка Герока еще удерживала Таллин (Ревель), отбив атаки передовых танковых частей противника, которые прорвались к этому важному порту. Тем временем адмирал, командовавший морскими силами в восточной части Балтийского моря, уже осуществил эвакуацию Риги и переправил группировку Герока на острова в Рижском заливе, где они должны были организовать оборону против русских. Все это время 2-я ударная армия русских под командованием генерал-лейтенанта Федюнинского продолжала наступление на Ригу. Ее танковым частям удалось прорвать фронт 87-й и 207-й пехотных дивизий, но попытка отрезать отход II армейского корпуса под командованием генерала от инфантерии Вильгельма Хассе не удалась.

Постепенно под ударами русских отступал и III корпус войск СС под командованием обергруппенфюрера СС Штайнера. В Таллине уже с 17 сентября началась посадка на корабли уходящего немецкого населения.

Всего в ходе эвакуации этого порта адмиралу Бурхарди удалось вывезти 38 000 военнослужащих, более 13 000 раненых, 20 500 гражданских и 930 военнопленных.

Генерал-майор Герок силами своих войск прикрывал эту операцию, обороняя подходы к порту.

Эвакуация Таллина продолжалась до 23 сентября, когда последние германские солдаты покинули этот балтийский порт.

Большой конвой из четырех пароходов, госпитального судна и миноносцев конвоя Т-20, Т-13, Т-17 и Т-19 увозил 9000 солдат. На переходе он дважды подвергся сильным ударам советских бомбардировщиков и штурмовых авиаэскадрилий. Все это время миноносец Т-23 крейсировал на рейде Таллина, прикрывая своими зенитками отход каравана. Вывезенные из Эстляндии войска частью были доставлены на острова в Рижском заливе, где им вскоре пришлось вступить в ожесточенные бои с наступающими русскими. Другая часть этих войск высадилась в Вентспилсе и Лиепае и осталась в Курляндии, тогда как третьему контингенту в недалеком будущем пришлось оборонять Восточную Пруссию.

Битва за острова Балтики


15 сентября 1944 года советская армия начала наступление в Прибалтике. Днем позднее немецкие войска получили приказ об оставлении Прибалтики. После того как русские овладели Таллином и его портом, все морские базы флота на Балтийском море оказались в руках врага, что исключило возможность держать русский флот запертым на акватории Финского залива. Перед ним теперь был открыт путь на просторы Балтийского моря. Лишь балтийские острова Хийумаа, Муху и Сааремаа преграждали советскому флоту дорогу в Рижский залив.

В период с 9 по 24 сентября на Сааремаа были развернуты силы 23-й пехотной дивизии, 530-го артиллерийского дивизиона морской пехоты, 239-го зенитного дивизиона морской пехоты, 202-й стрелковой бригады и некоторые другие подразделения. В их числе был также и вполне боеспособный батальон 23-й стрелковой дивизии, который был переброшен на остров Хийумаа вместе с двумя артиллерийскими батареями. Поскольку жившие на острове Сааремаа эстонцы непременно желали поднять свои национальные флаги, это послужило причиной незначительных столкновений с германскими частями, которые быстро были улажены.

25 сентября был оставлен остров Вормси, и уже утром следующего дня артиллерийская батарея русских открыла огонь с небольшой косы по пристани и улицам селения Куйвасту. Эвакуация гражданского населения была завершена 27 сентября.

На рассвете 29 сентября русские начали пехотную атаку, предварив ее массированным воздушным налетом на порт Кингисепп. Около 18.00 этого же дня они высадились на острове Муху. Стоявшие там гарнизоном ослабленные германские части с боями отошли и переправились на остров Сааремаа. Дамба, связывавшая оба острова, была взорвана, чтобы затруднить противнику переправу. На Сааремаа 1 и 2 октября переправились также основные силы 218-й пехотной дивизии.

Штурмовые группы русских, поддержанные с воздуха штурмовиками Ил-2, высадились на острове Хийумаа во второй половине дня 2 октября. В южной части острова разгорелась ожесточенная рукопашная схватка. На следующий день германские части оставили также и остров Хийумаа. До 15.00 удерживался только небольшой плацдарм у селения Сыру. Это дало возможность десантным судам и торпедным катерам переправить большую часть расквартированных на Хийумаа частей с их снаряжением на Сааремаа, где тем временем заняли оборонительные позиции артиллерийские батареи 531-й и 532-й бригад морской пехоты.

Когда утром 4 октября отборные части русских предприняли попытку нанести удар с острова Муху на остров Сааремаа, они были остановлены огнем обеих артиллерийских батарей и уничтожены в последующей рукопашной. Рано утром 5 октября части 8-го эстонского стрелкового корпуса под командованием генерала Пярна высадились на северном побережье острова, быстро прорвали полосу обороны и заняли плацдарм, на который в течение того же дня десантировались советские танковые части.

6 октября эти силы перешли в наступление. В тучах пыли, поднятой танками, за ними продвигались пехотинцы. По наступающим открыла огонь германская артиллерия. Прямой наводкой было уничтожено семь танков. Однако основные силы русской ударной группы все же прорвали германскую оборону у Кыйзусте и развили свой успех в направлении на Курессааре, который на следующий день тоже пришлось оставить.

Массированный удар русской авиации по небольшой гавани Мынту, через которую еще оставалась возможность эвакуировать германские войска, превратил весь район гавани в пустыню и потопил несколько небольших судов, которые еще стояли у пирса.

Отступавшие германские части смогли 8 октября добраться до обороняемого двумя полками мотопехоты плацдарма у селения Сальме, но 9 октября этот плацдарм тоже пришлось оставить. Отход в направлении на Аристо удалось совершить после ожесточенного боя с подошедшими силами врага. Вовремя замеченную ранним утром 11 октября атаку эстонского корпуса, высадившегося на западе острова в районе маяка Леу с восемью плавающими танками, удалось отбить огнем 23-го артиллерийского полка, в то время как 67-й мотопехотный полк 23-й пехотной дивизии вступил в бой с высадившимися легкими танками и в ближнем бою уничтожил их. Сопровождавшая их пехота была частью уничтожена, а частью рассеяна. Несмотря на это поражение, советское командование предприняло 12 октября новую попытку высадить десант в районе Тееско силами 300-го стрелкового полка, чтобы добиться решающего успеха. Но в этом им помешали действия 386-го мотопехотного полка и 531-го артиллерийского дивизиона морской пехоты.

Особенно отличились артиллеристы, прицельным огнем своих орудий потопившие или подбившие десантные суда русских еще до их подхода к побережью. Уже высадившиеся на сушу 215 красноармейцев были взяты в плен.

Южнее, у северной границы Восточной Пруссии, Красная армия вышла к побережью Балтийского моря несколько севернее Клайпеды, перерезав все коммуникации между Курляндией и Восточной Пруссией. Впоследствии их так и не удалось восстановить.

Границы Курляндского плацдарма, образовавшегося в этот день, простирались от портов Лиепая и Вентспилс до Риги.

На острове Сааремаа германские войска были оттеснены с перешейка Аристо на позиции у селения Рана на перешейке Леу. Если бы им удалось удержать эти позиции, чтобы обезопасить полуостров Сырве, то это дало бы возможность использовать маршрут через Ирбенский пролив для эвакуации войск морским транспортом на Ригу и из Риги. Но вместо этого штаб и части 218-й пехотной дивизии были вывезены 13 октября у острова Вентспилс. Их позиции заняли части 12-й авиаполевой дивизии.

После этого германское военное руководство приняло решение ввести в действие крупные военно-морские силы.

Крупные военно-морские силы в действии


Генерал-лейтенант Ширмер, командующий частями вермахта на островах Балтики, который до этого командовал 23-й пехотной дивизией, и капитан 1-го ранга Мюльсов, бывший ранее морским комендантом Эстляндии, связавшись по радио с командованием, стали настаивать, чтобы в боевых действиях были задействованы крупные морские силы, которые до этого использовались только в качестве вспомогательных.

Германские боевые части, с боями осуществившие 20-километровый отход к острову Курессааре, и 218-я пехотная дивизия, дислоцированная перед Сырве, заняли оборудованные позиции и скоро втянулись в ожесточенные оборонительные бои, о которых унтер-офицер Вилли Майер, связной 2-го истребительно-противотанкового батальона 218-й пехотной дивизии, сообщил следующее:






«С конца сентября и до конца ноября 1944 года мы были дислоцированы на Эзеле (Сааремаа. — Ред.). Вся наша дивизия 2 октября 1944 года была переправлена на транспорте „Изар“ из Риги на Эзель. Перед посадкой нам было сказано: „Вам надо будет удерживать Эзель до тех пор, пока из Риги не будут эвакуированы все гражданские лица и части вермахта“.

В среду 4 октября на небольших бронетранспортерах нас перевезли с транспорта „Изар“ к Аренсбургу (Курессааре). Оттуда мы пешим маршем добрались до позиций нашего батальона.

Одновременно с высадкой русского десанта на Эзель 6 октября начался обстрел наших позиций русской артиллерией. Наши орудия тоже отвечали огнем. Как связной, я бегом направился на КП дивизии, чтобы находиться в распоряжении нашего командира, генерал-майора Иоахима-Фридриха Ланга. По дороге на КП меня задержал генерал-лейтенант Ширмер. Он сказал мне: „Ты куда несешься, малый? Там же линия фронта!“

В этот момент русские снова открыли огонь. Я тут же бросился в укрытие и свалил генерала на землю. Его адъютант рухнул прямо на генерала. Осколок снаряда попал в адъютанта и убил его на месте вместо генерала Ширмера. Мы оттащили погибшего в сторону, генерал Ширмер продолжил свой путь к линии фронта, а я побежал на КП дивизии. Весь следующий день прошел в непрекращающихся атаках русских. 7 октября они проломили нашу оборону, и ночью нам пришлось отойти на 10 километров. На этом новом рубеже нам пришлось в ночь на 10 октября вступить в рукопашную схватку с подошедшими русскими подразделениями. Два орудия с тягачами попали к ним в руки.

Когда к уже высадившимся русским частям подошло подкрепление, нам пришлось после ожесточенного ночного боя продолжить отступление. Только с оставшимся у нас легким стрелковым оружием мы продирались сквозь густой лес километров пятнадцать.

10 октября бои при отступлении продолжились. Подразделения вражеских танков то и дело обстреливали нас. Некоторые из них, которые слишком близко приблизились к нашим окопам, пытаясь прорваться через наши ряды, были расстреляны и подорваны минами. Пришлось подорвать и бронетранспортер моего друга Глазера, поскольку у него вышел из строя мотор. Лишь только поспешное отступление спасло нас от русского плена.

После того как, сменив позиции, мы укрепились в южной части острова (на полуострове Сырве. — Ред.), ранним утром 12 октября русские высадили десант на нашем участке обороны. Передовые посты своевременно предупредили нас о приближении врага. С оружием на изготовку мы заняли свои места в окопах, внимательно следя каждый за своим сектором обстрела. Бесшумно появившиеся из серого предрассветного тумана фигуры не застали нас врасплох. Когда они, держась широким фронтом, приблизились к нам метров на восемьдесят, мы по приказу открыли огонь.

Загрохотал крупнокалиберный пулемет, залаял наш единственный миномет, захлопали карабины. Когда враги подошли к нашим траншеям метров на сорок, в них полетели ручные гранаты. Последние из нападавших рухнули на землю. Атака была отбита, враги не дошли до нас метров тридцать.

На следующее утро враг снова предпринял атаку силами двух батальонов. И снова наши пули косили их. Ночью на нейтральной полосе с помощью дистанционных взрывателей мы привели в действие заложенные при отступлении фугасы. Огонь их взрывов освещал леденящую душу картину: искромсанные тела русских взлетали в воздух. Но выбор был невелик: либо погибнем мы, либо неприятель! Тем не менее, когда мы в субботу 14 октября оттягивались на юг полуострова, вместе с нами двигались и 220 военнопленных.

Здесь, в полузатопленном порту, мы соединились с остатками другого батальона. Русские попытались выкурить нас отсюда продолжительным артобстрелом, свою лепту в который внесли и их минометы, а 17 октября на наши позиции обрушился огонь их танков и реактивных минометов, которые мы прозвали „сталинскими оргáнами“, а русские — „катюшами“. Два оставшихся у нас орудия, в свою очередь, отвечали им огнем и при этом подбили шесть или семь русских танков.

Следующей ночью мы предприняли срочную переброску на косу Леу. Туда же перебрался и КП дивизии. Здесь мы узнали, что штаб нашей дивизии вместе с отдельными подразделениями уже накануне был отправлен в Виндаву (Вентспилс. — Ред.). Их место заняли солдаты 12-й авиаполевой дивизии под командованием генерал-лейтенанта Готфрида Вебера. Они тут же включились в ожесточенное сражение за полуостров Сворбе (Сырве. — Ред.). Мы, ставшие теперь 386-м стрелковым полком, подчиненным полковнику Ройтеру, сражались с ними плечом к плечу. Полковник с 27 августа уже был кавалером Рыцарского креста.

Когда наводчик одного из двух оставшихся у нас противотанковых орудий был ранен, я встал на его место и вел огонь из орудия до конца сражения, причем нашему расчету удалось подбить несколько вражеских танков и подавить крупнокалиберный пулемет. Вскоре после этого мне было приказано явиться на КП роты. Там генерал-лейтенант Ширмер вручил мне и трем моим однополчанам Железные кресты 1-го класса. В этом бою решающую помощь оказали нам своими орудиями главного калибра корабли кригсмарине (военного флота). Когда русские бросили в атаку свои танки, они открыли заградительный огонь, причем этим огнем управляли наземные корректировщики. Мы видели на морской глади силуэты наших тяжелых кораблей. Когда они вели огонь, их залпы и отдельные выстрелы сливались в сплошную огненную стену.

Не представляю себе, как бы мы устояли без их помощи».




Тяжелые корабли флота вступают в сражение


10 октября 1944 года обер-вахмистр Даммерт в 7.30 занял свой пост по боевому расписанию на пункте управления стрельбой тяжелого крейсера «Принц Евгений», где уже находился фрегаттен-капитан[5 - Фрегаттен-капитан — звание в ВМФ Германии, соответствующее капитану 2-го ранга Советской армии.] Шмаленбах, старший артиллерийский офицер. Ему поступали все доклады о замеченных целях.

В это утро Даммерт в первый раз обеспечивал связь с находившимся на берегу артиллерийским корректировщиком. Связь между собой они держали по коротковолновому радиопередатчику. Когда на корабле была объявлена воздушная тревога, Даммерт передал корректировщику сообщение: «Тревога — воздушный налет!» Корректировщик ответил: «Жду», что должно было означать — он замолкает до нового сообщения Даммерта об окончании налета, чтобы продолжить передачу о передвижениях групп вражеских танков или скоплений пехоты.

Зенитная артиллерия крейсера открыла беглый огонь по приближающимся самолетам. Командир корабля Рейнеке уклонялся от сброшенных самолетами бомб резким изменением курса корабля, что было его коньком. Его корабль русские прозвали «голубым кораблем».

Флот поддерживал нас таким образом с 10 октября и до 28 ноября. Особенно часто наши действия на побережье подкреплял огнем «Принц Евгений». Четыре его башни с 8 203-мм орудиями, 6 280-мм орудий тяжелого крейсера «Лютцов» и 6 таких же «Адмирала Шеера» могли достать врага на дистанции до 35 километров. Рядом с их тяжелыми 105-мм зенитками, которые также время от времени вели огонь по противнику на берегу, стояли и зенитные орудия среднего и малого калибра, основной задачей которых была защита кораблей от налетов авиации.

Первые цели корабельной артиллерии находились на удалении до 15 километров от Клайпеды, прежде всего к востоку от этого города. После первых пристрелочных выстрелов на следующее утро обстрел продолжился и длился до позднего вечера.

На ночное время «Принц Евгений» вместе с эсминцами и миноносцами сопровождения вернулся в гавань Гдыня.

Обер-вахмистр Даммерт на следующую ночь перебрался на моторном баркасе с «Принца Евгения» на «Лютцов». В последующем ему и его сотоварищам-радистам пришлось еще шесть раз взбираться по штормтрапам на борта «Принца Евгения» и других кораблей. Радиостанции этих кораблей обеспечивали всю радиосвязь морских сил в этой части Балтики. Вот как Даммерт описывает свои перипетии:






«На „Лютцове“ я провел в море 13 и 14 октября. Затем снова наступила очередь „Принца Евгения“. На обратном пути после обстрела целей на побережье, идя в густом тумане, „Принц Евгений“ содрогнулся от сильного, потрясшего весь его корпус удара.

На мостике тут же приняли все меры борьбы за живучесть корабля по общесудовой тревоге. Ревуны и колокола громкого боя сдублировали отданный по внутренней трансляции сигнал: „Задраить отсеки!“ Водонепроницаемые двери и люки, ведущие в отсеки, были задраены, чтобы предотвратить затопление крейсера, наскочившего на мину, как было представилось. Вскоре, однако, выяснилось, что „Принц Евгений“, находясь уже неподалеку от Готенхафена (Гдыни), протаранил легкий крейсер „Лейпциг“ посередине корпуса.

В тот день, 15 октября, на высоте положения оказалась команда торпедного катера Т-20, которым командовал капитан-лейтенант Лампе — он тут же подошел к месту аварии и страховал поврежденный „Лейпциг“ со стороны пробитого борта. Затем этот торпедный катер участвовал в буксировке „Лейпцига“ кормой вперед в Готенхафен».





На «Принце Евгении» через полчаса был дай отбой тревоге, радистам позволили выйти на палубу. Они наблюдали, как раненых моряков с «Лейпцига» подняли на борт «Принца Евгения» и поместили в судовой лазарет. Вот что еще наблюдал обер-вахмистр Даммерт со своего поста в радиорубке:






«Командиры обоих кораблей находились на палубе „Принца“. Меня удивило то обстоятельство, что о каждом своем распоряжении, которое отдавалось во время маневрирования, они информировали друг друга в письменном виде.

На следующее утро я обнаружил, что с бака нашего корабля через пробоину в борту „Лейпцига“ можно видеть Балтийское море. Лишь во второй половине дня, ближе к вечеру, „Лейпциг“ с помощью нескольких буксиров и торпедных катеров был высвобожден. Для этого буксиры завели на „Принца Евгения“ длинные стальные тросы, один из которых лопнул от нагрузки и с ужасающим скрежетом хлестнул по надстройке недалеко от меня.

После того как наш корабль освободился от „Лейпцига“, мы своим ходом добрались в Готенхафен, тогда как „Лейпциг“ пришлось туда буксировать. В порту мы смогли осмотреть несколько поврежденную носовую часть „Принца Евгения“. Вскоре после этого рабочие стали устранять повреждения кораблей».




Эсминцы и миноносцы боевой группы Тиле


В августе 1944 года основной район операций по проводке и сопровождению транспортных караванов находился в восточной части Балтийского моря. Уже 30 июля 1944 года была образована 2-я боевая группа под командованием вице-адмирала Тиле. В ее состав вошли части учебных подразделений, размещенных на Балтике, и несколько эсминцев и миноносцев из переброшенных сюда же флотилий.

Основной же ударной силой этой боевой группы был тяжелый крейсер «Принц Евгений», имевший самое мощное вооружение. Его сопровождали эсминцы Z-25, Z-28, Z-35, Z-36 и миноносцы Т-23 и Т-28, уцелевшие во время сражений на Западе и в боях за Нарвик.

Уже в первый день своего формирования эта эскадра вела огонь по береговым целям в окрестностях Риги. 20 августа она снова побывала в бою. Красная армия крупными силами пробивалась на Ригу и Лиепаю. Опасность быть отрезанной грозила всей акватории северной части Балтики; вражеские части начинали окружение Динамюнде[6 - Динамюнде — крепость (ныне в черте Риги), с 1893 по 1917 г. Усть-Двинск, ныне Даугавгрива.]. Западнее этого города Красная армия уже вышла на берег Балтийского моря.

Покинув Готенхафен, 2-я боевая группа 20 августа подошла к берегу у Тукумса и открыла огонь из своих тяжелых орудий по береговым целям, корректируя его по указаниям наземных наблюдателей, заблаговременно высланных вперед и снабженных радиопередатчиками.

Плотным огнем корабельной артиллерии были накрыты три площадные цели. Точные попадания снарядов главного калибра произвели столь ошеломительное действие на противника, что разбитым германским частям удалось восстановить разорванную между ними связь. В последующем 2-й боевой группе пришлось своими действиями поддерживать другие военно-морские соединения и отдельные корабли, принимать участие в новых сражениях в этой части Прибалтики, которыми для Германии закончился пятый год войны и начался шестой.

Для сохранения логической последовательности изложим ход других боевых действий военно-морского флота в этом регионе.

Операция «Спасение»


«Спасение немецких беженцев, — сказал как-то гросс-адмирал Дёниц в беседе с автором этой книги, — я считал в условиях, сложившихся осенью 1944 года, первейшим долгом немецкого солдата. Когда мы с болью в сердце поняли, что нам не удастся удержать часть нашей Родины — Восточную Пруссию, — то точно так же стало ясно, что мы не можем бросить ее население на произвол судьбы. Хотя бы только поэтому солдаты на Восточном фронте продолжали отчаянно сражаться».

Имея в виду именно эту задачу, главнокомандующий военно-морским флотом гросс-адмирал Карл Дёниц назначил командующего транспортными судами вермахта контр-адмирала Энгельхардта ответственным за все перевозки на акватории Балтийского моря.

В январе 1945 года в восточной части Балтийского моря германский флот располагал следующими кораблями:

6-я флотилия эсминцев: Z-25, Z-28, Z-43, «Карл Галстер».

5-я флотилия миноносцев: Т-23, Т-28, Т-33, Т-35 и Т-36.

2-я флотилия миноносцев: Т-1, Т-3, Т-4, Т-5, Т-8, Т-9, Т-11 и Т-12.

4-я флотилия эсминцев: Z-34, Z-38 (с 1 февраля 1945 г.).

Остальные эсминцы 4-й флотилии эсминцев пребывали в заключительной стадии ремонта, как и миноносцы Т-17 и Т-19 3-й флотилии миноносцев. Все они вместе с уже созданной 2-й боевой группой и более мелкими кораблями должны были обеспечивать безопасность перевозок эвакуируемых морем беженцев и раненых солдат, а также пребывать в полной боеготовности вплоть до последних дней войны.

Но об этом расскажем позже, а пока что вернемся к действиям 2-й боевой группы под командованием вице-адмирала Тиле и «Принца Евгения», которым командовал капитан цур-зее[7 - Капитан цур-зее — звание в ВМФ Германии, соответствующее капитану 1-го ранга.] Рейнеке.

В состав 2-й боевой группы входили также эсминцы и миноносцы, которыми командовали:

Z-25 — корветтен-капитан[8 - Корветтен-капитан — звание в ВМФ Германии, соответствующее капитану 3-го ранга.] Горбрандт

«Пауль Якоби» — корветтен-капитан Бюлтер

Т-23 — капитан-лейтенант Вайнлиг

Т-33 — капитан-лейтенант Прибе

С ней взаимодействовала также 1-я боевая группа в составе:

«Адмирал Шеер» — капитан цур-зее Тинеманн

Т-35 — капитан-лейтенант Бух

Т-36 — капитан-лейтенант Херинг

Т-28 — капитан-лейтенант Темминг

Когда летом 1944 года русские танковые соединения прорвались к Клайпеде, первые эвакуационные мероприятия в Восточной Пруссии начали осуществляться уже 3 августа 1944 года. Сначала люди стянулись в район 130 километров западнее, а через три недели снова вернулись в свои жилища.

Тем не менее люди начали потихоньку на свой страх и риск — несмотря на все призывы гаулейтера Кауфмана и его чиновников — покидать свои родные места. Это привело к тому, что число обитателей Восточной Пруссии сократилось с 2 346 000 человек в марте 1944 года и до начала массовой эвакуации в декабре 1944 года на 1 754 000 человек. При этом около 500 000 беженцев из Восточной Пруссии в ходе такого «тихого переселения» были захвачены Красной армией.

Своевременные сбор и последующее размещение эвакуируемых, которые должны были обеспечить гаулейтеры и крайслейтеры, не были осуществлены в полной мере. Это привело к тому, что, вследствие охватов и окружений германских сил Красной армией, пришлось осуществлять поспешную эвакуацию морем. В свою очередь, это породило другие трудноразрешимые транспортные проблемы, прежде всего проблему обеспечения судов горючим.

Когда Красная армия в октябре 1944 года начала новое наступление, то к 10 октября она подошла к границе Восточной Пруссии от Таураге до Клайпеды. В руках группы армий «Север» оставалась только Курляндия.

Севернее Клайпеды Красная армия заняла небольшой портовый город Паланга, замкнув этим плотное кольцо вокруг Клайпеды. Узкий наземный коридор, которым Курляндия была связана с Восточной Пруссией, оказался перерезанным. В последующие за этим месяцы все снабжение Курляндии осуществлялось только морским путем через порт Лиепая в южной части Курляндского котла и Вентспилс — в северной его части.

Наступление в направлении Восточной Пруссии вывело к 20 октября Красную армию к Роминтской пустоши и создало угрозу для Гумбиннена (совр. Гусев). Город Голдап[9 - Голдап — польский город на границе с Калининградской областью России.]вскоре был немцами отбит. Несмотря на требование военного командования, гаулейтер Кауфман запретил осуществлять эвакуацию населения. Начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гудериан лично обратился к Гитлеру с просьбой о подкреплении для Восточной Пруссии. Однако Гитлер считал приоритетным наступление в Арденнах и перебросил туда ряд танковых частей, которых так не хватало на Восточном фронте.

Это привело к тому, что соотношение германских сухопутных сил по отношению к силам Красной армии было 1:11. Количество танков составляло 1:7 в пользу русских, а по-артиллерии это соотношение было вообще около 1:20. Примерно так же обстояло дело и в отношении военно-воздушных сил. (Советские войска, разгромившие немцев в Прибалтийской операции 14 сентября — 24 ноября 1944 года, превосходила врага в людях в 1,3 раза; в артиллерии, танках и САУ — в 2,5 раза; в самолетах — в 6,6 раза. — Ред.)

Наряду с упомянутыми уже соединениями военно-морского флота в наземных сражениях огнем своих орудий будет также принимать участие «Адмирал Хиппер».

Текущие транспортные нужды военных, оказавшихся в котле, и прежде всего эвакуация раненых, осуществлялись 9-й вспомогательной флотилией под командованием контр-адмирала Бёмера (до октября 1944 года) и затем фрегаттен-капитана фон Бланка (до конца войны). Она несла основные тяготы по выполнению этой ответственной задачи. 9-й вспомогательной флотилии подчинялись многочисленные дивизионы таких вспомогательных судов, как минные тральщики, катера связи, дозорные корабли, суда портофлота и силы обеспечения, состоявшие из рыбачьих мотоботов, шаланд и парусно-моторных шхун со стальным корпусом.

Значительную часть перевозок грузов выполняли суда 13, 21 и 24 флотилий десантных сил, а также 7-я флотилия артперевозчиков со своими лихтерами, приспособленными для перевозок артиллерийских систем. Необходимо упомянуть также быстроходные учебные суда и госпитальное судно «Оберхаузен». Одной из самых ответственных задач, поставленных перед этой флотилией, стала эвакуация Таллина.

Как происходила эвакуация Таллина


В связи со все большим приближением Красной армии к эстонскому побережью Балтики 22 сентября 1944 года началась эвакуация Таллина. В этот день на пяти крупных пароходах были вывезены 23 262 человека в порты островов, расположенных к западу от города. Два эсминца и четыре миноносца сопровождали возвращение этих судов, в то время как минный тральщик держал противовоздушную оборону на рейде порта.

Западнее Таллина выходящие из порта мотоботы были обстреляны с суши русскими танками. Тем не менее с 22 сентября в течение пяти суток удалось вывезти в порты-убежища 50 000 человек и важные военные материалы. Советская авиация много раз совершала атаки на эти караваны судов. К северо-западу от Балтийского порта эсминец R-22 получил повреждения от прямого попадания бомбы, сброшенной с атаковавшего его штурмовика. Во второй половине дня во время воздушного налета был поврежден пароход «Малага». Оба судна все же добрались своим ходом до Гдыни. Получивший подобные же повреждения транспорт F-506 смог также своим ходом добраться до порта Курессааре острова Сааремаа.

На подходе к Вентспилсу затонул пароход «Моэро». Около 500 человек с него были спасены другими судами.

24 сентября 9-я вспомогательная флотилия доложила об окончании эвакуации.

Малые корабли флота в сражении за острова Балтики


Поскольку эти успехи русских угрожали также и положению в районе Риги, то расположенные вблизи города острова предполагалось использовать в качестве прикрытия. Германские силы в этом районе были усилены. Части 23-й и 219-й пехотных дивизий, подразделения морской пехоты и зенитчики, часть 202-й штурмовой бригады и некоторые другие части должны были с этих островов перекрыть врагу доступ в Рижский залив. В операции отводилась существенная роль и тяжелым кораблям военно-морского флота.

Но начало боям здесь положили торпедные катера Т-23 и Т-28, которые в ходе четырех боестолкновений 22 и 23 октября обстреляли советские позиции. 23 и 24 октября в столкновениях приняла участие вся 2-я боевая группа в составе тяжелого крейсера «Лютцов», эсминцев Z-28 и Z-35 и миноносцев Т-31, Т-19, Т-21, Т-23 и Т-28. Советские войска понесли значительные потери, прежде чем ответили воздушными налетами.

В отражении этих налетов участвовали все подразделения путем ведения заградительного огня и обстрела прорывавшихся сквозь него самолетов. Эсминец Z-28 получил попадание бомбы, но три вражеских бомбардировщика были уничтожены. После этого был предпринят новый обстрел русских позиций. В общей сложности по ним было выпущено 1100 снарядов. Атака русских была остановлена.

В последовавшее за этим время, прежде всего в период с 25 октября по 14 ноября, Красной армии удалось высадить на остров Сааремаа свои силы общей численностью пять дивизий. Вместе с ними противник перебросил через пролив Моонзунд (Муху) в Аренсбург бронетранспортеры и вспомогательные корабли ВМФ.

29 октября русскими было предпринято новое мощное наступление, имевшее целью прорвать оборону немцев на перешейке Леу (у населенного пункта Винтра). После ожесточенного боя основные силы врага были отброшены, а все прорвавшиеся подразделения уничтожены.

После этого наступило относительное затишье. Но после нескольких разведок боем Красная армия вскоре снова предприняла попытку прорыва через перешеек Леу.

И на этот раз германские части после кровопролитных боев отбили атаку. Прорвавшийся сквозь германские позиции батальон русских в рукопашной схватке был полностью уничтожен. Обе стороны сражались до последней капли крови. Немногие оставшиеся самолеты из числа 3-й эскадрильи 54-й истребительной эскадры вновь и вновь пытались преградить путь взлетавшим из-под Курессааре и Пярну русским штурмовикам. Но эти слабые силы не могли остановить массированный авианалет русских ВВС, в котором только с аэродрома в Пярну взлетело более 130 машин. Германским самолетам-разведчикам лишь 23 октября удалось составить сводную картину положения в районе Финского залива. Нелетная погода вплоть до этого дня не позволяла выполнить эту важнейшую задачу.

В результате разведывательных полетов стало ясно, что советский военно-морской флот, с крупными соединениями подводных лодок и вспомогательных кораблей, дислоцирован в эстонских портах, где базируются также и входящие в его состав быстроходные суда.

Решающее советское наступление на перешейке Леу (на полуострове Сырве, на юге острова Сааремаа) началось утром 18 ноября. После короткой артподготовки над этим районом появились советские бомбардировщики, которые обрушили свой смертоносный груз на германские позиции. Их же атаковали и штурмовики Ил-2, которые, сбросив бомбы, начали обстрел позиций немцев из бортового оружия. В этом огневом ударе приняла участие и артиллерия наземных сил русских, тогда как советские канонерки и минные тральщики, прорвавшиеся по морю с востока, обстреливали обнаруженные германские позиции из своих орудий.

Во второй половине дня германские минные тральщики, катера-охотники за подводными лодками и торпедные катера вступили в бой с находившимися в море кораблями противника. Им удалось обратить в бегство четыре минных тральщика типа «Фугас». Охотник за подводными лодками М-328 своим огнем задержал четыре советские канонерки и поджег одну из них. Когда три советских торпедных катера попытались было обстрелять его, то плотным огнем их атака была отбита. Шесть авианалетов противника, которые он предпринимал даже против незначительных германских частей, закончились безрезультатно.

И все же 20 ноября перешеек Леу пришлось оставить. Для германского контрудара были задействованы штурмовые группы дивизии. Им удалось атакой с применением ручных гранат вернуть часть утраченных позиций. Против них русские бросили в бой элитные подразделения, вооруженные пистолетами-пулеметами. Три мощных артналета обрушили траншеи, отбитые было немецкими солдатами, и погребли находившихся в них людей.

Германский контрудар, обрушившийся на русских, был отбит минометным огнем и станковыми пулеметами, которые начали свою работу без оглядки на свои собственные части, находившиеся на передовой. Выжившие немцы отошли, вынеся раненых.

В этот же день 20 ноября в бой снова вступила 2-я боевая группа в составе тяжелого крейсера «Адмирал Шеер» и миноносцев Т-5, Т-9, Т-13 и Т-16, которые обстреляли сосредоточившиеся для удара части русских, но не остановила их наступление. Сменивший эти корабли 23 ноября «Лютцов» целей для себя уже не нашел.










На полуострове Сырве 20 ноября германские войска отошли к новой оборонительной линии в 5 километрах южнее. Отсюда германские части должны были в ночь на 21 ноября передислоцироваться еще на 6 километров южнее на перешеек у селения Мынту.

С флангов (с моря) германские позиции прикрывали орудия 7-го дивизиона артиллерийских платформ, который мог подразделяться еще на пять групп, в каждой из которых было от трех до пяти паромов, используемых как артиллерийские батареи.

Эсминец М-328, столкнувшись 21 ноября с четырьмя русскими минными тральщиками, открыл по ним огонь из своего 105-мм орудия. Два попадания в один из тральщиков отправили его на дно. Три оставшихся продолжили бой. Им удалось поразить снарядом V-5713 (переоборудованный сейнер «Судетенланд»). Судно, приняв через пробоину значительное количество воды, в сопровождении V-302 (переоборудованный сейнер «Бремен») ушло в Вентспилс.

По селению Мынту советская авиация непрерывно наносила удары с воздуха. 22 ноября русские предприняли попытку прорвать германские позиции с тыла, высадив десант в непосредственной близости к передовой. Легкие военные суда своим огнем сорвали эту попытку.

Лишь 23 ноября русским удалось прорвать германскую линию обороны во многих местах и создать опасность окружения отдельных обороняющихся частей. В 13.22 по радио было передано кодовое слово «дельфин», означавшее приказ к отступлению. Войска отошли на расположенные в глубине обороны подготовленные позиции. В дело вступили первые морские лихтеры, принявшие последних защитников последнего плацдарма (очищенного от немцев 24 ноября. — Ред.).

С последнего клочка земли на юге полуострова Сырве последние солдаты поднялись на борт десантно-штурмового катера: морские лихтеры вывезли 4491 военнослужащего.

При этом был потерян только один лихтер, два других получили незначительные повреждения.

Всего же в сражении за острова Моонзундского архипелага было потеряно несколько штурмовых катеров, 3 морских лихтера и 1 плавучая артиллерийская платформа. Еще 11 таких платформ были повреждены вражеским огнем, 5 потерпели аварии. (Всего в боях за Моонзундские острова немцы потеряли с 27 сентября по 24 ноября 7 тысяч человек убитыми, около 700 человек пленными и всю боевую технику и вооружение. — Ред.)

Тот факт, что германской стороне не удалось удержать острова, одни историки связывают с незначительной численностью сосредоточенных здесь войск, другие — с ошибками командиров артиллерии большой мощности и танковых частей, а также с недостаточной авиационной поддержкой при сражении с вражескими десантниками (высажено 78 тысяч. — Ред.).

Во всяком случае, Ригу пришлось оставить уже 12 октября, после чего потеряли всякий смысл оборонительные бои за остров Сааремаа, которые имели единственное назначение — обеспечить безопасность морского пути из Риги.

То, что обе мощные немецкие боевые группы кораблей не использовали всех своих возможностей в сражении за Моонзундские острова, объяснялось главным образом тем, что они должны были поддерживать наземные войска, противостоявшие советскому наступлению севернее Клайпеды. Германским силам в этом районе, благодаря поддержке с моря, удалось остановить врага на окраине Мемеля.

Не менее 28 крупных целей было обработано орудиями «Принца Евгения» в период с 10 по 15 октября. «Лютцов» же, вместе с приданными ему эсминцем и торпедными катерами, громил позиции русских вокруг Клайпеды и южнее.

Тот факт, что с отсечением армейской группы «Курляндия» возникший плацдарм, обращенный к Балтике, должен будет снабжаться только морским путем, пополняя свой личный состав, снаряжение и боеприпасы, означал одно: эти части, столь необходимые на других фронтах, обречены оставаться здесь до конца. Эта коммуникация особенно активно действовала до конца 1944 года после двух первых сражений в Курляндии.

Наряду с теми войсковыми частями, которые еще нужно было перебросить на образовавшийся плацдарм (на солдатском жаргоне — Курляндский котел), надо было осуществлять еще и встречные перевозки в тыл, и прежде всего раненых. Все это — как и везде ранее — стало делом 9-й вспомогательной флотилии, которая и выполнила его с присущим ей блеском.

Мощные подразделения флота у острова Сааремаа и полуострова Сырве


При описании действий в районе островов Балтики мы сошлемся на свидетельства Даммерта и Куровски.

19 ноября боевая группа Тиле получила приказ поддержать огнем действия наземных частей на Эзеле. Командующий боевой группой вице-адмирал Тиле держал свой вымпел на «Принце Евгении». Адмирал Рогге, командовавший 2-й боевой группой, находился на борту тяжелого крейсера «Лютцов». Каждый из этих мощных военных кораблей сопровождался готовыми к бою эсминцами и миноносцами из состава 6-й флотилии эсминцев и 3-й флотилии миноносцев.

Когда Красная армия силами своей 8-й армии начала 18 ноября решительное наступление на полуострове Сырве и попыталась завладеть перешейком Леу, то в качестве поддержки наземных частей были задействованы легкие силы флота, в частности миноносцы Т-23 и Т-28.

20 ноября в оборонительные сражения вступила и 2-я боевая группа. «Принца Евгения» сопровождала 3-я флотилия миноносцев, с командирским миноносцем Т-21 (с командиром корветтен-капитаном Ферлором на борту) и миноносцами Т-13, Т-16 и Т-19.

На период с 22 по 24 ноября ее сменил «Адмирал Шеер» (под командованием капитана цур-зее Тинеманна) и миноносцы Т-3, Т-12, Т-5, Т-9, Т-13 и Т-16 этой же боевой группы.

Радисты «Адмирала Шеера» и «Лютцова» держали постоянную радиосвязь со своими коллегами на суше. Утром 10 ноября один из них принял сообщение с берега: «Поспешите! Русские атакуют при поддержке танков!»

Залп башенных орудий тяжелых кораблей разметал цели в указанных квадратах. С берега пришло новое сообщение: «Пять целей севернее 200 метров, скопление танков». Некоторое время спустя тот же радист сообщил: «Цель поражена!» Когда другой пехотный радист сообщил о новых целях, то, по его указаниям, они были накрыты тремя бортовыми залпами. И на этот раз снаряды легли точно в цель. Тотчас же было перехвачено и расшифровано радиосообщение русских. Суть его была в следующем: «Просим авиаподдержки против стоящих в море германских кораблей, которые ведут корректируемый пехотой огонь по немецким позициям. Если она не будет оказана как можно скорее, наступление придется остановить».

В воздухе появилась вражеская авиация. Как и всегда, самолеты подходили на большой высоте, недостижимые для огня бортовой зенитной артиллерии. Около 40 машин, в том числе 10 торпедоносцев, снизившись, нырнули в разрывы снарядов плотного заградительного огня. Четыре самолета были подбиты. Один торпедоносец взорвался, идя на высоте считаных десятков метров над поверхностью моря, и исчез в клубе яркого пламени.

Когда открыла огонь батарея русских 152-мм орудий, расположенная на господствовавшей над местностью высоте, «Принц Евгений» получил приказ ее уничтожить. Процитируем снова вышеупомянутого Даммерта: «В ходе артиллерийской дуэли между нашим „Принцем“ и русской батареей все ее орудия были уничтожены прямыми попаданиями выстрел за выстрелом. Красной армии не удалось вывести из боя ни одного из трех крупных кораблей обеих боевых групп. Когда обстрел позиций врага 20 ноября был завершен, командующий обороной балтийских островов генерал-лейтенант Ширмер отправил 2-й боевой группе следующее радиосообщение: „2-й боевой группе. Гарнизон крепости Сворбе благодарит за действенную поддержку. Точным прицельным огнем противнику нанесен значительный урон. Я буду благодарен, если завтра с 7.30 окруженные части получат новую помощь“».

Утром 21 ноября в 7.10 «Принц Евгений» и корабли сопровождения находились уже на новой огневой позиции. Все цели, которые предстояло обработать корабельной артиллерией, располагались на перешейке полуострова Сырве, рядом с селением Турью. В 15.00 обстрел был успешно завершен. Боевая группа могла теперь отойти от острова Сааремаа.

Утром 22 Ноября в 7.30 возобновился радиообмен с наземной группировкой. 280-мм башенные орудия «Адмирала Шеера» пятью залпами накрыли сосредоточенные для атаки русскую пехоту и танки. Такая же судьба в течение дня постигла и наступавшую русскую пехоту, артиллерийские позиции, батареи реактивных минометов и вражеские коммуникации.

В 17.00 «Адмирал Шеер» отошел от берега, чтобы на следующее утро 23 ноября продолжить свою работу. В этот день его целями стали разведанные артиллерийские позиции противника и узлы коммуникаций, через которые проходил весь транспорт.

В 10.00 с одного из миноносцев охранения поступил сигнал воздушной тревоги. Со стороны моря шла четверка русских тяжелых бомбардировщиков. И вот они сбросили бомбы — от темных фюзеляжей отделились серебристые капли.

Точно рассчитав необходимый момент, командир «Адмирала Шеера» скомандовал резкий поворот, и три из четырех сброшенных бомб крупного калибра взорвались в кильватерной струе корабля. Однако четвертая с оглушительным грохотом упала на бак корабля, сорвала толстые доски палубного настила, смяла стальной стояк релингов и, взметнув высокий столб воды рядом с носом «Адмирала Шеера» и так и не взорвавшись, исчезла в воде.

«Адмирал Шеер» занял новую позицию, чтобы начать обстрел новой цели. После двух залпов цель была засечена, последовавшие за этим пять залпов заставили ее замолчать. До 13.00 все важнейшие цели были поражены, и «Адмирал Шеер» взял курс на Гдыню. На следующую ночь началась описанная выше операция по эвакуации защитников острова на 18 морских лихтерах.

Последний бой «Принца Евгения» против русских на занятой ими территории острова Сааремаа начался утром 23 ноября обстрелом одной из позиций русских артиллеристов из орудий среднего калибра. Главный калибр корабля в это время работал против целей на материке.

В 8.10 четыре штурмовика Ил-2 под прикрытием двух истребителей атаковали один из торпедных катеров охранения. Один из штурмовиков врезался в воду и взорвался, выбросив столб огня.

В 8.10 над полем боя появились первые четыре истребителя 3-й эскадрильи 54-й истребительной эскадры. Они с ходу атаковали восемь оставшихся Илов. Один из русских штурмовиков был сбит, остальные повернули назад. В 9.07 последовала новая атака восьми Ил-2, которые неожиданно спикировали на корабли из плотных облаков. Сброшенные ими бомбы легли точно в кильватерный след вовремя развернувшихся кораблей.

Следующий воздушный налет последовал в 9.58. На этот раз корабли атаковали двухмоторные бомбардировщики, подошедшие под прикрытием несколько поредевшей облачности и зашедшие на «Принц Евгений» с траверза по правому борту. Корабль, шедший на скорости 22 узла, резко отвернул с курса. Сброшенные в 10.01 бомбы легли мимо цели. Несколькими секундами позже появились три самолета-торпедоносца. Они подходили на небольшой высоте, далеко отойдя друг от друга и на самом выгодном для них курсе, перпендикулярном направлению движения корабля. Корабль резко отвернул на правый борт. Орудия главного и среднего калибра все еще вели огонь по наземным целям, тогда как зенитки корабля и крупнокалиберные пулеметы миноносцев сопровождения открыли заградительный огонь. Эта атака русских также закончилась безрезультатно. Следующее звено советских штурмовиков появилось в 10.28. Перед тем как приблизиться к тяжелому крейсеру, эти восемь Ил-2 попытались уничтожить стоявшие вокруг него миноносцы. Последние уклонились от атаки противолодочным зигзагом. И новая атака, предпринятая в 10.35, также оказалась безуспешной.

Эти практически непрерывные воздушные атаки дали возможность понять, какое значение Красная армия придает введению в бой соединений флота для поддержки наземных частей в сражениях за острова Балтики.

В 11.00 с берега пришло сообщение о первой крупной атаке русских. Установить с борта корабля место этой атаки можно было по разрывам снарядов и по самолетам, которые непрерывно штурмовали наземные цели. Еще до получения данных от радистов пехотных частей все бортовые орудия открыли огонь по обнаруженной цели.

Воздушные атаки врага на 2-ю боевую группу множились и усиливались. В 13.35 в воздухе над полуостровом Сырве появились две группы все тех же Ил-2. Их действия прикрывали восемь истребителей. Обе эти группы попытались произвести обманный маневр, сделав вид, что они намереваются атаковать наземную цель. Однако в последний момент повернули к морю, чтобы с двух сторон зайти для атаки на корабли.

Соединение тут же прореагировало на действия противника. Корабли увеличили скорость, все вооружение было изготовлено для ведения огня по самолетам. Еще до того, как противник приблизился на расстояние, необходимое для решающего маневра, «Адмирал Шеер» развернулся таким образом, чтобы впереди летящий самолет оказался в пределах досягаемости тяжелых зениток корабля. Воздушные машины перешли из планирующего полета в пикирование. Сброшенные бомбы устремились к кораблям. Однако ни один из восьми пилотов не смог поразить избранную им цель. Три, а затем и четвертый Ил-2, загоревшись, стали падать в море. Остальные, оставляя за собой дымные следы, ушли по направлению к берегу.

В разгар этих событий пришло сообщение от поста наблюдения: «Высотные бомбардировщики над кораблем!»

Группе численностью от 12 до 15 бомбардировщиков удалось, пройдя над облачностью, подойти незамеченными к кораблю. Лишь незадолго до входа в зону бомбометания они были замечены наблюдателем через разрыв в облаках. Тут же последовала команда: «Всем зениткам поставить заградительный огонь!»

Плотный дым разрывов снарядов, выпущенных тяжелыми и средними зенитками корабля, скрыл его от неприятеля. Одновременно «Шеер» сделал поворот на левый борт.

Бомбы легли в воду не далее 10 метров от кормы корабля. «Шеер» вздрогнул от гидравлического удара, но его прочный корпус устоял. Корабль продолжил движение на запад. Полученная вскоре радиограмма командования гласила: «Ваша стойкость, несмотря на отсутствие прикрытия с воздуха, неоценима для защитников Сворбе. Благодарим за исключительно точную стрельбу».

Когда на следующее утро «Шеер» с сопровождением снова появился у этих берегов, эвакуация немецких войск была уже закончена.

Эти краткие зарисовки событий, которые предшествовали военным действиям в Курляндском котле, должны сделать несколько более ясной картину, которая затем разыгралась в Курляндии: те шесть сражений, которые группа армий «Курляндия» провела с особым мастерством и умением.




Сосредоточение и развертывание сил Красной армии


«Восьмой сталинский удар» в Прибалтике


На исходный рубеж «Восьмого удара»[10 - Имеются в виду «десять сталинских ударов» Красной армии в 1944 г. — ряд крупнейших стратегических операций, составивших кампанию 1944 г. — года решающих побед СССР над фашистской Германией в период Великой Отечественной войны.], направленного на территорию Прибалтики, Красная армия вышла в период с 14 сентября до 22 октября 1944 года после выхода ранее Ленинградского, 1, 2 и 3-го Белорусских фронтов на рубеж река Нарва — Чудское озеро — Тарту — Елгава — Шяуляй. Уже 15 октября была занята Рига, в результате чего группа армий «Север» оказалась прижатой к Балтийскому морю между Тукумсом и Лиепаей. Образовался полукруг, протянувшийся с юго-запада на северо-восток, в котором, как в колоссальном котле, оказались зажатыми 35 дивизий группы армий «Север». И вплоть до заключительного этапа войны они так и не смогли вырваться из этого котла, не в последнюю очередь потому, что «это запрещал приказ фюрера». (Даже если бы и был такой приказ, не вырвались бы, а с конца января 1945 и некуда — только в другой котел — в Восточной Пруссии. — Ред.)

Правда, германским войскам удалось после оставления Риги в ходе операции «Доннер» переправить через Даугаву 61-ю пехотную дивизию как первую боевую часть 18-й армии. За ней последовали дивизии XXXVIII армейского корпуса, 30-я пехотная дивизия, 21-я авиаполевая дивизия, а затем 32, 11 и 225-я пехотные дивизии. Им удалось укрыться в безопасности на юге региона и перебраться через Даугаву. Их отступление прикрывалось 6-й зенитной дивизией под командованием генерал-лейтенанта Вернера Антона, ставшего 11 июня 1944 года кавалером Рыцарского креста.

Беспрепятственное отступление обеспечивал с севера на участке от Риги до Джуксте генерал-лейтенант Франкевиц, командир 225-й пехотной дивизии. От этого пункта до переправы через реку за движение войск нес ответственность генерал-лейтенант Иоганн Майер. Плечом к плечу с ним стояли части генерала Франкевица, одного из самых опытных командиров на Восточном фронте, который, в звании полковника командуя 501-м пехотным полком, уже 13 сентября 1941 года был награжден Рыцарским крестом, 13 апреля 1944 года стал четыреста пятьдесят третьим кавалером, удостоенным дубовых листьев к Рыцарскому кресту, и, уже будучи генерал-лейтенантом, стал тридцать девятым носителем мечей к Рыцарскому кресту с дубовыми листьями. Несколько позднее он принял командование над II армейским корпусом в Курляндском котле.

Высвобождающиеся соединения направлялись командованием группы армий «Север» в районы, которым угрожало наступление Красной армии. Они вливались в состав 18-й армии и вместе с другими частями — 21-й авиаполевой дивизией, 19-й дивизией СС, 32, 122 и 329-й пехотными дивизиями — образовали армейскую группу под командованием генерал-лейтенанта Антона Грассера, также отмеченного многочисленными высокими наградами. 12-й авиаполевой дивизии совместно с 83-й пехотной дивизией было поручено выполнять особые задания в северной части Курляндии.

18-я армия была пополнена 11, 30, 61, 126 и 225-й дивизиями, а также 14-й танковой дивизией.










Генерал-полковник Шёрнер 10 октября вылетел в ставку и там с предельной откровенностью доложил Гитлеру положение группы армий «Север». После этого последний согласился на отход 16-й армии на позиции под Тукумсом, а запертый в Мемеле XXVIII армейский корпус был подчинен группе армий «Центр».

Когда русские наступали на Ригу, 87-я пехотная дивизия под командованием генерал-майора Маурица фон Штрахвица (он умер 23 октября 1953 года в русском лагере «Асбест» под Свердловском от недоедания) еще находилась на неприятельском берегу Даугавы, обеспечивая фланговое прикрытие с севера. После этого ее 5000 бойцов в ночь на 13 октября переправились через реку на десантных понтонах и надувных лодках, перевезя также большую часть оружия и снаряжения, в том числе три последних штурмовых орудия и 20 снарядов, а также 450 ручных пулеметов.

До 16 октября все германские части миновали длинный и узкий проход в районе городка Шлок[11 - Шлок — город в современной Латвии (в составе Юрмалы) в 32 километрах от Риги и 5 километрах от Рижского залива.] и достигли Курляндии. Три армейских штаба с 20 дивизиями и разнообразным вооружением оставили Ригу и всю Эстляндию и находились теперь в Курляндии, заняв позиции у Тукумса, протянувшиеся до самого моря.

Таким образом, все силы группы армий «Север» пребывали теперь на новом театре военных действий — в Курляндии, которые они и удерживали в ходе полудюжины сражений, несмотря на четырехкратное превосходство противника (двукратное. — Ред.), вплоть до 8 мая 1945 года, до самого конца войны, сложив оружие только после подписания капитуляции германской армии.

4-я танковая дивизия


Как уже было упомянуто во введении, ситуация на северном участке Восточного фронта значительно ухудшилась после того, как русские прорвали оборону группы армий «Центр». Красная армия уже 30 июля 1944 года вышла на берег Балтийского моря западнее Риги, тем самым отрезав группу армий «Север» от группы армий «Центр». Верховное командование сухопутных сил отдало 9 августа 1944 года приказ восстановить утраченную связь между обеими группами армий. С этой целью 3-я танковая армия под командованием генерал-полковника Рейнхарда должна была нанести удар по направлению на Елгаву. В этой ситуации 4-я танковая дивизия, которая с самого начала Восточной кампании постоянно пребывала в центре группы армий «Центр», перебрасывалась в оперативное пространство группы армий «Север» и к утру 10 августа 1944 года должна была передислоцироваться железнодорожным транспортом в район Клайпеды и Скуодаса.

Частям танковой дивизии СС «Викинг» предстояло заменить те подразделения 4-й танковой дивизии, которые занимали позиции, находившиеся к востоку от Варшавы. К передовым передислоцируемым подразделениям относился, среди прочих, также и 2-й батальон 35-го танкового полка, которым командовал майор Фриц Рудольф Шульц, вернувшийся на фронт после ранения. Он получил Рыцарский крест 21 апреля 1944 года и был известен всей дивизии как осмотрительный и энергичный офицер.

На всех боевых машинах 4-й танковой дивизии с недавнего времени был нарисован новый герб — два скрещенных меча. Таким образом, все солдаты и офицеры почтили заслуги командира дивизии, генерала танковых войск Дитриха фон Заукена, ставшего 31 января 1944 года сорок шестым германским солдатом, награжденным мечами к Рыцарскому кресту с дубовыми листьями.

Первые платформы с танками двинулись в путь ранним утром 11 августа. За ними 12 августа последовал штаб дивизии, передав свой старый оборонительный рубеж танковой дивизии СС «Мертвая голова». Генерал фон Заукен совместно со своим начальником штаба доложил о перебазировании начальнику Генштаба сухопутных войск (с июля 1944 года. — Ред.) генерал-полковнику Гудериану, который в соответствии с распределением обязанностей между руководителями Верховного командования был еще и генеральным инспектором танковых войск.

Покинув территорию Польши, танковые части проследовали через Восточную Пруссию, а затем достигли района сосредоточения южнее Приекуле.

Здесь они уже были на территории Прибалтики, которая своими пологими холмами и широкими долинами, пересеченными небольшими речушками, сменяющимися аккуратными рощицами, крестьянскими домами, поместьями и замками германского дворянства былых времен невольно наводила на воспоминания о волшебных сказках.

Действиям опытнейших танкистов, однако, изрядно мешали многочисленные озера и канавы.

Генерал-майор Бетцель, командир 4-й танковой дивизии, 13 августа незадолго до полудня доложил о прибытии на место назначения генерал-полковнику Рейнхарду, командующему 3-й танковой армией.

Начальник штаба этой армии, генерал-майор Отто Хайденкемпфер, был давним знакомым Бетцеля, когда тот в звании полковника в начале 1942 года исполнял обязанности командира 4-й танковой дивизии, в которой служил ранее начальником штаба.

Генерал-майор Хайденкемпфер ввел генерал-майора Бетцеля в ситуацию на фронте, в то время как начальник штаба 4-й танковой дивизии наносил данные на оперативную карту.






«В Курляндии германских частей практически нет. Но враг, к нашему удивлению, не продвигается вперед. Армии приказано нанести удар с основным направлением левее XXXIX танкового корпуса на Елгаву. Этот корпус состоит из 4, 5 и 12-й танковых дивизий.

Армия принимает строжайшие меры к тому, чтобы провести свое развертывание в полной тайне. На выдвинутом вперед рубеже заграждений не должно быть никаких частей. Равным образом и 4-я танковая армия не вступает в боевое соприкосновение с неприятелем. Она остается позади нас в качестве достаточно слабого резерва и будет введена в бой, только если возникнет угроза потери Мажейкяя. Сохраняется полное радиомолчание, запрещено все передвижение гражданских лиц в этом районе».





Когда командир дивизии генерал-майор Клеменс Бетцель со своим начальником штаба побывали на КП корпуса в Паланге, они встретились там со старым командиром дивизии генералом танковых войск фон Заукеном и его заместителем подполковником Кюльвайном.

Генерал фон Заукен приказал оборудовать все населенные пункты в окрестностях для круговой обороны, поскольку не было известно, где и когда неприятель начнет наступление. Эти островки сопротивления должны были быть в состоянии остановить врага в случае, если он перейдет в наступление до того, как корпус сам изготовится к наступлению. Начавшийся уже в ночь на 14 августа дождь все усиливался. Все проселочные дороги превратились в настоящее болото. Это стало причиной задержки выхода на маршрут в пункт сосредоточения.

В бой


Приказ по корпусу от 14 августа гласил: «На рассвете 16 августа 4-я танковая дивизия наносит удар на своем южном фланге по линии Латвеляй — Руба — Яунауце, прорывает вражеские позиции по обе стороны от Кликоли и овладевает в качестве первой цели наступления территорией у Вегери. Оттуда она пробивается в направлении на Элею» (южнее Елгавы. — Ред.).

С наступлением темноты вечером 15 августа штаб дивизии был перебазирован в район Тиркшляя. Там и было проведено обсуждение поставленной задачи с командирами частей.

Ситуация с танками вырисовывалась следующая: в полной боевой готовности находилось 32 танка T-IV и 15 танков T-V. После незначительного ремонта их строй мог пополниться 31 танком T-IV и 23 танками T-V, тогда как еще 5 танков T-IV и 9 машин T-V требовали более продолжительного ремонта.

В отсутствие 12-й танковой дивизии, которая могла прибыть в район боевых действий только к 16 августа, 4-я и 5-я танковые дивизии должны были начать наступление в 8.00 16 августа. Обсуждение генерал-полковник Рейнхард завершил следующими словами: «Я уверен, что попавшие в окружение дивизии группы армий „Север“ вскоре воссоединятся с нами».

Наступление все же началось только в 11.00 из-за задержек с укладкой боекомплекта, заправкой танков горючим и подготовкой артиллерийских средств к ведению огня.

Боевая группа, которой командовал полковник Христерн, командир 35-го пехотного полка, под прикрытием артиллерийского огня 103-го артполка, в котором также принимал участие 290-й зенитно-артиллерийский дивизион, энергично двинулась вперед. К 15.30 она достигла поселка Сугинчяй. К вечеру от передовой до Вегери оставалось пройти 4 километра.

За это же время 5-й танковой дивизии удалось овладеть поселком Рапиле, а к тому времени, когда уже стали сгущаться сумерки, занять плацдарм западнее Круопяя.

На следующее утро в бой вступил 12-й мотострелковый полк, нанесший удар в 6.45 с запада, в то время как 1-й батальон 35-го танкового полка двинулся в направлении юго-восточнее Вегери, что удалось сделать при сильной артиллерийской поддержке. Ему удалось также точными выстрелами из танковых пушек уничтожить позицию противотанковых орудий врага. К 8.30 Вегери полностью находился в руках 4-й танковой дивизии.

Так как много танков получило повреждения от огня противотанковой артиллерии русских и на минных полях, дальнейший удар возглавила мотопехота.

Городком Рубени наступавшие овладели в 13.30, но затем они наткнулись на столь сильное сопротивление, что, продвинувшись еще только на 1000 метров к востоку, вынуждены были остановиться. Появившийся из довольно глубокой долины на фланге вражеский танк ударил в спину пехотинцам. Укрываясь за складками местности, он обстреливал их до тех пор, пока взвод истребителей танков не уничтожил его в ближнем бою подрывными средствами.

На правом фланге наступление 5-й танковой дивизии развивалось примерно в таком же темпе. 12-я танковая дивизия, едва появившись на левом фланге, тут же получила приказ из штаба корпуса прикрывать в ходе наступления его фланг с севера.

В ходе боя на участке 2-го батальона 12-го мотострелкового полка пробирающийся с донесением на КП соседнего полка штаб-ефрейтор Вильгельм Джершке внезапно заметил несколько Т-34, двигающихся один за другим. Он рванулся назад, схватил один из двух фаустпатронов, лежавших на бруствере, и крикнул своим товарищам, что на них справа двигаются русские танки.

Джершке смог подобраться к передовому танку на расстояние выстрела из фаустпатрона. Когда до Т-34 осталось метров сорок, он выстрелил, и кумулятивная граната точно ударила в борт танка, в котором через секунду с оглушительным грохотом сдетонировал весь боезапас.

Двигаясь вдоль цепочки танков, он, сделав шагов двадцать, приблизился к следующей боевой машине. Она также замерла на месте, пораженная гранатой из фаустпатрона. Выбравшихся из нее танкистов расстреляли товарищи Джершке. Сам же он схватил противотанковую мину, которую приволок один из его сослуживцев, и бросился к третьему танку, ведшему огонь из своего башенного орудия.

Подобравшись к нему метра на четыре, он изловчился подбросить мину под левую гусеницу танка.

Через секунду мина взорвалась, порвав гусеницу и сорвав левый передний опорный каток. Затем ефрейтор открыл огонь по двигавшимся за танками русским пехотинцам, предотвратив тем самым прорыв неприятеля на этом участке.

Штаб-ефрейтор Джершке, один из поседевших в боях ветеранов-пехотинцев, за этот выдающийся подвиг 7 октября был награжден Рыцарским крестом.

Ударная группа 35-го танкового полка с наступлением темноты была снята с передовой и отошла в Сугинчяй, чтобы подготовиться к новому наступлению.

В этот день, 17 августа, генерал-фельдмаршал Модель сдал командование группой армий «Центр» с тем, чтобы возглавить германские части, противостоящие вторжению союзных армий на Западе. Его преемником на пост главнокомандующего группой армий «Центр» стал генерал-полковник Рейнхард, 3-ю танковую армию возглавил генерал-полковник Эрхард Раус, командовавший до этого 1-й танковой армией. Наступление 18 августа началось в 9.00 на участке около селения Укри. Вражеская артиллерия начала обстрел высот в этом районе. Затем открыли огонь батареи противотанковых орудий в передовых заслонах. Наступавшие обогнули второй эшелон противотанковой артиллерии и прорвали третий заслон.

Полковник Бетцель в составе передовой группы наступавших прошел до Жагаре. У этого городка наступавшие были вынуждены остановиться из-за сильного заградительного огня противника. Контрудар Красной армии силами 3-го механизированного корпуса, имевшего 50 танков (менее четверти от штатного числа. — Ред.), нанесенный поздно вечером, значительно осложнил ситуацию, но германские части все же смогли вернуть ее под свой контроль.

Новое наступление Красной армии


В течение всей следующей ночи рев танковых моторов, доносившийся с самых различных направлений, ясно свидетельствовал о подготовке противником боевой техники к наступлению. Поскольку связь с 5-й танковой дивизией отсутствовала, 1-й батальон 35-го танкового полка, который уже утром отбил атаку шести Т-34 и наступление пехоты, предпринял попытку прорыва в восточном направлении. В это же время Красная армия перешла в наступление на левом фланге. Сильная танковая группа, поддержанная артиллерией, смогла вклиниться в оборонительные позиции на стыке 1-го и 2-го батальонов 35-го танкового полка.

Командующий, генерал фон Заукен, отдал приказ: прежде всего блокировать эту сражающуюся на стыке двух подразделений вражескую группу и затем вытеснить ее в северном направлении. Однако эту операцию пришлось перенести на другое утро.

Во время вечернего рапорта поступило донесение об успехах обеих подразделений. Они смогли подбить 27 вражеских танков и уничтожили два штурмовых орудия, не потеряв ни одной из своих боевых машин.

Наступление на Жагаре продолжилось 20 августа уже в 4.45 утра. На этот раз усиленный 33-й мотопехотный полк выступал в северном направлении. Его действия поддерживались обоими усиленными танками группами — 2-м батальоном 12-го мотопехотного полка и 2-м батальоном 35-го танкового полка в качестве северной группы и 1-м батальоном 35-го танкового полка и 1-м батальоном 12-го мотопехотного полка в качестве южной группы — на обоих флангах. Вторая из этих групп получила также приказ в качестве дополнительной задачи пробиться к 5-й танковой дивизии.

Обе группы, несмотря на сильную противотанковую оборону, к полудню продвинулись до пункта юго-западнее городка Менюйки. Но юго-западнее поселка Лапсас 2-й батальон 35-го танкового полка наткнулся на плотный огонь вражеских противотанковых орудий. Поэтому командир дивизии перешел сначала к обороне, а затем повел 2-й батальон в лесной массив южнее поселка Викснас и из него ударил противнику во фланг. Удалось уничтожить семь противотанковых орудий и разгромить большую автоколонну снабжения противника.

Подразделения 2-го батальона 12-го мотопехотного полка наступали с запада. Как и всегда ранее, в первых рядах наступавших двигался обер-фельдфебель Кристоф Коль, командир отделения в 5-й роте 12-го мотопехотного полка, который, будучи унтер-офицером во 2-й роте этого полка, 14 мая 1944 года был награжден Рыцарским крестом. Огнем личного оружия он вместе со своими боевыми товарищами пробивал себе дорогу сквозь позиции солдат неприятеля. Уже когда они почти приблизились к своим товарищам, он ощутил тупой удар в грудь. Бой этот стал для него последним.

Обе ударные группы почти одновременно достигли местности юго-западнее Викснаса. С наступлением ночи 35-й танковый полк и 1-й батальон 12-го мотопехотного полка получили приказ отойти в тыл на переформирование. На следующее утро им предстояло новое сражение.

В этот день было уничтожено 12 танков, 43 противотанковых орудия, 3 дозорные машины и 2 миномета неприятеля. К этому следовало также присовокупить 4 гусеничных тягача и 16 грузовиков. Несколько противотанковых орудий, грузовик и легковая автомашина были взяты в качестве трофеев.

Севернее района действий 4-й танковой дивизии в тот же самый день танковой дивизии фон Штрахвица удалось овладеть населенным пунктом Джуксте и продолжить наступление на Тукумс. Вскоре она овладела и Тукумсом. В ночной темноте дивизия смогла пробиться к Шлоку, здесь она соединилась с частями группы армий «Север».

В Жагаре 5-я танковая дивизия оказалась вынужденной перейти к обороне. Чтобы облегчить ее положение, 4-я и 12-я танковые дивизии повели наступление севернее Жагаре.

5-я танковая дивизия продолжила свое наступление во второй половине дня, выдвинулась из населенного пункта Левалайси и совместно с 12-й танковой дивизией достигла плацдарма северо-восточнее Багаси. Здесь дивизия снова натолкнулась на сильный противотанковый заслон. В его составе было в том числе 15 новых танков ИС-2 («Иосиф Сталин-2»), 122-мм орудия которых обладали большей дальностью стрельбы и большей пробивной способностью, чем орудия германских T-V «Пантера».

В скоротечной перестрелке танкам 35-го танкового полка удалось подбить первый ИС-2. После часа танковой дуэли с маневрированием и стрельбой на равнине остались стоять семь этих стальных чудовищ как знак для всех германских танкистов, что даже такие танки не могут устоять перед «Пантерами» и T-IV.

Как вскоре (после извлечения одного завязшего в трясине танка ИС-2) удалось установить, эти колоссы (танк ИС-2 весил столько же, сколько и T-V «Пантера», — 46 тонн. — Ред.) отличались одним довольно уязвимым свойством: орудия танков имели выстрелы раздельного заряжания. Это значило, что для выстрела орудие последовательно должно было снаряжаться собственно снарядом и затем гильзой с метательным зарядом. Скорость стрельбы, таким образом, изрядно снижалась. Через некоторое время стало известно, что русским удалось устранить этот недостаток, и танки ИС-2 стали гораздо более опасными в бою.

К вечеру 22 августа 4-й танковой дивизии противостояли следующие русские соединения и части:

27-я гвардейская артиллерийская бригада 8-й гвардейской артиллерийской дивизии, 9-я гвардейская механизированная бригада, 45-й гвардейский танковый полк (имевший на вооружении танки ИС-2), 105-й стрелковый полк 77-й стрелковой бригады.

В тот день русские части потеряли 17 танков, в том числе 11 ИС-2, 14 противотанковых орудий и 11 противотанковых ружей. Все они появились на этом участке фронта совсем недавно и этим фактом подтвердили предположение германского командования, что из района Тукумса Красной армии постоянно поступают все новые и новые подкрепления.

В ходе наступления 22 августа был достигнут определенный пространственный успех. Но день этот запомнился прежде всего танковыми атаками неприятеля небольшими группами. Так, во второй половине дня на стыке 1-го и 2-го батальонов 12-го мотострелкового полка попыталась прорвать фронт у селения Баркайси группа из 12 танков Т-34. Пять из них были подбиты.

Севернее этого участка несколько «Пантер» и T-IV остановили мощную танковую атаку неприятеля. Понеся незначительные потери, они подбили 11 танков Т-34. Вечером генерал фон Заукен отдал приказ продолжить наступление на Митаву (Елгаву) через населенные пункты Ауце, Лиелауце, Бене. Для этого 4-й танковой дивизии была передана в оперативное командование моторизованная дивизия «Гроссдойчланд» («Великая Германия»). Наступление на Жагаре было прекращено, поскольку противник, укрывшись за плотным лесным массивом, сконцентрировал там значительное количество танков и противотанковых орудий.

Но прежде всего мотострелкам надо было овладеть Ауце и Лиелауце. Знак к началу этой операции дал командир 33-го мотопехотного полка подполковник Герлах фон Гаудекер-Цух, указав направление атаки взмахом руки. С 8 августа командир полка носил Рыцарский крест.

Если бы сопротивление противника оказалось чересчур сильным, он должен был бы уклониться к северу. Там он мог бы примкнуть к моторизованной дивизии «Гроссдойчланд», которая во второй половине дня уже прорвала две оборонительные линии русских.

Подполковник фон Гаудекер привел своих солдат к полковнику Бетцелю. Взять Ауце в этот день оказалось невозможным.

Контрудар противника пробил брешь в боевых порядках 5-й танковой дивизии. Уже ночью ей на помощь были переброшены артиллерийские дивизионы 4-й и 12-й танковых дивизий, которые и смогли остановить натиск противника.

На следующее утро северная группа штурмового соединения выступила из плацдарма в 3 километрах северо-западнее Ауце. Поскольку дорога была минирована, то группа продвигалась вперед довольно медленно и после двухчасового марша остановилась перед занятым врагом лесным массивом, который находился в 2 километрах северо-восточнее Ауце.

Только продолжившееся в 13.00 наступление принесло успех. Развернутая на опушке леса батарея противотанковых орудий была уничтожена огнем танков 2-го батальона 35-го танкового полка и истребительно-противотанковым взводом. Сильно укрепленные позиции неприятеля удалось взять только во второй половине дня, причем несколько раз приходилось вступать в рукопашную схватку, пока не удалось овладеть железобетонным бункером.

В этом бою враг потерял 16 противотанковых орудий, 3 122-мм орудия, много противотанковых ружей и 2 танка.

Собственно, Ауце пришлось штурмовать улицу за улицей. Эта задача выпала на долю южной группы. Она выступила на Ауце рано утром, после того как саперы расчистили обильно минированный лесной завал, и двинулась на Ауце с юга. Город был взят штурмом и зачищен от разбежавшегося и попрятавшегося неприятеля.

Южная группа выступила из города в 14.00 вместе с приданными ей полком «Курляндия», мотопехотой и танками. Улицы еще не были разминированы и простреливались плотным огнем неприятеля. Тем не менее во второй половине дня удалось восстановить сообщение с северной группой.

Мотопехотная дивизия «Гроссдойчланд» сообщила по радио, что она находится уже в 10 километрах севернее поселка Бене.

После этого командование XXXIX корпуса отдало приказ на следующий день продолжить наступление в направлении на Добеле. Эту задачу должна была выполнить мотопехотная дивизия «Гроссдойчланд», тогда как 4-й танковой дивизии предстояло продолжить свое наступление и тем самым прикрыть южный фланг «Гроссдойчланд».

Этот день не принес наступавшим никаких существенных успехов. Лишь ближе к вечеру мотопехотная дивизия «Гроссдойчланд» доложила, что войска достигли местности, расположенной в 10 километрах западнее Добеле.

Так как полк «Курляндия» занимал 26 августа под Ауце рубеж охранения между железнодорожной линией и соседней 12-й танковой дивизией, а некоторые командиры 4-й танковой дивизии двигались на Вендриики, то дальнейшее развитие наступления стало в этот день невозможным.

На следующее утро командир 12-го мотопехотного полка собрал всех своих подчиненных, и в 14.30 после мощного огневого удара из всех орудий началось контрнаступление. Последовавшее за этим лесное сражение было очень ожесточенным, поскольку неприятель наряду с большими силами пехоты, имевшей возможность укрываться за стволами деревьев, бросил в бой технику, в том числе танки. Тем не менее расположенные за этой лесной полосой населенные пункты Пулес и Плуки были взяты, а к 17.10 бой уже кипел на улице Целтино-Анитес и за ней.

Но в Елгаве русские упорно держались. «При такой конечной ситуации на 27 августа цель начатого 16 августа наступления — установление связи с группой армий „Север“ — была достигнута» (из донесения командира 4-й танковой дивизии). Это было осуществлено прежде всего благодаря энергичному удару танковой дивизии фон Штрахвица. «4-я танковая дивизия по праву может считать, что она, вместе с другими дивизиями XXXIX танкового корпуса, создала предпосылки для успешного исхода наступления, потому что она не только оттянула на себя значительные силы неприятеля, но и с выдающимся искусством нанесла ему значительные потери» (из донесения командира 4-й танковой дивизии и документов, переданных генералом танковых войск Дитрихом фон Заукеном автору книги).

На следующий день под Ауце 4-й танковой дивизии пришлось участвовать в новых позиционных сражениях. Авиационная поддержка вражеской авиации, а также сосредоточенная здесь его артиллерия потребовали крупных жертв и самозабвенной стойкости всех солдат дивизии. Им противостояли: части 87-й стрелковой дивизии, 35-я гвардейская танковая бригада, 17-й зенитный дивизион, а также 764-й истребительно-противотанковый полк, 20-я бригада реактивных минометов, 26-я моторизированная стрелковая бригада и 29, 101 и 102-я танковые бригады.

Бои эти продолжались непрерывно в течение 28 и 29 августа, в ходе их 4-я танковая дивизия понесла тяжелые потери.

Обер-ефрейтор Кунерт — Стайер


К выпрямлению линии фронта отдельные штурмовые группы 4-й танковой дивизии приступили в ночь на 31 августа после обширных приготовлений.

Противника надо было отбросить за линию железной дороги Ауце — Бене. В промежутке времени от полуночи до 0.45 штурмовые группы скрытно приблизились к своим целям.

Одним из командиров, который должен был вести своих солдат на штурм вражеских позиций в составе 6-го батальона 33-го мотопехотного полка, был обер-ефрейтор Герхард Кунерт. После выбывшего из строя командира группы он занял его место.

В своей дивизии Кунерт был известен под прозвищем Стайер, так как 22 июля удержал позицию под селением Чернодье со своим ручным пулеметом и ящиком гранат, тогда как его батальон уже дрогнул под натиском наступающего врага, и линии фронта грозил прорыв.

Когда рядом с Кунертом был убит пулеметчик, он бросился к замолчавшему было оружию, повергая на землю наступающих врагов. Прорыв позиции, образовавшийся менее чем в тридцати метрах от него, Кунерт смог ликвидировать с помощью нескольких ручных гранат. Затем он снова бросился к своему ручному пулемету и, почти не целясь, принялся поливать свинцом густые цепи атакующих русских, отбив и этот натиск. Противник сначала залег, а потом бросился обратно в свои окопы.

Прямо на поле боя командир дивизии генерал-лейтенант Дитрих фон Заукен произвел героя в унтер-офицеры и подписал представление его к Рыцарскому кресту, который Кунерт и получил 16 сентября 1943 года.

Когда противник бросил против утомленных защитников новые свежие подразделения, Кунерт находился на участке 2-го батальона 33-го мотопехотного полка, который остановил этот новый натиск русских. Обер-ефрейтор оказался в самом центре ближнего боя. Из своего пулемета он обстреливал группу красноармейцев, повергая их наземь, затем спрыгнул в один из вражеских окопов, находившийся как раз напротив его пулеметной точки, выдернул там терочные запалы у двух ручных гранат и бросил их в сторону неприятеля. Всего лишь с одним-двумя товарищами Кунерт захватил предполье перед своими позициями и огнем расчистил путь вправо по траншее. Когда почти все неприятельские позиции были заняты, в одной из последних рукопашных схваток герой был смертельно ранен.

Образцовый солдат Кунерт был посмертно представлен к награждению, став шестьсот шестым кавалером дубовых листьев к Рыцарскому кресту. В своем представлении командир дивизии писал: «В самых горячих сражениях, в которых была задействована 4-я танковая дивизия, Кунерт сражался с исключительным боевым мастерством и воодушевлением, справляясь с самыми трудными ситуациями и увлекая за собой весь личный состав роты. В атаках и особенно в рукопашных схватках он был одним из первых и вел за собой своих товарищей. Он выказывал мужество, стойкость и готовность к бою вплоть до последних минут своей жизни и в роковом для него бою при Митаве (Елгаве)».

Все дальнейшие контратаки неприятеля были отбиты. К полудню этого полного событий боевого дня генерал танковых войск фон Заукен прибыл на командный пункт одной из своих бывших дивизий. Несколько позже там появился и командующий группой армий «Центр» генерал-полковник Рейнхард, чтобы поздравить дивизию с боевыми успехами и пожелать ей новых побед.

Ему доложили, что 4-я танковая дивизия в течение августа 1944 года уничтожила 240 вражеских танков и 7 штурмовых орудий, в сентябре же боевой счет будет больше примерно на треть.

1 и 2 сентября прошли в отдельных схватках с неприятелем, в которых особенно отличился обер-ефрейтор Йозеф Рикерт, командир отделения 1-го батальона 12-го мотопехотного полка. Оказавшись в самом центре заградительного огня, который вел неприятель, он грамотно выбрал направление удара и отбил атаку врага. Несколько позже, когда враг прорвал линию обороны неподалеку от него, Рикерт с горсткой бойцов своего отделения и одним ручным пулеметом удерживал оборону и отошел, только получив приказ от командира батальона. 20 октября 1944 года за этот бой он был награжден Рыцарским крестом.

Вплоть до 3 сентября в боевых действиях 4-й танковой дивизии наступила продолжительная пауза. В это время генерал танковых войск фон Заукен смог представить к награждению командира дивизии генерал-майора Клеменса Бетцеля Рыцарским крестом, который был вручен ему 5 августа 1944 года.

8 сентября подполковник Петер Зауербрух, начальник оперативного отдела штаба 14-й танковой дивизии и командир ударной группы, награжденный 4 января 1943 года Рыцарским крестом, был «переведен» в Берлин.

«Перевод» этот был на самом деле арестом, поскольку подполковник, как оказалось, был замешан в попытке покушения на Гитлера 20 июля 1944 года.

Об этом своем «переводе» Зауербрух сообщил поздним вечером 8 сентября генералу фон Заукену, который уже был информирован о его предстоящем аресте. Между ними состоялся следующий диалог.

Фон Заукен. Ваш арест будет представлен как ошибка.

Зауербрух. Может быть и так, что мне придется разочаровать вас!

Фон Заукен. Как ваш друг и начальник, советую вам: будьте там, куда вы теперь направляетесь, менее искренни, чем со мной.

Позднее об этом Петер Зауербрух так рассказывал автору: «Генерал был бесстрашным человеком чести и товарищем. Не обращая внимания на грозящую ему самому опасность, он не давал мне упасть духом».

14 сентября началось крупное наступление Красной армии, которое должно было положить конец существованию группы армий «Север».




Наступление советских войск на Ригу


Обзор ситуации


С начала сентября советские войска начали сосредотачиваться в пространстве между Финским заливом и Ригой, готовясь к крупной операции. На этот раз наступательная мощь должна была быть такой, что ее напор не остановила бы никакая германская оборона.

Советская Ставка предполагала сосредоточение сил 125 стрелковых дивизий, 5 танковых и механизированных корпусов и 7 гарнизонов фортов. Общая численность этой ударной группировки составляла 900 000 человек. В их распоряжении находилось 17 480 орудий, 3080 танков и 2640 самолетов (советские войска превосходили немцев в людях в 1,3 раза, в артиллерии, танках и САУ — в 2,5 раза, в самолетах — в 6,6 раза. — Ред.), сведенных в следующие оперативно-стратегические объединения:

Ленинградский фронт:

маршал Говоров,

начальник штаба генерал-полковник Попов в составе 2-й ударной армии и 8-й армии, расположенных от Финского залива до Чудского озера. Юго-западнее этих частей находились:

3-й Прибалтийский фронт:

генерал армии Масленников,

начальник штаба генерал-лейтенант Васкевич в составе 67-й армии, 1-й ударной армии и 54-й армии.

2-й Прибалтийский фронт:

генерал армии Еременко,

начальник штаба генерал-полковник Сандалов в составе 10-й гвардейской армии, 42-й армии, 22-й армии и 3-й ударной армии.

1-й Прибалтийский фронт:

генерал армии Баграмян,

начальник штаба генерал-полковник Курасов в составе 4-й ударной армии, 43-й армии, 51-й армии, 2-й гвардейской армии и 5-й гвардейской танковой армии на пространстве южнее Риги.

13, 14, 15 и 3-я воздушные армии расположились единым фронтом с севера на юг. На фронт прибыл представитель Ставки маршал Ворошилов, чтобы заниматься координацией действий трех Прибалтийских фронтов[12 - Общее руководство операциями Прибалтийских фронтов осуществлял представитель Ставки Верховного главнокомандования Маршал Советского Союза A.M. Василевский.]. Ленинградский фронт имел предписание действовать самостоятельно.

14 сентября 1944 года в 4.00 на пространстве от Чудского озера до Шаулена[13 - Шаулен — немецкое название города Шяуляя в современной Литве.] начался ураганный обстрел из почти 10 000 орудий, и советскую линию фронта скрыли фонтаны пламени из орудийных стволов и плотные клубы порохового дыма.

Еще не смолк этот до сих пор не виданный на Восточном фронте шквал огня (автор преувеличивает — плотность была относительно невысокой — 120–160 орудий на 1 километр прорываемого фронта. — Ред.), как над германскими позициями появились высотные бомбардировщики, пикировщики, штурмовики и истребители прикрытия. Штурмовики Ил-2 пикировали на германские позиции и засеченные батареи зенитных орудий, чтобы подавить их бомбами и огнем из бортового оружия.

Орудийные снаряды и авиационные бомбы перепахивали германские траншеи. Порой казалось, что весь передний край германской обороны утонул в фонтанах земли и шквале стальных осколков.

Спустя 90 минут этот раздирающий слух грохот смолк, и штурмовые группы всех трех Прибалтийских и Ленинградского фронтов пошли в наступление. (На семи участках прорыва, всего 76 километров, было сосредоточено 80 % наступающих стрелковых дивизий со средствами усиления. — Ред.) Заградительный огонь немецких частей был слишком слаб, чтобы остановить эту сметающую все на своем пути волну яростного шторма.

Германская оборона


Несмотря на все старания занявшего позиции южнее озера Выртсъярв XXVIII армейского корпуса удержать фронт, ему это удавалось не везде. Первый прорыв возник на участке 30-й пехотной дивизии, затем не устояла 12-я авиаполевая дивизия. Первый натиск «красной приливной волны» еще можно было остановить, но второй, за которым тут же последовал и третий, смял и отбросил на запасные позиции в тылу как 31-ю, так и 227-ю пехотные дивизии. 21-й пехотной дивизии удалось остановить наступавших, только бросив в бой последние резервы фон Фалька. Все вражеские атаки разбились о стойкость этой дивизии и были остановлены оборонительным огнем закаленных в боях солдат Восточной Пруссии. Три незначительных прорыва фронта были тотчас же ликвидированы всеми имеющимися в наличии средствами, причем в ряде случаев солдатам пришлось вступать в рукопашную.

При этом фронт 16-й армии был прорван уже в первый день. Тем не менее на участке 18-й армии, на который пришелся второй основной удар советских войск, прочно держался X армейский корпус со своими сгруппированными справа налево 24, 132, 121, 329 и 126-й пехотными дивизиями.

X армейскому корпусу пришлось сдерживать многократно превосходящие силы противника. Лишь после наступления темноты корпус оставил первую линию траншей, уже значительно разрушенную артиллерийским обстрелом и бомбардировкой. Тем не менее 2-му Прибалтийскому фронту на этом участке прорвать фронт не удалось.

Части советской армии предприняли решительное наступление на Бауску, основную цель 1-го Прибалтийского фронта. На этом участке противник задействовал не менее 15 стрелковых дивизий и 2 танковых бригад, вся мощь удара которых пришлась на I армейский корпус. Этот корпус — в состав его входили четыре дивизии: испытанная в боях 58-я и не менее стойкие 215-я, 290-я пехотные дивизии и 281-я дивизия обеспечения — по численности личного состава уступал противнику в шесть или семь раз, не говоря уж о значительно меньшем количестве тяжелого вооружения и прежде всего танков.

4-я ударная армия под командованием генерал-лейтенанта Малышева и 43-я армия генерал-лейтенанта Белобородова тем не менее фронт прорвать не смогли и были на этом направлении остановлены.

Лишь после того, как около 200 орудий всех калибров в первой половине дня обрушили новый 30-минутный огневой удар на позиции 215-й и 290-й пехотных дивизий, а с воздуха их поддержали 60 штурмовиков Ил-2, засыпавших германские траншеи фугасными бомбами и свинцом из бортового оружия, штурмовые группы русских все же смогли, наступая за мощными танковыми клиньями, прорвать линию фронта 215-й и 290-й дивизий на участке между реками Мемель и Муса. Позиции германской артиллерии большой мощности подверглись с воздуха нескольким атакам русских штурмовиков. Сражавшиеся до последнего снаряда артиллеристы погибли у своих орудий.

Затем перед германскими позициями появились русские танки. Они перемололи своими гусеницами немногих еще остававшихся в траншеях мотопехотинцев, расстреляли отдельные пулеметные точки и батареи противотанковых орудий или просто проехались по ним гусеницами. После этого, ведя огонь из всех орудий, они устремились к Бауске.

XVI армейский корпус в качестве резервного соединения имел 101-ю танковую бригаду под командованием полковника Майнрада фон Лаухерта. Еще будучи подполковником и командиром 1-го батальона 35-го танкового полка, фон Лаухерт 8 сентября 1941 года был награжден Рыцарским крестом. 12 февраля 1944 года, уже являясь в звании полковника командиром 15-го танкового полка 11-й танковой дивизии, он стал и триста девяносто шестым кавалером дубовых листьев к Рыцарскому кресту. Только что вернувшись после окончания курсов командиров дивизий, он сразу же принял под свое командование эту танковую бригаду. Наступая, бригада поразила несколько целей, но тут на поле боя появился спешно переброшенный сюда советский 3-й гвардейский корпус. Противотанковые орудия и тяжелые танки ИС-2 заставили бригаду остановиться и перейти к обороне.

В этой ситуации командующий группой армий «Север» генерал-полковник Шёрнер связался со ставкой фюрера и обрисовал по телефону создавшееся положение. Шёрнер предложил спешно оставить позиции в Эстляндии и всеми силами группы армий пробиваться в Восточную Пруссию. Вне всяких сомнений, это было возможно, что и доказали сражения на юге Курляндского котла. Генерал-полковник предельно четко изложил все обстоятельства ситуации:






«Я звоню потому, что группа армий со вчерашнего дня вовлечена в решающие ее судьбу оборонительные бои. До сих пор пока удавалось ликвидировать прорывы врагом наших оборонительных линий, но у нас назревает опасность крупного прорыва, прежде всего под городом Бауска. Там, по моим оценкам, уже появляется опасность прорыва русских на Ригу.

Я срочно прошу еще сегодня отдать приказ на проведение операции „Астер“. И пожалуйста, сделайте это как можно быстрее! Мы сражаемся за свою жизнь.

Несмотря на все политические опасения, которые я прекрасно понимаю, должен все же с абсолютной ясностью заявить: с военной точки зрения ныне настал последний момент, когда я со всем оптимизмом и большой верой еще вижу возможность обратить ситуацию в нашу пользу».





16 сентября Шёрнер докладывал ситуацию Гитлеру в ставке фюрера «Вольфшанце»[14 - «Вольфшанце» («Волчье логово») — ставка Гитлера под Растенбургом в Восточной Пруссии (ныне находится на территории Польши).] в присутствии Геринга, Дёница, Гудериана и Венка. Было ровно 12.00, когда генерал-полковник сообщил начальнику штаба своей группы армий, что согласие на операцию отступления под кодовым названием «Астер» получено.

На следующий день у генерал-полковника состоялся телефонный разговор с генерал-полковником Гудерианом, которому он сказал:






«Я должен обратить внимание на то, что операция „Астер“ никак не повлияет на ситуацию в районе Риги. Ее развитие в настоящий момент делает жизненно важным вопрос — куда должна отходить армейская группа „Нарва“.

У меня к вам есть срочная просьба: люди из морского ведомства должны однозначно объяснить фюреру, что Таллин в любом случае для нас потерян. Вечером я еще раз вам позвоню. Ведь на карту поставлено все!

Ситуация под Тарту начинает проясняться. Фронт там, без сомнения, прорван в нескольких местах. Эстонские части снова отступают, то есть просто расходятся по домам. Мы же уже потеряли две трети личного состава пехоты, и становится уже невозможно снова и снова рассчитывать только на стойкость оставшихся солдат. Дальше так не может продолжаться! Речь идет о судьбе целой группы армии!

Сейчас я вам звоню не без основания. Мне нелегко это вам говорить, но мы на пороге краха. Я вижу только одно решение — эвакуация морем».





Вечером 18 сентября генерал-полковник Шёрнер в разговоре по телефону сообщил начальнику Генерального штаба сухопутных войск, что армейская группа «Нарва» уже этим же вечером начнет отход и будет пробиваться к Риге.

В 3.05 10 сентября Шёрнер отдал приказ XXX танковому корпусу войск СС начать отход.

Направление отхода на Елгаву, которое представлялось главнокомандованию сухопутных сил (ОКХ) более предпочтительным, Шёрнер отверг, поскольку имеющиеся на этом направлении значительные площади болот и лесов препятствовали бы продвижению пехотных частей.

«Я предполагаю, — как-то высказал вслух свои намерения Шёрнер, — часть армейской группы „Нарва“ отправить на соединение с 16-й армией».

Возражая, генерал-полковник Гудериан сослался на то, что фюрер настаивает на удержании Риги, а поэтому необходимо удерживать также и позиции у Сигулды.

Генерал-полковник Шёрнер намекнул на нецелесообразность такого мероприятия: еще ни разу плацдарм в этом месте не давал преимущества занявшим его войскам.

Сначала необходимо было выиграть сражение южнее Риги, чтобы понять, удастся ли вообще удержать Ригу.

К 23 сентября советские войска расширили прорыв южнее Риги в северном направлении.

28 сентября генерал-полковник Шёрнер доложил, что противник со своими 101 наступающей дивизией (в советских стрелковых дивизиях здесь к началу наступления было по 4–5 тысяч. — Ред.), 2 танковыми корпусами и 1 механизированной бригадой остановлен перед германскими позициями. Подбито более 1000 русских танков. Не умолчал он и том, что потери германской стороны также были весьма значительными, ибо этот успех в обороне мог быть достигнут только ценой тяжелейших жертв.

Но когда вслед за этим генерал-полковник получил указание осуществить контрнаступление в направлении на Шяуляй, он тотчас же вылетел в ставку. Там он встретился с руководством сухопутных сил и убедил его в том, что слабость имеющихся в его распоряжении войск не позволяет осуществить такое наступление.










Шёрнер предложил отвод линии фронта на позиции под Тукумсом. Несколько позднее он предстал перед Гитлером и объяснил фюреру необходимость подобной переброски войск.

После длительного размышления Гитлер дал согласие на отвод фронта 16 октября. Шёрнер, «железный генерал», убедил его в необходимости подобной меры. Планомерное отступление от Риги началось уже 12 октября.

Для быстрого оставления столицы Латвии, осуществляемого обер-квартирмейстером группы армий «Север» генерал-майором Раусером, надо было обеспечить вывоз примерно 100 000 тонн складированного в Риге имущества и сохранение его на территории Курляндии.

В своей книге «Курляндия — последний фронт» Вернер Хаупт повествует о ситуации в Риге в этот период:






«В то время Рига являла собой картину умирающего города. Городской транспорт практически не ходил, конторы и магазины были закрыты. Население готовилось покинуть свои дома.

Все это привело к возникновению в Риге многочисленных инцидентов. Многие дома и церкви стояли, объятые племенем. Голодный скот издыхал на улицах. По городу тащились потоки тыловых служб отступающих частей, перемешиваясь с толпами бегущих эстонцев и латышей. Большой мост через Западную Двину был забит телегами и грузовиками, бредущими людьми, женщинами и детьми, влекущими за собой ревущую от голода скотину. Весь этот апокалипсис развертывался под струями хлещущего дождя и покрытого тяжелыми тучами неба».





Командование направило все тыловые службы в Курляндию и передислоцировало эстонские части в рейх. Русские военнопленные в количестве 22 500 человек, а также 3440 гражданских лиц были доставлены на острова в Балтийском море.

Операция «Доннер»[15 - «Гром» (нем.).], начатая вечером 5 октября 1944 года, закончилась 15 октября.




Пролог к первой Курляндской битве


Наступление и оборона


Ранним утром 14 сентября 1944 года 3-й Прибалтийский фронт начал общее наступление, которым руководил специально прилетевший для этой цели на фронт маршал Василевский.

На пространстве от Чудского озера до Шяуляя советские войска начали наступление с длившейся 90 минут артиллерийской подготовки. Затем над фронтом показались сотни русских штурмовиков, пикирующих бомбардировщиков и истребителей. Штурмовики Ил-2 уничтожали известные им германские позиции.

Немногие летчики 54-й истребительной эскадры люфтваффе вылетели им навстречу. Им удалось, имея в воздухе только 8 боевых машин, одержать 76 воздушных побед.

24 сентября штаб группы армий «Север» пришлось перебазировать из Сигулды в замок Пельци под Кулдигой в Курляндии. Оттуда в войска были направлены следующие приказы относительно ведения боевых действий:

1. Удерживать сложившуюся линию фронта, проходящую через 3-ю танковую и 16-ю армию и позиции, занятые группой армий, вплоть до их северного фланга, подходящего к Сигулде.

2. 3-я танковая армия удерживает занимаемые ею в настоящем позиции и передает усиленную штурмовую группу на позиции западнее Джуксте[16 - Ныне поселок Джуксте в Джукстской волости Тукумского района Латвии.].

3. 16-я армия удерживает свою нынешнюю линию фронта, препятствует прорыву противника к мосту, ведущему на Тукумс и Ригу. Отвод своего левого фланга осуществляет одновременно с отходом 18-й армии.

Планомерное отступление войск с севера через Ригу в Курляндию согласовано. Армия ориентирована на то, что по завершении выдвижения на позиции у Сигулды она получит приказ занять позиции севернее Западной Двины.

4. Отвод 18-й армии на позиции у Сигулды. Стойко удерживать этот участок фронта и острова в Балтийском море. После занятия позиций у Сигулды:

Выдвижение передовых позиций в район Салдус — Тельшяй.

Вечером 26 сентября командование группы армий получило донесение, что позиции у Сигулды заняты в соответствии с приказом. С фронта были сняты 11, 21, 31 и 218-я пехотные дивизии, а также дивизии СС «Нордланд» и «Нидерланды» и переброшены в район сосредоточения группы армий «Север» в Курляндию.

Во время оставления 18-й армией позиций под Ригой 2-й Прибалтийский фронт сделал попытку энергичным ударом в тыл 18-й армии окружить и уничтожить ее. Но чтобы совершить такой маневр, ему было необходимо сначала прорвать фронт 16-й армии южнее Риги у Балдоне[17 - Балдоне — ныне поселок в Баусском районе в 33 километрах от Риги.].




В этом же районе располагался и I армейский корпус. Он мобилизовал все свои силы до последнего человека, чтобы предотвратить возможность столь опасного прорыва. С наступлением осенних штормов и продолжительных дождей положение войск стало критическим. Чтобы исключить возможность грозящего прорыва и тем самым общую катастрофу, командование группы армий «Север» перебросило в этот район 14-ю танковую дивизию. Она только что потеряла своего прежнего командира, генерал-лейтенанта Унрайна, оставившего свой пост вследствие тяжелой болезни, и во главе ее встал полковник Оскар Мюнцель.

Разумеется, полковник Мюнцель приобрел богатый опыт в командовании танковыми частями еще в бытность свою командиром 6-го танкового полка, а в ходе своего обучения на командирских курсах он еще больше обогатил и углубил его. На новом посту ему предстояло соединить. этот опыт с вновь полученными знаниями, чтобы обеспечить преемственность в боевых действиях этой части.

14-я танковая дивизия в Курляндии


После окончания боевых действий севернее канала Вентос 14-я танковая дивизия ушла с этого плацдарма и получила новое задание: сохраняя сложившийся рубеж обороны, передислоцировать силы в районе Шяуляя и пребывать там в готовности в качестве наступательного резерва, осуществляя при этом разведку к северу и югу от шоссе Шяуляй — Куршенай.

Здесь к силам дивизии присоединились 1-й батальон 36-го танкового полка под командованием майора Молинари фон Телше — к оставшимся в дивизии 73 танкам T-V «Пантера» и 5 командирским машинам. Таким образом, дивизия снова стала полноценной боеспособной танковой частью. Теперь она насчитывала в своем составе более 10 командирских T-V «Пантера» и 124 боевых танка и самоходных орудия.

22 августа 1944 года в дивизию поступило новое пополнение — танковая рота в составе 20 боеспособных танков T-VI «Тигр» под командованием майора Гильберта. Еще чуть позже в качестве усиления прибыла рота самоходных 75-мм орудий из состава 7-й танковой дивизии. Приказ штаба армии 14-й танковой дивизии от 1 сентября о ликвидации прорыва вражеских войск на участке 24-й пехотной дивизии был отменен.

Таким образом, дивизия получила еще несколько дней передышки. Из ее состава была образована усиленная танками штурмовая группа под командованием полковника (с 1 сентября 1944 года) Гекке, в которую вошли машины и личный состав 1-го и 2-го батальонов 36-го танкового полка. Туда же влился еще ряд более мелких подразделений.

В составе 103-го мотопехотного полка под командованием полковника Вернера Муммерта остался только 2-й батальон этого полка и несколько более мелких подразделений. Вернер Муммерт 20 марта этого года в звании подполковника и в качестве командира этого полка стал четыреста двадцать девятым кавалером дубовых листьев к Рыцарскому кресту.

Когда после 10 сентября стало ясно, что готовится крупное наступление русских, были проведены рекогносцировка на местности и ряд разведывательных мероприятий. Утром 14 сентября на различных участках фронта, удерживаемого дивизией, раздалась сильная артиллерийская канонада со стороны русских. Дивизия была поднята по тревоге и ближе к вечеру 14 сентября переброшена в окрестности поселка Эргли для ликвидации глубокого прорыва на участке 132-й пехотной дивизии путем контрудара. Для этого она была временно подчинена X армейскому корпусу.

Во время 40-километрового марш-броска вражеская авиация несколько раз бомбила шоссе, проходившее довольно близко к линии фронта, а русская артиллерия старалась перекрыть это шоссе продолжительным заградительным огнем.

Под тяжестью идущих впереди «Пантер» несколько имевшихся на дороге мостов могли обрушиться. Это обстоятельство и связанная с ним необходимость перегруппировки привели к тому, что дивизия прибыла в назначенное ей место только к полудню 15 сентября. Постоянные атаки с воздуха особенно досаждали танкам во время дозаправок. Целью наступления была старая линия фронта у селения Озолмуиза. Обе ударные группы дивизии быстро заняли свои позиции, хотя постоянно подвергались артиллерийскому обстрелу.

Ранним утром 16 сентября им пришлось снова наступать, причем на этот раз пункт их сосредоточения попал под сильный артобстрел, нанесший тяжелые потери. Когда передовые танки подошли к околице деревни Липкальне, то были внезапно остановлены: по ним ударили замаскированные вражеские орудия и тяжелые противотанковые пушки.

В этом бою почти половина имевшихся «Пантер» была сожжена или выведена из строя. Мотопехота 103-го полка бросилась в контратаку, им на помощь подошли оставшиеся танки, которым больше не угрожала опасность обстрела.

С наступлением ночи о дальнейшем продвижении справа и слева вдоль улицы нечего было и думать, поскольку местность в темноте становилась непроходимой. Из штаба дивизии пришла радиограмма, отзывавшая все еще остающиеся на ходу «Пантеры» к 19.15 обратно в Венени.

Тем не менее даже этот, удавшийся едва ли наполовину контрудар сделал свое дело, поскольку давление вражеских сил на части под Липкальне заметно ослабло.

Командование группы армий «Север» до сих пор настаивало на том, что Липкальне непременно должно быть взято, поскольку это село представляет собой краеугольный камень всей обороны на данном участке фронта, а потому дивизия должна продолжить свое наступление. Но после того как русские вслед за своим прорывом около Эргли предприняли наступление также и южнее Западной Двины, положение в корне изменилось.

Многократное превосходство русских в тяжелом вооружении, прежде всего в танках и артиллерии, а также и в авиации и пехоте, дало возможность наступавшему на Векмуизу 3-му механизированному корпусу русских разгромить оборонявшуюся на этом участке фронта 205-ю пехотную дивизию и оттеснить ее остатки на север.

На участке сражавшейся между этой дивизией и городком Иецава 215-й пехотной дивизией образовался прорыв. Через него части русских нанесли удар в направлении на Ригу. Тем самым для всех германских дивизий, располагавшихся севернее Западной Двины, возникла опасность оказаться отрезанными от основных сил и быть уничтоженными.

Поскольку в распоряжении командования корпуса уже не оставалось никаких резервов, то 14-я танковая дивизия была отведена с занимаемых ею позиций. Командование группы армий «Север» отдало дивизии приказ совершить марш-бросок через Ригу на Балдоне, чтобы нанести там удар во фланг неприятеля и остановить его дальнейшее продвижение.

Разумеется, никаких переправочных средств 14-й танковой дивизии для форсирования Западной Двины в районе Огре и Икшкиле предоставлено не было.

С находившимися в районе Липкальне подразделениями дивизии радиосвязь была потеряна. Кроме того, капитан Кунат, командир 2-го батальона 108-го мотопехотного полка, капитан Нойендорф, командир 2-го батальона 36-го танкового полка, и его адъютант, лейтенант Каролс, получили ранения и выбыли из строя.

Когда рота танков T-V «Пантера» северной группы прорыва отошла с занимаемых ею позиций, враг устремился следом за ней, чтобы помешать «Пантерам» прийти на выручку оставшимся стоять транспортным средствам.

Майору Молинари удалось, благодаря умелым действиям экипажей подчиненных ему машин, вывести все свои танки к утру 17 сентября к погрузочной платформе станции Таурупе. Там они встретились со 2-м батальоном 36-го танкового полка под командованием капитана Шурига. Когда танки противника попытались было отрезать замыкающие части от основных сил, началась ожесточенная танковая дуэль. И здесь в полную силу проявились преимущества танковых орудий «Пантер».

Маневрируя, с ходу ведя огонь и прячась за укрытиями, снова выдвигаясь для выстрела, танкисты капитана Шурига смогли остановить противника и один за другим поджечь 11 вражеских танков. Остальные машины развернулись и отошли. В результате погрузка в Таурупе могла быть проведена без всяких помех со стороны неприятеля.

Разумеется, полковник Мюнцель не имел никакой возможности узнать о положении дел.

205-я пехотная дивизия все еще отступала на север и северо-восток. Никакой связи с ней не имелось. Русские уже находились в непосредственной близости от расположения этой дивизии, что стало ясно из перехваченного разговора по полевому телефону с КП одного из полков 205-й дивизии — трубку на другом конце провода снял человек, заговоривший по-русски. Не было никаких достоверных данных и о положении 215-й дивизии. Полковник Мюнцель и начальник штаба I армейского корпуса обсудили ситуацию с офицерами. Все сошлись на том, что, исходя из ситуации, противник обязательно предпримет попытку наступления и всеми силами попытается занять оставшееся свободным пространство. Поэтому жизненно важным представлялось как можно скорее занять и удерживать населенный пункт Балдоне.

Все моторизованные подразделения дивизии, которые подошли из Риги к Кекаве — населенному пункту, где находилась в настоящее время дивизия, — были собраны воедино, и на их основе полковником Муммертом, командиром 103-го мотопехотного полка, организована боевая группа.

Во второй половине дня 17 сентября, когда 1-й батальон 103-го мотопехотного полка изготовился к выступлению, полковник Муммерт встал во главе батальона и повел его в направлении на Клапиарстес. 2-й батальон того же полка уже выступил через Балкас — Друкаскрогс на Арестес.

Первую ударную группу вел в бой лично полковник Муммерт. Связь между двумя ударными группами была установлена через зенитный дивизион. Первая и вторая батареи этого дивизиона двигались западнее Масани, а третья батарея заняла позицию у селения Кельмини.

Южнее селения Кекава все подразделения боевой группы приняли бой. Враг начал отступать под энергичными ударами наступающей мотопехоты, которой командовал полковник Муммерт, и был оттеснен за линию, проходящую через высоту 22,6 у селения Друкаскрогс и высоту 81,9 у селения Клапи.

Довольно слабые части I армейского корпуса, занявшие селение Балдоне, были усилены несколькими самоходками «Хетцер» 35-го танкового полка. Командование здесь принял полковник Гекке.

Положение немецких частей еще больше укрепилось, когда в ночь на 18 сентября в Балдоне вступили самоходные орудия и танки T-IV. Они расположились на позициях, занятых мотопехотным полком. Но они принесли информацию о том, что железнодорожное полотно у селения Кайпен повреждено вражеской бомбежкой и на переброску танков по железной дороге рассчитывать не приходится.

Тем не менее 14-я танковая дивизия на рассвете 18 сентября начала наступление на Арестес. Ее зенитные батареи прикрывали атаку на Бриедес, а части полковника Гекке удерживали Балдоне.

Однако на подходе к Арестесу наступление было остановлено плотным огнем неприятеля. Контратаки русских наступавшие отбивали из последних сил. Когда русским едва удалось закрепиться для обороны на двух рубежах, по ним был нанесен удар несколькими небольшими танковыми группами. Снова разгорелся бой между «Пантерами» и Т-34; отважно сражались также T-IV и особенно экипажи штурмовых орудий. Им удалось ликвидировать образовавшийся было прорыв. Залегшие красноармейцы были уничтожены гранатами и в рукопашной схватке.

Артиллерия тоже внесла свой вклад в этот успех: ей удалось удержать наступающие части противника Т-6 в районе прорыва, а затем и уничтожить их.

Однако враг продолжал бросать в сражения сильные пехотные и танковые части. На поле боя появлялись все новые и новые свежие части русских, которые вновь и вновь пытались наступать. На участке между Бунасом и Бержменте они шаг за шагом продвигались вперед. Остановить их натиск больше не удавалось.

Пришлось прибегнуть к небезопасному трюку. Четыре танка сымитировали отход в направлении Риги. Как только на опушке близлежащего леса показалось острие танкового клина русских, германским частям удалось подбить три первых Т-34. Остальные тут же развернулись и отступили снова в лесную чащу, тогда как сопровождавшая их пехота бросилась врассыпную во все стороны, также пытаясь добраться до спасительного леса. Лишь с наступлением темноты боевые действия затихли. Противник предпринял только отдельные атаки для обнаружения слабых мест в нашей обороне, но их удалось остановить и предотвратить прорыв.

После полуночи внезапно наступила тишина. Царила она и в Балдоне. Нарушило ее движение танков полковника Мюнцеля, который получил предписание двигаться со своими танками дальше на юг. На следующее утро вместо них должна была прибыть 3-я рота 13-го танкового батальона, которой предстояло выбить врага из селения Вецвилдас, угрожавшего флангу и тылам южной ударной группы.

В это же самое время 225-я дивизия двигалась двумя третями своего личного состава через Западную Двину в направлении на Балдоне. Тем самым командование корпуса намеревалось прикрыть левый фланг 14-й танковой дивизии, которая растянулась вплоть до Западной Двины, и отрезать прорвавшемуся здесь врагу пути для его отхода.

Однако сражение в этот решающий день 19 сентября развертывалось совсем не так, как планировалось. Фланговому прикрытию удалось с большими потерями отбить все попытки русских прорвать их оборону, ликвидировать два неожиданных прорыва и в рукопашной схватке уничтожить прорвавшегося врага, что дало возможность мотопехоте второпях занять слабо оборудованную линию обороны. Начавшийся с первыми лучами рассвета артобстрел со стороны русских принес новые потери. Последовавшие после его окончания атаки происходили на различных участках обороны — враг искал в ней слабые места.

Брошенные в бой для ликвидации этих прорывов группы мотопехоты, численностью зачастую не более 20 человек, самоотверженно сражались, несмотря на то что противник численно многократно превосходил их.

Немецким пехотинцам приходилось отступать буквально шаг за шагом, чтобы избежать уничтожения. Дойдя до местечка Клапки, теснимые к Кекаве, они едва избежали плена.

Поскольку авиация русских весь день бомбила пути подвоза и обстреливала подходящие обозы с боеприпасами из бортовых крупнокалиберных пулеметов, германские танки испытывали острейший дефицит горючего и снарядов.

Железнодорожную линию, связывавшую 14-й истребительно-противотанковый батальон и 103-й стрелковый полк перерезал гвардейский полк русских, который задумал было расположить здесь свои артиллерийские батареи. За ним последовала какая-то танковая часть, которая, к счастью, вскоре стала двигаться дальше, намереваясь соединиться с проходившей несколько восточнее другой ударной группой.

Гауптман Витцель, командир батареи зенитных орудий, собрал «все, что может двигаться» в единую боевую группу. В нее вошли также две саперные роты из состава корпуса, дежурная группа 4-го истребительно-противотанкового полка и даже добровольно примкнувшие два взвода полевой жандармерии.

«Все за мной!» — скомандовал гауптман Витцель, взмахнув рукой. Плотным клином, со штурмовым орудием впереди, вооруженные ручными фанатами, автоматами и ручными пулеметами бойцы двинулись на врага. Под шквальным огнем неприятеля, среди разрывов ручных гранат, грохота выстрелов штурмового орудия, ценой тяжелых потерь им удалось ликвидировать прорыв.

По окончании этого самоотверженного броска гауптман Витцель пожал каждому из бойцов руку. Сам же он 27 ноября 1944 года был награжден Золотым немецким крестом.

13-й саперный батальон также понес тяжелые потери в ходе контратаки у селения Бах. И хотя ему не удалось отбросить неприятеля от Баха, эта контратака все же сыграла свою роль, поскольку в ходе ее удалось уйти из-под смертоносного огня русских минометов и станковых пулеметов. Теперь еще должна была подойти 14-я танковая дивизия, которая вместе с 225-й пехотной дивизией отходила на рубеж у Кекавы, на что имелось согласие I армейского корпуса.

103-й мотопехотный полк понес большие потери от вражеского огня и, возглавляемый полковником Муммертом, занял позиции у селения Масани, чтобы уничтожить прорвавшегося у Эркеса противника. Дивизион противотанковой артиллерии вошел в состав полка после того, как 377-й полк 225-й пехотной дивизии занял позиции передового противотанкового охранения под Бридесом и Друкаскрогсом.

В ходе последующего отступления с арьергардными боями действия 14-й танковой дивизии шли под командованием подполковника Эрнста Грунау. Ведомая этим отважным и всегда готовым к бою офицером, дивизия, выйдя на рубеж Бержменте — при поддержке только двух противотанковых орудий, — своим стойким сопротивлением остановила танковые атаки русских и отбила все их попытки прорвать фронт.

Подполковник Грунау в эти дни лично воодушевлял своих подчиненных, с автоматом в руках ходил в атаки и гранатами останавливал прорывавшегося врага. На этом рубеже враг был остановлен на целую неделю.

В течение первого дня русским не удалось продвинуться вперед ни на шаг, потому что даже все штабисты с оружием в руках отбивали их натиск.

Полковник Мюнцель все время был на связи с Грунау. Майор Молинари докладывал ему, что «Грунау был примером отваги».

4 октября Эрнст Грунау получил заслуженный им Рыцарский крест, в котором, как сказал автору сам Грунау, «есть доля каждого из моих бойцов».

Действовавший по соседству майор Карл-Теодор Молинари, командир 1-го батальона 36-го танкового полка, остановил танковые атаки противника под Вецвилдасом и предотвратил все попытки русских зайти во фланг группе Грунау, чтобы уничтожить ее.

3 ноября 1944 года он также был награжден Рыцарским крестом.

Чтобы облегчить тяжелое положение, в которое попала окруженная 14-я танковая дивизия, 22 сентября в бой были введены мотопехотные полки СС «Дания» и «Норвегия» 11-й моторизованной дивизии СС «Нордланд», которые занялись уничтожением прорвавших общий фронт вражеских частей.

Незамедлительно после этого русским удалось, проведя атаку подтянутыми частями против фронта 223-й пехотной дивизии, дать возможность оказавшимся в окружении красноармейцам отойти к своим позициям.

Когда к 26 сентября фронт настолько укрепился, что никакие прорывы стали на нем невозможны, линия фронта на участке 14-й танковой дивизии была восстановлена силами 111-й пехотной дивизии, моторизованной дивизии СС «Нордланд» и 225-й пехотной дивизии. Это дало измотанным в боях частям 14-й танковой дивизии несколько дней передышки, во время которых она получила подкрепление.

В результате военных действий в период с 18 по 25 сентября было сорвано наступление русских, планировавшееся с целью прорыва позиций германских частей. А это, в свою очередь, означало, что находящиеся севернее Западной Двины германские части получат время для отхода и укрепления плацдарма у Риги.

В ходе этих боев 14-я танковая дивизия уничтожила: 110 танков и самоходных орудий, 4 бронеавтомобиля, 62 противотанковых орудия, 4 самолета, 5 артиллерийских орудий крупного калибра, 14 минометов, 5 противотанковых ружей и базук американского производства, 85 бронированных, вооруженных пулеметами и частично зенитками грузовиков.

С германской стороны было потеряно 23 танка и самоходных орудия. К этому надо присовокупить незначительное число тяжелого вооружения и транспортных средств. Заслуги 14-й танковой дивизии были отмечены в приказе по армии и группе армий. Командир дивизии полковник Оскар Мюнцель 16 октября 1944 года был награжден Рыцарским крестом.

Положению на этом участке фронта уделил особое внимание Сталин в своей телеграмме, направленной 29 сентября Уинстону Черчиллю: «В настоящее время наши войска нанесли поражение германско-балтийской группировке сухопутных сил, которая угрожала нашему правому флангу. Без уничтожения этой группы невозможно предпринять глубокое наступление на востоке Германии».




В рядах 225-й пехотной дивизии


Плацдарм южнее Западной Двины — сражение за Бауску


Расположенная западнее Двины провинция Курляндия была частью старой Латвии. Ландшафт ее представлял собой простирающиеся во все стороны до самого горизонта цепи пологих холмов. Густые лиственные леса покрывали основные экономические зоны этого региона, по которому были рассыпаны многочисленные крестьянские хутора и похожие на замки дома крупных землевладельцев.

Некогда эти земли, подобно Восточной и Западной Пруссии, принадлежали Немецкому ордену[18 - Немецкий орден в русской историографии более известен как Тевтонский орден. Римский папа Климент III утвердил орден как «fratrum Theutonicorum ecclesiae S. Mariae Hiersolymitanae» (Братство Тевтонской церкви Святой Марии Иерусалимской) своей папской буллой от 6 февраля 1191 г.5 марта 1196 г. в храме Акры состоялась церемония реорганизации ордена в духовно-рыцарский орден. На церемонии присутствовали магистры госпитальеров и тамплиеров, а также светские и духовные лица Иерусалима. Папа Иннокентий III подтвердил это событие буллой, датированной 19 февраля 1199 г., и определил задачи ордена: защита немецких рыцарей, лечение больных, борьба с врагами католической церкви. Орден был подвластен папе римскому и императору Священной Римской империи.]. В галерее владельцев курляндских замков изображены сплошь немецкие поместные дворяне. На протяжении почти 700 лет здесь жили немецкие семьи.

Типичным примером поместного хозяйства был древний орденский замок Бауска. Провинция, в которой находился замок, располагалась между Балтийским морем, Рижским заливом, Литвой и Семигалией[19 - Семигалия, Земгале, или Земгалия — одна из пяти исторических областей Латвии, названная по древнему балтийскому племени земгалов. В Средние века Семигалия была частью Курляндии и в ее составе стала составной частью Латвии. В 1795–1917 гг. — восточная часть Курляндской губернии Российской империи.] и представляла собой прибрежную песчаную низменность, частично покрытую лесами. Торфяники, болота, мелкие заливы и дюны сменяли друг друга. Несколько более высокое холмистое пространство в глубине провинции представляло собой плодородную землю, издревле засеваемую зерновыми культурами. На более высоких местах росла даже пшеница. Местное население возделывало сахарную свеклу и лен, занималось животноводством.

Самой крупной рекой Курляндии является Вента. Столицей бывшей Курляндии (в составе Латвии. — Ред.) с 1918 по 1940 год был город Либава (Лиепая). Во времена Немецкого ордена Курляндия была обращена в христианство и частично попала под германское влияние.

После упадка ордена Пруссия и ее окрестности стали светским герцогством под польским господством, которым правили великие магистры ордена, но лишь как светские правители, и с тех пор не меняла своего статуса в составе Ливонии.

Эта орденская провинция, бывшая основной территорией епископства Ливония, управлялась в свое время ландмейстером Вольтером фон Плеттенбергом. В 1502 году он отбил вторжение войск великого князя Московского Ивана III. Эта победа обеспечила существование данной части Немецкого ордена вплоть до 1561 года, когда русское войско во главе с царем Иваном IV, прозванным Грозным, вторглось в Ливонию, и исполнявший обязанности ландмейстера Готтард Кеттлер обратился за помощью к Польше.

Сигизмунд II Август получил Ливонию в состав Речи Посполитой. Магистр Кеттлер подписал в Вене вассальную присягу польскому королю и был объявлен в 1561 году в Риге наследным герцогом Курляндским.

Таким образом, исчезло и это последнее владение Немецкого ордена на Востоке.

С 1795 по 1918 год Курляндия была русской губернией, затем в составе самостоятельного государства Латвия[20 - С третьим разделом Польши (1795) ленная зависимость Курляндии от Польши прекратилась, и на ландтаге в Митаве, в том же 1795 г., Курляндия была присоединена к России.], а в 1940 году стала составной частью Латвии, вошедшей в состав Советского Союза, ее территория была разделена между тремя областями Латвийской Советской Социалистической Республики.

В Митаве (Елгаве), городе, расположенном юго-западнее Риги, находился орденский замок, построенный при магистре Ливонии Конраде фон Мандерне. С 1562 по 1795 год он был резиденцией герцогов Курляндских. Герцог Эрнст Иоганн фон Бирон в 1738 году повелел снести его и на этом месте построить замок в стиле барокко, сожженный в 1919 году в ходе сражений в Прибалтике, но впоследствии снова восстановленный.

В конце Второй мировой войны он был уничтожен огнем русской артиллерии в ходе сражения в Курляндии. (В то время Курляндия была латышской провинцией Курземе.)

11 сентября 1944 года на КП 215-й пехотной дивизии, расположенном в усадьбе Давини, состоялось обсуждение положения на фронте дивизии. В нем приняли участие начальник штаба дивизии, подполковник Преториус, полковой адъютант 380-го полка обер-лейтенант Гемайнхард, гауптман Мерле из 390-го полка и гауптман Роммельшпрахер из 435-го полка, а также гауптман Рёттингер из 215-го артиллерийского полка.

Начальник разведки сообщил, что в скором времени следует ожидать крупного наступления русских. В прошедшие дни неприятель прощупывал фронт дивизии разведывательными ударами штурмовых групп. Появившиеся у врага многочисленные новые артиллерийские батареи вели пристрелку по немецким позициям. В последние ночи все яснее и яснее со стороны противника доносился рев моторов тяжелых танков. Лишь на фронте шириной 30 километров 215-й пехотной дивизией под командованием генерал-лейтенанта Франкевица было создано более или менее плотное предполье. Только Бауска и примыкающий к ней плацдарм южнее реки Муса был несколько более надежно прикрыт 380-м полком, усиленным двумя батальонами.

На перешейке между реками Муса и Мемеле находился 435-й полк. Вдоль Мусы в обороне стояли полицейские части и латышские подразделения группы Гизеке.

390-й полк с 1-м батальоном под командованием гауптмана Зайболда занял позиции западнее Бауски и вплотную к реке Мемеле. Было решено его участок обороны выгнуть несколько правее, к соседней дивизии, и держать полк в Бауске в качестве резерва дивизии. Франкевицу было необходимо иметь в своем распоряжении полноценную боевую часть, чтобы быть в состоянии контрударом устранить возможный прорыв противника. Для этой цели в качестве дивизионного резерва уже был выделен 2-й батальон 390-го полка, располагавшийся позади участка фронта 435-го полка.

Собравшимся офицерам исчерпывающе доложил положение адъютант полка: «Необходимо удерживать фронт, отбивая удары штурмовых групп противника и не допуская их прорывов. На отдельных участках фронта возможны также более мощные удары. Следует также ожидать крупного наступления Красной армии».

Ни командование корпуса, ни армейское командование не дали разрешения на оставление плацдарма у Бауски, несмотря на то что фронт дивизии за рекой Муса был значительно более укрепленным и туда можно было бы перебросить два батальона. В конце обсуждения начальник разведки дивизии выразил свое мнение словами: «Господа! Дела не так уж плохи!»

Но если от измотанной в боях дивизии требовать невозможного, все наверняка пойдет вкривь и вкось.

Наступление русских и сражение при Бауске


Первое наступление русских на фронте 215-й пехотной дивизии началось 12 сентября. Оно было проведено столь энергично и сопровождалось столь мощным танковым ударом, что уже первый натиск этой армады поколебал оборонительные порядки дивизии, а танки, шедшие во главе наступавших войск, смогли дойти до передовых корректировщиков артиллерийского огня, которыми командовал гауптман Пфитценмайер, командир 3-го дивизиона 215-го артиллерийского полка.

Пфитценмайер мобилизовал всех своих подчиненных, вплоть до последнего писаря. Ручными гранатами, сосредоточенными подрывными зарядами и противотанковыми минами танковый клин врага был остановлен.

Наступавшая за танками плотными волнами пехота залегла, вцепившись в землю. Пришлось освобождать от нее окоп за окопом. В рукопашной схватке с русским комиссаром и двумя его сопровождавшими бойцами гауптман Пфитценмайер смог повергнуть наземь всех троих, однако еще один красноармеец, укрывавшийся в воронке от взрыва снаряда и выстреливший оттуда, тяжело ранил его. Тем не менее гауптман продолжал командовать оборонительным боем до тех пор, пока последний из окопавшихся красноармейцев не был отброшен назад. Лишь тогда он позволил своим артиллеристам перенести его в лазарет. Пфитценмайеру удалось ликвидировать опаснейший прорыв и спасти фронт дивизии. 3 ноября 1944 года он, единственный из артиллеристов дивизии, был награжден Рыцарским крестом.

Но это была только прелюдия. 14 сентября русские начали битву колоссальной канонадой, которая обрушилась всей своей мощью на фронт 435-го полка, занявшего позиции у городка Стабули. Затем пошли танки с сидящей на их броне и идущей следом пехотой, намереваясь прорвать фронт здесь, между реками Мемеле и Мусой, и овладеть Бауской с востока.

На этот раз русские танки, шедшие на острие удара, были остановлены огнем самоходных и противотанковых орудий 14-го артдивизиона 435-го полка, который и отбил первую атаку. Лишь когда на немецкие позиции двинулся второй танковый клин и русские пехотинцы с криками «Ура!» бросились вперед, противнику удалось прорвать фронт.

Генерал-лейтенант Франкевиц, находившийся на своем КП в непосредственной близости к происходящему, сразу же бросил в бой дивизионный резерв — 2-й батальон 390-го полка.

Его подчиненный майор Пост, только что появившийся на КП дивизии после воздушной разведки обстановки, принял командование над этим батальоном и прямо по открытому полю повел его в бой. Батальон нанес удар по закаленной в боях русской части, которую немецкие солдаты подпустили на расстояние от 80 до 100 метров, прежде чем открыть огонь из пулеметов и винтовок, вынудивший их залечь. Через несколько секунд на позиции 2-го батальона 390-го полка русские обрушили минометный огонь и за полтора часа почти полностью его уничтожили. Немногие оставшиеся в живых после этого обстрела выносили с поля боя своих убитых и раненых товарищей.

Командир батальона майор Пост погиб, его адъютант обер-лейтенант Вальтер Шмидт, который 15 мая был награжден Рыцарским крестом, и один из командиров рот разделили судьбу своего командира.

Фельдфебель Фриц Клипфель, принявший на себя командование батальоном, смог собрать лишь около 60 человек, оставшихся в живых. (В немецком пехотном батальоне по штату 860 человек. — Ред.) С 4 сентября 1944 года он стал кавалером Золотого немецкого креста.

Но это было только начало.

Ранним утром 15 сентября на всем фронте между Мезотне (на участке, занятом соседней 290-й пехотной дивизией) и Яунсауле открыли огонь по крайней мере 600 русских орудий. Снаряды самых различных калибров непрерывно обрушивались на передний край обороны. Всю передовую заволокло дымом и пламенем разрывов. Плацдарм у Бауски стало невозможно узнать. Шестьдесят минут смерть и разрушение обрушивались на позиции пехотинцев. Затем над полем боя появилась русская авиация.

Ее целью была прежде всего собственно Бауска. Дом за домом большая часть строений города была превращена в развалины. Из горящих домов взметались ввысь столбы пламени, перемешанного с кирпичной пылью. Затем за смертью и разрушением с небес на город обрушилась колоссальная волна русских танков и пехоты.

Было ровно 10.00, когда 290-я пехотная дивизия доложила по радио о наступлении на ее позиции крупных танковых сил с сидящей на броне и следующей за танками пехотой и запросила помощи.

Танки противника, изменив направление движения с запада на восток, попытались отрезать передовые части дивизии от ее тылов. Эти танки по дороге раздавили колонну пехоты и орудия 380-го полка, на которые они наткнулись в рощице южнее Лодини.

Разведрота 390-го полка была окружена вражескими танками. О военнослужащих этого подразделения до сего времени ничего не известно. Лишь артиллеристам дивизиона тяжелых орудий 225-го артполка удалось пробиться, когда их батареи, стоявшие на опушке леса восточнее Лодини, были обстреляны этими же танками.

Командир батареи 380-го полка фельдфебель Кирхмайер, который в ближнем бою накануне уже уничтожил два танка, в этом бою подбил еще один Т-34.

Русская пехота плотными цепями проникала в город вслед за танковыми клиньями и, пробравшись через сады, парки и между постройками, ударила в спину обороняющимся. Но плацдарм у Бауски еще держался. Три атаки русских были отбиты, а на перешейке восточнее города сражался 435-й полк, прижатый к берегу Мемеле. На него пришелся удар новых танковых полчищ русских, наступавших волнами, одна за другой. Их пытались сдерживать огнем немногих оставшихся штурмовых орудий, дивизионом которых командовал гауптман Фогель. Были подбиты четыре вражеских танка, но на их место подходили все новые и новые бронированные чудовища. Одна из немецких самоходок, огибая Бауску, едва не столкнулась с русским Т-34, но немецкий экипаж успел опередить русских, послав снаряд в танк буквально в упор.

В среду германский фронт здесь был прорван. Русские танковые и моторизованные части двинулись с востока, между реками Мемеле и Муса, развернутым фронтом на Бауску. Первые заслоны, вставшие у них на пути, попали под залпы танковых орудий, и три Т-34 с наступающей вслед за ними пехотой неожиданно возникли прямо перед позициями 380-го полка, окопавшегося рядом с домом местного пастора.

Солдаты разведвзвода этого полка, которыми командовал обер-фельдфебель Вёрц, оказались блокированными в подвале этого дома.

Пятнадцать несказанно долгих минут длился этот ближний бой. Крики смертельно раненных солдат — своих и чужих — порой заглушали треск автоматных очередей и резкое стрекотание пулеметов. Оборону держал подполковник Вильгельм Херб, один из опытнейших офицеров 380-го полка, кавалер Рыцарского креста. Перед лицом неминуемого уничтожения он принял решение попытаться прорваться всем личным составом и отойти из Бауски по мосту через реку Мемеле.

Пехотинцы рванулись вперед по простреливаемому пространству моста. Два вражеских танка вели по ним встречный огонь. Но тем не менее многие солдаты все же прорвались! Вслед за первой группой сотням солдат пришлось пройти этот опасный и для многих из них свой последний путь, поскольку в их распоряжении уже не было оружия, которым можно было бы подбить танки. Три ударные группы не смогли прорваться по этому мосту смерти и были уничтожены залегшими перед танками красноармейцами.

Снаряды танковых орудий продолжали буквально сыпаться на мост и, взрываясь, пробивали его настил насквозь. Немецкие солдаты между залпами короткими перебежками пересекали открытое пространство. Без устали работали вражеские пулеметы.

По мосту пробирались и раненые, некоторые из переживших этот ужас впоследствии рассказывали, что они проделали весь этот путь ползком и, напрягая последние силы, смогли добраться до спасительного противоположного берега Мемеле. Многие погибшие и раненые солдаты и мертвые лошади проваливались сквозь проделанные снарядами дыры в покрытии моста и падали в воду.

Подполковнику Хербу удалось перебраться на другой берег. Во второй половине дня он попытался собрать спасшихся солдат ударных групп и организовать новую линию обороны.

В самой Бауске оставался до последней минуты 1-й батальон 380-го полка, прикрывая отступающих от удара с тыла и неся значительные потери. Командир батальона пропал без вести, пытаясь остановить наступающих русских. 2-й батальон и оставшиеся в живых солдаты 1-го батальона с наступлением темноты были собраны под командой майора Фрица Хокеньоса, кавалера Рыцарского креста, который и повел их в прорыв на север.

Эта группа прошла бродом через реку Мемеле ниже старого города Бауска и вышла на северный берег, занятый русскими, простреливавшими пространство реки из пулеметов, подсвечивая его осветительными ракетами. Раненные пулеметным огнем падали и исчезали под водой. Под огнем русских задыхающиеся, с горящими легкими, еле держась на ногах, оскальзываясь на прибрежной глине, немногие оставшиеся в живых выбрались на берег. Им еще предстояло бегом преодолеть сжатые поля местных крестьян, пока они не оказались в относительной безопасности.

Из 120 человек 380-го полка, которые еще смогли прорваться из Бауски, более тридцати было ранены, но они все же остались в живых.

На участке 435-го мотопехотного полка русским удалось форсировать реку ударной группой. Их танки тоже перебрались на другой берег, и в мгновение ока поселок Бажниккални был окружен неприятелем. Гауптман Штрибель, командир расположенной здесь части, занял круговую оборону и смог лично подорвать русский танк противотанковой миной.

У подполковника Хармса, командира 390-го мотострелкового полка, больше не было в распоряжении подразделений, потому что его 1-й батальон сражался в рядах 380-го мотострелкового полка, а 2-й батальон стоял в обороне вместе с 435-м мотострелковым полком. Командир полка направился из местечка Коде по дороге, ведущей на Бауску. Через некоторое время он наткнулся на остатки своей дивизии. Приняв над ними командование, он повел людей и имевшиеся при них 88-мм зенитные орудия на опорный пункт возле центральной усадьбы этого населенного пункта. Когда передовые части русских пехотинцев добрались и сюда, следуя за появившимися на опушке леса танками, а те приблизились на достаточное расстояние, артиллеристы открыли по танкам стрельбу.

Они подбили несколько танков противника, но и сами попали под огонь орудий неповрежденных машин и потеряли одно за другим три орудия из четырех. Последнее из оставшихся орудий вело огонь еще четыре часа. Этому маленькому опорному пункту удалось не допустить того, чтобы противник перешел через шоссе Бауска — Рига и двинулся на восток. За этот решивший исход сражения бой и новые успешные боевые действия подполковник Хармс 1 февраля 1945 года получил Рыцарский крест.

В 17.00 подполковник Хармс вынужден был отдать приказ к отступлению. Выдвинув вперед два еще исправных самоходных зенитных 20- и 37-мм орудия, мотопехотинцы стали пробиваться вдоль шоссе по направлению к Риге. Прорыв удалось осуществить.

Но русские танки все же получили возможность преследовать отходящих по трассе Коде — Давини остатки 215-й дивизии. Когда германские бронетранспортеры и машины двинулись, в путь, русские танки сделали разворот на скошенном поле, обогнали отставшие машины и открыли фланговый огонь по идущим впереди бронетранспортерам.

У мотопехотинцев уже не оставалось ни самоходных орудий, ни зениток, чтобы противостоять вражеским танкам.

Полковой ветеринар 390-го полка, доктор Ауер, держа в руках фаустпатрон, целился в приближающиеся машины, но в ту секунду, когда он поймал в прицел первый танк, снаряд, выпущенный из другого танка, разорвался поблизости и смертельно ранил его.

В ночь на 16 сентября генералу Франкевицу, находящемуся на своем КП в здании школы поселка Давини, пришлось по-прежнему отметить на карте положение своей дивизии лишь вопросительным знаком. Подполковнику Хербу удалось связаться с командованием дивизии по телефону и сообщить, что он был вынужден оставить Бауску и со своим полком и 1-м батальоном 390-го полка находится на марше в северном направлении. Стрелковый батальон продолжает удерживать Вексауле. Части 435-го мотопехотного полка постепенно отступают по шоссе Бауска — Вексауле. В рассветных сумерках 16 сентября отдельные части дивизии подошли к Давини и расположились вокруг этого поселка полукругом. Оба фланга дивизии из-за недостатка сил остались без прикрытия. Спустя полчаса была отражена атака противника в направлении Гудзаса. Спешно сформированная ударная группа под командованием кавалера Рыцарского креста гауптмана Ганса Мерте смогла удержать высоту у местечка Левики, отразив танковую атаку противника и подбив три танка Т-34.

Ударная группа Гизеке, которая со своей «боевой машиной» (бронированный колесный вездеход) продолжала наносить контрудары, с беспримерным мужеством удерживала промежуточные позиции на левом фланге дивизии.

В этот день дивизия узнала о неожиданном подходе 14-й танковой дивизии, которая в качестве армейского резерва смогла пробиться по шоссе Бауска — Рига почти до самой Бауски, но потом все же была вынуждена повернуть обратно.

17 сентября продолжались ожесточенные бои за Булузи, в котором оборонялись части 435-го мотопехотного полка. Командовавший ими подполковник Вильгельм Хайдбринк (награжден Рыцарским крестом 6 марта 1944 года) пал в бою, будучи ранен в голову.

В тяжелых оборонительных боях значительную поддержку мотопехоте оказали части зенитной артиллерии 75-го дивизиона под командованием майора Клозе. Сам Клозе со своими зенитчиками всегда приходили на помощь в самый ответственный момент. Спаренные и счетверенные зенитные пулеметы на самоходных платформах могли быстро менять позиции. И там, где они вступали в бой, атаки русских сразу же захлебывались.

Вечером, когда уже был отдан приказ о смене оборонительных позиций, ударная группа русских ворвалась в Йостине и перерезала шоссе Караурог — Векмизе, по которому осуществлялся отход. Части подполковника Хармса, уже двигавшиеся по этому шоссе, развернулись и нанесли удар по занявшей Йостине группе. После часового боя в садах, среди разрушенных зданий и сараев, русские части были выбиты из поселка.

Когда несколько позднее от руководства армии поступило сообщение, что оборонительные позиции у Риги неизбежно будут заняты русскими, а удерживавшие их части практически уничтожены, к тому же враг выходит в тыл и фланги 215-й пехотной дивизии, то стало ясно, что окружение дивизии становится только делом времени. Боевое донесение командованию армии было стоически спокойным: «Посмотрим, как вы из этого выкрутитесь!»

Дивизия изменила направление движения по приказу командования, которое должно было в Векмизе сообщить дальнейший маршрут устно, поскольку телефонная сеть не действовала, да и вся другая связь с частями дивизии была прервана. После этого дивизии предстояло следовать маршевой колонной в правый угол плацдарма. Офицеры дивизии после получения приказа стали разворачивать маршевые колонны на северо-восток. Новые попытки русских остановить продвижение германских частей провалились. На лесной опушке у Майори, в 3 километрах севернее Векмизе, были заняты новые позиции. Весь день сюда подходили отставшие на марше части.

Здесь уже имелись траншеи, которые накануне прибытия германских частей были выкопаны местным гражданским населением. Весь день 18 сентября прошел в оборудовании этих позиций и размещении пришедших позднее частей, но без каких-либо действий против русских.

19 сентября по всему фронту снова загрохотали несколько сотен русских орудий. Целый час их снаряды рвались на опушке и в глубине леса. Тяжелые снаряды и минометные мины срезали верхушки деревьев и целые стволы, обломки которых разлетались во все стороны подобно шрапнели.

Наступавшие в ротных и батальонных порядках русские были отбиты. Правда, две группы наступавших смогли пробиться почти до КП полка, на котором находились подполковники Херб и Хармс. Одна группа пехотинцев, сидя на танковой броне, смогла добраться даже до артиллерийской батареи.

Последовавший контрудар, нанесенный ценой больших собственных потерь, позволил полностью восстановить исходную линию обороны.

И хотя битва за Бауску была все же проиграна, но не сбылись и расчеты русских полностью уничтожить 215-ю и 290-ю пехотные дивизии. Как мотопехотный полк, так и артдивизион понесли тяжкие потери, но все же в распоряжении 4-го артдивизиона 215-го артиллерийского полка осталась одна тяжелая полевая гаубица.

Чувствительной стала и потеря большей части обоза, который во время отхода атаковали русские танки. Уничтоженные транспортные средства заменить было абсолютно нечем, а потери убитыми и ранеными оказались как никогда ранее большими.

Столь ослабленной дивизии под командованием генерал-лейтенанта Францевица все же удалось 19 и 20 сентября отбить все атаки русских. За командование оборонительными боями Францевиц 16 марта 1945 года стал семьсот девяностым германским солдатом, награжденным дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Сам же Рыцарский крест был им получен еще 29 февраля 1944 года.

Оборонительные и арьергардные бои 215-й пехотной дивизии


Когда 20 сентября со стороны противника возобновился артиллерийский обстрел по позициям 215-й дивизии и усиленные штурмовые группы русских широкой цепью стали приближаться к изуродованному лесу, в траншеях вместо поредевших пехотинцев под командованием генерал-майора Гизеке стояли уже полицейские части под командованием капитана полиции Хельда. Вместе со своими полицейскими он привел еще и батальон военных строителей. Все эти люди, которые, похоже, сражались еще в Первую мировую войну, будучи тогда желторотыми добровольцами, сейчас ждали в лесу удара врага. Когда появились русские танки, произошли события, о которых стоит рассказать.

Капитан Хельд увидел, как один из его «стариков» внезапно возник позади русского Т-34, который как раз остановился на несколько секунд, чтобы сделать выстрел, бросил под его корму противотанковую мину и тут же исчез за высоким пнем срезанной снарядом ели. Через секунду взрыв мины подбросил танк, который тут же охватило пламя.

В этот момент сюда подоспели штурмовые орудия «Хетцер» из 731-го истребительно-противотанкового дивизиона, которые действовали как подвижная группа; эти штурмовые орудия на шасси чешских танков заводов «Шкода» имели 75-мм длинноствольные орудия.

Они остановили атаку русских танков молниеносным контрударом, сменой позиций и новым обстрелом. Командиры «Хетцеров» сидели на корме шасси, не прикрытые броней. Поэтому сплошь и рядом они вели своих солдат в бой, ничем не защищенные от вражеского огня.

Пройдя по узкой песчаной дороге сквозь истерзанный лес, «Хетцеры» появились в нескольких сот метрах перед русскими танками и обстреляли их из своих мощных 75-мм пушек, а затем снова скрылись в лесу.

Гауптман Хельмут Зон, командир 1-го батальона 435-го мотопехотного полка, ветеран многих успешных боев, с 21 июля 1944 года кавалер Золотого немецкого креста, вел ближний бой, прикрывая отступление солдат своего батальона.

Подполковник Хармс наращивал силу контрудара. Сначала он организовал из оказавшихся под рукой солдат саперного взвода команду, которая подпустила врага метров на сорок, а потом забросала его гранатами и прижала к земле огнем автоматического оружия. Затем солдаты бросились в атаку на прорвавшего было линию обороны неприятеля.

Впервые за долгое время солдаты 215-й пехотной дивизии шли в наступление с криками «Ура!». Батальон русских поспешно отступил. За ним все подразделения русских оставили лесной массив и отступили за Майори. Спустя два часа все занятые ими позиции снова были в руках германской армии.

21 сентября ситуация практически повторилась. И на этот раз русским батальонам пришлось спасаться бегством.

Тем временем командование 435-м мотопехотным полком принял майор Конрад Целлер. Со всей энергией он держал оборону на участке фронта полка. Все без исключения прорывы русских, которые им удавалось осуществить с 21 по 23 сентября, были ликвидированы, а прорвавшиеся враги уничтожены. Солдаты этого полка подбили пять вражеских танков.

25 сентября противник перестал атаковать. Здесь, на северном участке Восточного фронта, он получил отпор.

Командованием армии полковник Грубер, командир 215-го артиллерийского полка, вместе с частью штаба полка был назначен начальником артиллерии армейской группы «Двина».

Прежде чем мы перейдем к описанию возрождения 215-й пехотной дивизии, обозначим основные позиции противников и укажем пути дальнейшего отступления, отдадим должное солдату, которого мы уже упоминали: майору Конраду Целлеру, командиру ударной группы дивизии, одному из самых отважных солдат, когда-либо носивших стальной германский шлем.

Конрад Целлер, командир ударной группы и мастер рукопашного боя


Конрад Целлер начал свою армейскую службу в 1934–1935 годах в 14-м пехотном полку, расквартированном в Констанце, дослужившись за это время до ефрейтора и став при увольнении из армии кандидатом на звание офицера запаса.

За время сборов резервистов он стал унтер-офицером и получил звание фельдфебеля. С началом войны был призван на военную службу в 380-й пехотный полк 215-й пехотной дивизии и 1 января 1940 года произведен в лейтенанты. 1 июля 1940 года был награжден Железным крестом 2-го класса, а спустя 12 дней получил знак участника пехотных атак. После окончания военных действий во Франции дивизия еще некоторое время оставалась в этой стране, а в конце ноября 1941 года в шестидесяти пяти эшелонах была переброшена на северный участок Восточного фронта, где и сражалась вплоть до конца Второй мировой войны.

После семимесячных боев в болотном аду под Волховом 215-я пехотная дивизия была выведена и 6 июля 1942 года переброшена западнее Ленинграда. Она заняла оборонительные позиции между городами Старо-Паново и Урицком[21 - Урицк — с 1918 г. название поселка Лигово Ленинградской области, ныне включен в состав Красносельского района Санкт-Петербурга.].

С участка фронта под Урицком дивизия в начале августа должна была начать новое наступление, но противник спутал все ее планы, когда утром 30 июля 1942 года обрушил на нее огневой удар сотен орудий, бомбардировщиков и штурмовиков Ил-2, начав свое подготовленное наступление.

Конрад Целлер лежал в траншее на переднем крае рядом с бойцами своей ударной группы, а вокруг него вздрагивала земля от разрывов реактивных снарядов «сталинских оргáнов», оставлявших, впрочем, не очень глубокие воронки. В воздухе свистели стальные осколки и взлетали комья земли. Затем волнами в бой двинулась советская пехота. Первую ее атаку поддерживали 16 танков Т-34. Боевые машины приданного дивизии 29-го танкового полка подбили шесть Т-34 и один КВ-1. Внесла свою долю и артиллерия дивизии, уничтожив несколько танков русских.

Согласно оперативным планам, 2 августа 1942 года началось германское наступление. Три полка 215-й дивизии наступали на пользовавшийся дурной славой треугольник железнодорожных путей. Второй батальон 380-го полка с обер-лейтенантом Целлером выступил на юго-восток. Доты русских, имевшиеся на этом направлении, были разрушены огнем самоходных артиллерийских орудий. В 14.00 Целлер доложил командованию, что его штурмовая группа вышла на шоссе. Однако между ним и небольшой долиной, по которой протекала река, находились еще несколько русских дотов и батарея противотанковых орудий.

Целлер со своей группой взял штурмом один из сильно укрепленных дотов и исключил опасность флангового удара русских.

По участку прорыва открыли огонь линкоры русских «Марат» и «Октябрьская революция».

Когда к штурмовой группе подошла самоходная артиллерийская установка, Целлер договорился с ее экипажем и быстрым броском приблизился к Старо-Паново. В ходе захвата стратегически важной высоты был ранен гауптман Шритматтер. Обер-лейтенант Целлер принял на себя командование батальоном.

Обер-лейтенант Арно Тиле сражался в своем танке — единственным в дивизии, который был оснащен 75-мм длинноствольным орудием и из которого он подбил уже более 50 вражеских танков — в составе 3-го батальона. Проводя рекогносцировку, он получил касательное ранение в голову. 3 августа, будучи тяжело ранен, был доставлен в полевой лазарет, а несколько позднее, 24 августа 1942 года, был посмертно награжден Рыцарским крестом.

За два дня боев 380-й мотопехотный полк (называвшийся теперь так) потерял 2000 человек и имел ныне в своем составе только чуть больше 105 солдат и офицеров. Обер-лейтенант Целлер был уже второй раз ранен. 1 января 1943 года он досрочно стал гауптманом.

Когда русские 4 января 1943 года предприняли наступление на Остром Углу (здесь и далее имеется в виду выступ фронта южнее Ленинграда. — Ред.), германские части на рассвете были подняты по тревоге. Маскировочные белые халаты делали русских пехотинцев невидимыми на фоне заснеженной земли. Только солдаты второй волны были одеты в обычные серо-бурые шинели. Застрочили пулеметы, гранаты, разрываясь, оставляли на белом снегу темные пятна. Германская артиллерия открыла заградительный огонь.

Когда первые цепи русских солдат приблизились на расстояние броска ручной гранаты, Целлер приказал своим солдатам метнуть по три уже подготовленных гранаты. Атака была отбита. Во время ее получил смертельное ранение один из друзей Целлера, фельдфебель Вилли Вайднер, кавалер Золотого немецкого креста.

В августе 1943 года гауптман Целлер стал командиром 3-го батальона 380-го мотопехотного полка. Он отличился в осенних боях и был 17 октября 1943 года отмечен почетной грамотой германских сухопутных сил.

В ходе русского наступления 13 декабря на выступ фронта у Александровской, в северной части пресловутого Острого Угла (западнее города Пушкина (Царское Село). — Ред.), гауптман Целлер нанес по атакующим контрудар силами своей ударной группы. Бой продолжался три с половиной часа, переходя порой в рукопашную схватку, прежде чем утерянные было позиции были отбиты у неприятеля. В последнем решительном броске Целлер лично шел впереди своей ударной группы с ручным пулеметом в руках.

Следующий бросок принес еще 30 метров отвоеванных траншей, и в 5.50 следующего дня все потерянное снова было в руках немецких солдат. Лейтенант Шетцле и гауптман Целлер были представлены к Рыцарскому кресту. Оба получили эти награды в один и тот же день, 14 января 1944 года.

Когда 17 января 1944 года подполковник Херб получил ранение, командование 380-м мотопехотным полком принял гауптман Целлер. В этом качестве ему пришлось отбивать атаки русских на город Пушкин. 24 января всей дивизии было приказано отойти за реку Ижору. Командовавший XXVI армейским корпусом генерал от инфантерии Гразе распорядился при отступлении уничтожить все тяжелое вооружение и транспортные средства.

Гауптман Целлер запретил своему полку выполнение этого приказа. Несмотря на окружение, ему со своими людьми и упомянутым вооружением удалось прорвать кольцо неприятельских войск и 28 января 1944 года отойти к станции Дивенская.

Здесь полку пришлось участвовать в ожесточенных ближних боях. Даже обер-лейтенант Мелдер, полковой адъютант, вместе с пятью посыльными тоже ходил в атаку. Бок о бок с ними сражались и оружейник 380-го мотопехотного полка обер-фельдфебель Циммерман, и лейтенант Пехель из 215-го артполка.

После многочасового ближнего боя советские части были отброшены назад. Гауптман Целлер за эти бои был награжден серебряной пряжкой участника штурмовых атак. Он благодарно пожал руку своему старому соратнику гауптману Гансу Мерле, который с 15 апреля 1944 года был кавалером Рыцарского креста.

Когда русские 31 марта 1944 года нанесли удар по участку обороны 380-го мотопехотного полка и смогли пробиться до шоссе Псков — Остров, гауптман Целлер прикрывал южный фланг обороны дивизии силами своего изрядно ослабленного полка, а затем вместе с основными силами и шестью приданными ему для усиления самоходными орудиями наносил контрудар на Крапивинку. В результате враг был отброшен. Так же закончились и еще две попытки прорыва, предпринятые русскими.

В последующие десять дней солдаты гауптмана Целлера нанесли еще десять контрударов, в ходе которых вражеские части, пытавшиеся прорвать линию фронта, были отброшены.

На этом северном участке Восточного фронта враг потерял более 1000 своих солдат.

В ходе боев за Псков Целлер много раз спасал полк и всю дивизию от тяжелых потерь и сохранял фронт от прорыва. Генерал Франкевиц представил этого доблестного солдата к награждению дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Приказ о награждении был подписан 9 июня 1944 года, сама же награда была вручена Целлеру лично Гитлером в «Вольфсшанце» 20 июня 1944 года.

Когда фронтовой корреспондент спросил его, в чем он видит свой успех, он ответил так: «Пребывая здесь в качестве офицера, я выполняю свой долг. Что же касается простого бойца, пехотинца в окопе, то он делает нечто большее. Именно этот человек решает исход боя, и я сражаюсь и живу среди таких людей».

Несколько позднее, у Даугавпилса, майор Целлер получил новое назначение и стал начальником штаба боевой группы Гизеке. После ее расформирования был назначен командиром 435-го мотопехотного полка и с 21 по 23 сентября сражался в ряде тяжелых боев, как это было в его бытность командиром штурмовой группы на передовой.

Но вернемся к 215-й пехотной дивизии, находящейся на отдыхе и перевооружении.

Накануне решающего сражения в Курляндии


После 25 сентября 215-й пехотной дивизии выпало несколько тихих дней. Генерал-лейтенант Франкевиц лихорадочно пытался пополнить запасы оружия и снаряжения своих изрядно потрепанных частей.

Группа армий «Север» в составе 16-й и 18-й армий и оперативной группы «Грассер», которой командовал генерал от инфантерии Антон Грассер, занимала позиции на еще остававшейся в руках германских войск территории Эстонии и расположенной восточнее Риги части территории Латвии. Елгава была занята неприятелем, так что между побережьем и этим древним орденским городом в руках немецких войск оставалась только узкая полоска территории между Елгавой и Балтийским морем да еще железнодорожная линия, ведущая на запад.

Именно в такой ситуации генерал-лейтенант Франкевиц со своим штабом получил архитрудную задачу — эвакуировать на Запад через Ригу группу армий «Север» и гражданское население, охваченное паникой перед надвигающимися русскими. Франкевиц после войны писал автору: «Если бы наш начальник штаба оберст-лейтенант Преториус не оказался специалистом по транспортным перевозкам, это труднейшее предприятие закончилось бы крахом. Все-таки надо было переправить через Ригу и Тукумс приблизительно 40 дивизий с 80 000 транспортных средств, а также куда большее число гужевых повозок».

Собственно 215-я пехотная дивизия находилась в оперативном подчинении у 205-й пехотной дивизии. Создавалось такое впечатление, что эта дивизия, которая с ноября 1941 года сражалась в России, должна быть расформирована. Конечно, попав в подчинение 205-й дивизии, они были изрядно разочарованы, несмотря на то что командовавший 205-й генерал-лейтенант Меллентин, его начальник штаба подполковник Линн и все остальные штабисты этой дивизии всячески выказывали свое внимание и были готовы в любой момент прийти на помощь. Даже в отношении подвоза всего необходимого из тыловых складов и пополнения из резервов 215-я дивизия всегда имела преимущество перед 205-й.

После того как удалось провести эвакуацию, восточнее Риги был занят крупный плацдарм. Однако последовал приказ об отходе, и 205-я дивизия планомерно, вместе со все еще подчиненной ей 215-й пехотной дивизией, оставила свои позиции в ночь на 6 октября. При отходе она еще сменила восточнопрусскую 11-ю пехотную дивизию, прежде чем окончательно передислоцировалась на новые позиции.

Крупные части советских войск следовали по пятам за арьергардом немцев, и ранним утром 10 октября мощный артиллерийский обстрел накрыл огнем только что занятые дивизией позиции. На следующее утро 11 октября на немецкие позиции обрушился шквал огня из многих сотен стволов. Советская армия рвалась к Риге.

После того как в течение следующей ночи фронт снова откатился, утром, в 8.00, русские открыли по новым позициям немцев артиллерийский огонь. Осторожно нащупывая себе путь, двинулись в бой советские танки и следующая за ними пехота. И все же до утра 13 октября германские части удерживали фронт. В последующую ночь фронт сместился в юго-западную часть последних пригородов Риги. Изменился и характер артиллерийского обстрела — орудия русских теперь регулярно изрыгали каскады огня. В ночь на 15 октября последняя боевая группа 215-й пехотной дивизии покинула западные кварталы Риги.

В последующие два дня удалось несколько стабилизировать фронт и отбить все атаки неприятеля, перед и после каждой из которых русские производили мощные обстрелы и бомбардировки позиций немецких войск.

С утратой позиций в ночь на 14 октября и дальнейшим отступлением из центральной части Риги в ночь на 15 октября боевая группа 215-й дивизии под прикрытием трех самоходных орудий обеспечивала отход арьергарда, следующего вдоль берега Даугавы. Из плотного тумана вздымались старинные башни Риги. Солдаты видели силуэты этого старинного города, на которые некогда взирали германские рыцари и епископы, правившие в нем.

Оставшееся в городе население попряталось по подвалам и терпеливо ожидало конца сражения.

Между Кеммерном и Шлоком (сейчас оба в составе Юрмалы. — Ред.) дивизия заняла промежуточную позицию западнее реки Лиелупе и оставалась там, ожидая наступления русских, 15 и 16 октября.

В этот момент части 215-й пехотной дивизии вышли из подчинения 205-й дивизии. Генерал-лейтенант Франкевиц блестяще выполнил задачу и вместе со своим штабом вернулся в родную дивизию. Спустя два дня 215-я дивизии была снята со своей позиции на Лиелупе и выведена для отдыха в район западнее Тукумса. Для этой цели нашлись даже грузовики, на которых мотопехота перебралась в отведенную для нее зону.

До 24 октября личному составу 215-й дивизии выпало несколько дней отдыха — первого после многомесячных сражений. Сюда же начали возвращаться из лазаретов выздоровевшие после ранений бойцы. За эти краткие дни изрядно потрепанная в боях дивизия снова стала полноценным боевым соединением.

435-й мотопехотный полк по приказу командования был расформирован. Его последний командир, майор Конрад Целлер, удостоился благодарности в приказе. Но он помнил о тех 2700 погибших и пропавших без вести товарищах по оружию, служивших в этом полку, а также и о куда большем числе раненых. (По штату в пехотном полку вермахта было 3049 человек. Так что состав при таких потерях постоянно менялся. — Ред.) Оставшиеся в живых бойцы этого полка влились в качестве 1-го батальона в 435-й мотопехотный полк. Их командиром стал обер-лейтенант Бахляйтнер.




Первое сражение в Курляндии


После того как советские войска вышли к Балтийскому морю между Клайпедой и Лиепаей, находившиеся севернее этой линии соединения группы армий «Север» оказались отрезанными от какой-либо связи с юго-западными и западными территориями рейха. Начальник штаба группы армий «Север» по поручению своего командующего много раз предлагал главному командованию сухопутных сил (ОКХ) пробить этот вражеский клин между Клайпедой и Лиепаей, чтобы дать возможность более чем 30 дивизиям группы армий «Север» передислоцироваться в Восточную Пруссию и принять участие в обороне Германии на ее восточной границе.

Все эти предложения, как уже упоминалось выше, всякий раз Гитлером отвергались. Так как группа армий в любом случае не могла одновременно решать две задачи — оборонять удерживаемый ею плацдарм от превосходящих сил русских и готовить разгром вражеского заслона между собой и Восточной Пруссией, — то было решено приступить к организации Курляндского фронта.

Название Курляндский котел — когда оно вошло в солдатский обиход — приказом командования группы армий употреблять было запрещено. В приказе указывалось, что ни о каком котле не может быть и речи, поскольку войска неустанно будут получать все необходимое морем. Линия Курляндского фронта проходила от берега Рижского залива у Тукумса, через Добеле и Лиелауце южнее Салдуса и оканчивалась у Приекуле на берегу Балтийского моря южнее порта Лиепаи.

На береговой стороне защищать этот плацдарм было весьма удобно, поскольку войска можно было в кратчайший срок перебрасывать на самый угрожаемый участок. Большим преимуществом для оборонявших его было также то, что в их распоряжении, с учетом 12-й и 14-й танковых дивизий, находилось больше двух боеспособных ударных соединений, а также отдельные подразделения и бригады штурмовых орудий и отдельные танковые батальоны, имевшие на вооружении танки T-VI «Тигр».

Вечером 24 октября 215-я пехотная дивизия получила боевой приказ и сменила на фронте под Лиелауце части 121-й пехотной дивизии. После них на передовой остались траншеи, укрывавшие пехотинцев только по грудь и очень тесные. Ни единого блиндажа не имелось, так как все сколько-нибудь глубокие углубления в этой болотистой почве тут же заполнялись водой.










На рассвете 27 октября 1944 года в расположенных на удалении от 100 до 200 метров вражеских траншеях пехотинцы увидели изготовившиеся к наступлению советские части. За ними на всем обозримом пространстве можно было различить готовые пойти в бой ударные группы.

Передовые артиллерийские наблюдатели дивизионной артиллерии тут же выдали их координаты, и немецкие артиллерийские батареи открыли по врагу огонь из орудий и минометов.

Часы показывали 7.00, когда артиллерия неприятеля, расположенная в глубине советских войск, открыла ответный огонь из нескольких сотен стволов всех калибров. Взвились в воздух реактивные снаряды из захваченных русскими германских пусковых установок. Разрывы этих снарядов были так сильны, что небольшие землянки, вырытые все же в этом болотистом грунте, качались, как лодки, на поверхности воды. Деревья ломались, как спички, их вершины взлетали в воздух, как былинки.

Все позиции 215-й дивизии через несколько секунд после первого же залпа заволокло дымом и засыпало комьями земли. Невозможно было понять, куда точно наступает враг и не прорвал ли он уже фронт где-нибудь по соседству. После первых донесений стало ясно, что германский фронт в нескольких местах прорван танками и следующей за ними пехотой. На участке высоты 94,1 произошел прорыв, который все же удалось отбить контрударом и восстановить фронт. Затем по радио пришло донесение с КП 390-го мотопехотного полка: «Противник наступает на широком фронте. Мы держимся!»

Передача этого донесения внезапно прервалась, потому что там, как удалось восстановить впоследствии, фронт все-таки был прорван.

Первое донесение, которое пришло от 380-го мотопехотного полка, гласило: «2-й батальон: прорыв врага в районе высоты 94,1. Наши отходят».

Командование полка отправило на помощь 2-му батальону саперный взвод с приданными ему двумя штурмовыми орудиями. Но, пройдя лишь несколько сот метров, эта контратакующая группа оказалась втянутой в лесной бой, во время которого ее обстреляли русские снайперы, занявшие позиции на деревьях. Вскоре, однако, удалось пробиться и следовать дальше, ко 2-му батальону.

Обер-лейтенант Вилли Целлер, брат майора Целлера, который командовал 2-м батальоном 380-го мотопехотного полка, доносил: «Враг прорвался слева и справа от КП полка!» Спустя десять минут оттуда же пришло второе донесение: «КП полка окружен врагом!» Лейтенант Шарф из 1-го батальона 435-го мотопехотного полка, которому пришлось отходить в глубь леса, силами своего взвода отвлек на себя ломившихся сквозь заросли слева и справа русских и остановил их беглым огнем и ручными гранатами. Установив связь с соседними ротами, он во многом содействовал тому, что упорно оборонявшиеся немцы смогли удержать в своих руках лесной массив.

В результате русские далеко обошли фланги защитников этого участка фронта, имея намерение охватом зайти им в тыл и уничтожить оказавшиеся в образованном таким образом котле германские войска.

Последние получили во второй половине дня приказ отойти на подготовленные позиции у озера Лиелауце. Началась гонка между наступающими с флангов русскими и отходящими германскими частями. Снова и снова отступающим приходилось оставлять ударные группы, которые препятствовали начинающемуся было окружению и прикрывали отход.

По пятам за отступающими дивизиями следовали русские танки и обстреливали с флангов осколочно-фугасными снарядами германские траншеи, в которых залегали последние арьергарды. Трагический конец представлялся неизбежным.

Однако стала ослабевать и наступательная сила русских войск. Немецкие части достигли новых позиций и заняли их. Брошенная им на помощь рота штурмовых орудий подошла наступившей ночью и утром 28 октября вступила в бой. На участок фронта 390-го мотопехотного полка подошел резервный батальон 121-й пехотной дивизии и занял старые позиции. Штурмовые орудия поддержали батальон — одна часть их пошла в контратаку, а другая открыла заградительный огонь по русским поверх контратакующих машин.

Однако в момент, когда казалось, что у врага иссякали последние силы, русские нанесли новый удар на участке фронта между 380-м и 390-м полками. Опасность прорыва в центре этой позиции была весьма велика.

Генерал-лейтенант Франкевиц бросил в бой последний имевшийся в его распоряжении резерв — боевую группу мотопехоты численностью до роты под командованием лейтенанта Вернера Мозера. Они должны были лишь расчистить пути отхода и обеспечить сосредоточение на новых позициях.

Эта боевая группа состояла, в частности, из опытных бойцов 5-й роты 215-го полка, обстрелянных ветеранов Восточного фронта.

Когда лейтенант Мозер с группой углубился в густой лес, чтобы произвести разведку и найти лучший путь отхода, они услышали шум танковых и автомобильных моторов. Приблизившись к опушке леса, лейтенант увидел идущую по шоссе параллельно направлению их движения длинную колонну из танков, противотанковых орудий и грузовиков с сидящими в них красноармейцами.

Машина за машиной проходили мимо боевой группы. До шоссе было около 500 метров. Мозер понял, что эта часть идет к месту сражения и должна прорвать фронт, ударив сквозь бреши в обороне.

«Роте приготовиться! — отдал приказ Мозер. — Первый взвод заходит слева от шоссе, второй — справа, третий — в резерве, прикрывает от прорывающихся танков. Остановить врага!»

Первый взвод отправился через лес параллельно шоссе на сближение с неприятелем, тогда как второй изготовился к удару, оставшись на месте. Третий взвод отошел назад метров на триста, к повороту шоссе, и залег, замаскировавшись там, лихорадочно готовя противотанковые мины.

— Фаустпатроны приготовить! — отдал приказ Мозер, когда до головного танка, приближающегося слева, оставалось около 30 метров.

— К бою готовы! — доложили оба гранатометчика ударной группы, уложив на плечи трубы фаустпатронов и поймав приближающиеся танки в их прицелы.

Когда головные машины проходили мимо залегших солдат, оба гранатометчика выпустили гранаты фаустпатронов, взяв небольшое упреждение. Из задних срезов их труб в кусты за спинами ударило пламя. Обе кумулятивные гранаты попали во вражеские машины. От взрыва гранаты и детонации боезапаса сорвало башню первого Т-34, второй машине граната ударила в корму. Через пару секунд оба танка уже были объяты пламенем. Ни одному человеку из их экипажей не удалось покинуть стальные саркофаги.

Три новые гранаты, выпущенные по центру и хвосту колонны залегшими по обе стороны дороге взводами, ударили в один из медленно проходивших мимо танков и в кузовы двух грузовиков с красноармейцами. Танк остановился и загорелся, разбрасывая во все стороны взрывающиеся внутри его боеприпасы; остановились на шоссе и два охваченных пламенем грузовика.

Мотопехотинцы, выбежав из прикрывающих их деревьев, ринулись вперед, кося из автоматов и забрасывая гранатами русских, выпрыгивающих из машин и залегающих справа и слева от шоссе.

Из остановившихся поодаль машин тоже выпрыгивали русские и в отчаянном броске исчезали среди деревьев по обе стороны от шоссе.

Лейтенант Мозер пересек шоссе, чтобы проверить один из замерших справа танков, и тут же бросился на землю, спасаясь от хлестнувшей пулеметной очереди. Взбросив на плечо фаустпатрон, он выпустил по врагу кумулятивную гранату, ударившую прямо под башню танка. Его экипаж попытался было выбраться из машины, но пал под огнем подбежавших солдат. Вражеское противотанковое орудие, следовавшее на позицию, было уничтожено гранатами, не успев сделать ни одного выстрела.

Боевая группа численностью около 120 человек зачистила все пространство справа и слева от шоссе и залегла, заняв позицию на вытянутом, далеко просматривавшемся повороте дороги.

На КП по радио полка было передано: «Вражеская колонна с танками и противотанковым орудием остановлена. Создан рубеж охранения на восточной опушке леса».

Своими решительными действиями лейтенант Вернер Мозер изменил к лучшему судьбу всего участка фронта дивизии, если не всего Курляндского фронта (Автор преувеличивает. В засаду попала советская рота с приданными танками — упомянуто 4 танка. — Ред.). 11 декабря 1944 года за командование «боевыми действиями, решившими исход сражения» он был награжден Рыцарским крестом.

Командование группы армий «Север» отдало приказ подчиненным ей подразделениям полевой жандармерии создать рубеж заграждения в районе высоты, на которой расположился КП 215-й пехотной дивизии (на восточном берегу озера Лиелауце), и направило туда военного судью группы армий. Любой солдат, который без приказа к отступлению дошел бы до этого рубежа, должен был быть задержан и возвращен обратно в свою часть. Таков был приказ командующего группой армий «Север» генерал-полковника Шёрнера, с целью предотвратить ситуацию, при которой отдельные нестойкие бойцы могли бросить на произвол судьбы своих товарищей и, возможно, стали бы причиной начала всеобщей паники.

Здесь следует упомянуть, что каждый солдат группы армий «Север», который мужественно вел себя в бою и без приказа не покидал своей позиции, был согласен с этим приказом командующего.

Вечером 30 октября 1944 года 215-я пехотная дивизия оставила занимаемые ею позиции и форсированным маршем направилась к новому месту боевых действий. То, что о новом периоде отдыха не могло быть и речи, солдаты сразу поняли, увидев в ночи на горизонте непрерывные сполохи от разрывов ракет «сталинских оргáнов» и дульного пламени вражеской артиллерии на широком фронте от Добеле до Салдуса. Первая Курляндская битва еще не закончилась.

Дивизия двигалась, обходя озеро Лиелауце, на новые позиции примерно в 8 километрах западнее прежних, на участке 389-й пехотной дивизии, которая в боях последних дней понесла столь тяжелые потери, что без подкрепления не смогла бы сдерживать новые атаки неприятеля.

В ночь на 1 ноября дивизия заняла позиции у высоты близ городка Калвас. Артиллерийские наблюдатели дивизионной артиллерии выдвинулись на передний край 389-й пехотной дивизии, чтобы вести корректировку огня орудий. Ранним утром 1 ноября 1944 года со стороны русских внезапно раздалась лихорадочная канонада. Расположенная за КП полка 390-й мотопехотной дивизии 20-мм зенитная установка была захвачена русскими. Одновременно с этим с тыла по КП 2-го батальона 435-го мотопехотного полка неприятель нанес огневой удар. Двум ротам русских удалось по глубокой лощине продвинуться в направлении на Зенгали.

Контрударом роты 390-го мотопехотного полка и боевой группы 435-го полка вместе с приданным им штурмовым орудием вся лощина до самого Зенгали была очищена от прорвавшегося неприятеля. При этом были захвачены два противотанковых 45-мм орудия.

2 ноября артиллерийский огонь неприятеля заметно ослабел. Первая Курляндская битва для 215-й пехотной дивизии была окончена. Курляндский плацдарм устоял против мощных ударов неприятельских сил, и в этот успех немалый вклад внесла 215-я пехотная дивизия.

Первая Курляндская битва — прежде всего с точки зрения 215-й пехотной дивизии — раскрыла оперативные и тактические замыслы советской армии. Основная задача вражеских атак состояла в том, чтобы выйти к берегу Балтийского моря южнее Лиепаи, отрезать важнейший порт, через который шло все снабжение группы армий «Север», и лишить ее подвоза боеприпасов и продовольствия.

Другой оперативный замысел состоял в том, чтобы вторгнуться посередине Курляндского плацдарма между Ауце и Салдусом, рассечь весь плацдарм на две части и уничтожить их поодиночке, а затем вбить следующий клин между Вентспилсом и Лиепаей.

Как же разворачивались события на фронтах других соединений и дивизий?




Замыслы командования Красной армии


Советский фронт перед началом Курляндского сражения


К началу генерального наступления против сил группы армий «Север» Ставка Верховного главнокомандования создала три крупных воинских формирования. В то время как 2-й Прибалтийский фронт под командованием генерала армии Еременко в составе 3-й ударной, 42-й и 22-й армий должен был двигаться из района Добеле на запад, 1-й ударной армии предстояло наступать вдоль побережья на Тукумс.

1-й Прибалтийский фронт под командованием генерала армии Баграмяна получил приказание пробиваться силами 61-й гвардейской и 51-й армий из района Вайнеде — Скуодас в направлении на Лиепаю.

Для усиления этого таранного удара 61-я гвардейская и 51-я армии были сосредоточены таким образом и так оснащены, чтобы при первом же прорыве фронта могли устремиться в пробитые бреши и нанести неприятелю смертельный удар.

Если обобщить стратегические планы русской стороны, то первая Курляндская битва представлялась ей следующим образом: основной удар должен был быть нанесен правым флангом. Здесь крупным соединениям советских войск предстояло прорвать германскую оборону между Рижским заливом и рекой Вентой на участке 16-й армии и соединений под командованием Грассера.

Наряду с этим против левого фланга 16-й армии должен был быть нанесен удар силами 1-й ударной армии под командованием генерал-лейтенанта Захватаева с ее исходных позиций под Шлоком (район совр. Юрмалы. — Ред.). Однако она натолкнулась на упорное сопротивление и, несмотря на значительное превосходство в танках и многократное — в живой силе, продвигалась вперед незначительными темпами, остановившись в 10 километрах восточнее Тукумса.

Вспомогательный удар наносили 12-й и 72-й механизированный корпуса русских (механизированный корпус по штату (246 танков и САУ, 16 369 человек) был примерно равен немецкой танковой дивизии. — Ред.) на участке между Ауце и Салаусом с целью, после прорыва фронта, отсечь от 16-й армии оперативную группу «Грассер».

На этом участке фронта движение лавины вражеских войск остановили три обстрелянные пехотные дивизии — 24, 93 и 122-я. За первые сутки сражения они потеряли 1050 человек личного состава убитыми и ранеными, но удержали фронт, несмотря на все усилия многократно превосходящего противника.

Войска 1-го Прибалтийского фронта перед началом наступления провели мощную артиллерийскую подготовку, усиленную ударом штурмовой авиации. Они попытались прорвать фронт между Мажейкяем и Скуодасом с целью овладеть Лиепаей.

61-я гвардейская армия при поддержке 51-й армии стремительно наступала. Однако под Мажейкяем она была остановлена 12-й танковой дивизией генерал-лейтенанта фон Боденхаузена.

Боденхаузен (с 17 декабря 1943 года кавалер Рыцарского креста), вступив в командование 12-й танковой дивизией, успешно руководил ее действиями. Везде, где неприятелю удавалось прорвать фронт, на его пути вставал не знающий пощады генерал, бывший в прошлом, как и многие другие танковые командиры, кавалеристом.

Так же стойко стояли 30-я пехотная дивизия и моторизованная дивизия СС «Нордланд», сдерживая все попытки прорыва вражеских частей. Когда все же русским удалось проломить фронт и в разрыв устремилась стальная лавина танков, на ее пути встали танкисты 4-й танковой дивизии, ликвидировавшие прорыв.

Несколько позднее командование группы армий перебросило на этот угрожаемый участок линии фронта 14-ю танковую дивизию и 563-ю пехотную дивизию, перекрыв путь врагу и здесь. Он смог продвинуться вперед лишь на внешнем фланге у Кемери и расположенного поблизости Добеле.

Не следует, однако, умалчивать о том, что советской армии удалось достичь значительного успеха, предотвратив прорыв группы армий «Север» в Восточную Пруссию. Запланированную с этой целью операцию «Коршун» пришлось отменить. Изготовившийся для ее проведения XXXIX армейский корпус вместе с приданными ему 58-й и 61-й пехотными дивизиями и моторизованной дивизией «Великая Германия» были возвращены морем на родину для пополнения личного состава. На прежний театр военных действий они уже не вернулись.

Приказ по группе армий «Курляндия» гласил:






«Фюрер приказал удерживать Курляндию и на сложившейся к настоящему дню передовой перейти к ее обороне. Это означает, что мы не должны отдавать врагу ни пяди занимаемого нами в настоящее время плацдарма и связывать 150 противостоящих нам вражеских соединений, наносить им поражения везде, где только имеется для этого возможность, облегчая тем самым оборону нашего Отечества.

Все средства будут мобилизованы для укрепления нашего отпора врагу. Нам предстоит организовать глубокоэшелонированную оборону, о которую разобьется натиск врага. Поэтому мы должны всеми силами создавать ее!

Каждый солдат, который не находится на передовой с оружием в руках, должен неустанно работать лопатой. В кратчайший срок ему предстоит создать запасные линии обороны, дорожные заграждения, оборудовать засады и жилые блиндажи. Саперы должны отойти с передовой и быть задействованы на создании оборонительных линий. К этим работам необходимо также привлечь и гражданское население».





Несколько дней спустя главное командование сухопутных сил направило армейской группировке в Курляндии предельно четкий приказ: «Удерживать сложившийся к настоящему времени фронт! Обучать пополнение в боевых условиях. Приказ в целом: связывать вражеские силы!»

Дислокация сил после первой битвы в Курляндии


Расположение сил группы армий «Север» после этого первого крупного наступления советской армии выглядело следующим образом:

16-я армия — командующий генерал от инфантерии Хильперт (север плацдарма).

XXXXIII армейский корпус: оборона побережья и островов в Балтийском море.

23-я и 218-я пехотные дивизии: оборона полуострова Сырве на острове Сааремаа.

207-я дивизия: оборона побережья по обе стороны от Вентспилса.

12-я авиаполевая дивизия с БАО «Север»: оборона Северной Курляндии.

83-я пехотная дивизия: удержание побережья Рижского залива.

Группировка фон Меллентина: 205-я, 227-я пехотные дивизии и 281-я дивизия сил безопасности: позиции к востоку и югу от Тукумса.

VI корпус войск СС: совместно с 290-й пехотной дивизией, 19-й дивизией СС и 389-й пехотной дивизией — позиции между Джуксте — Добеле.

Оперативная группа «Грассер» генерала от инфантерии Грассера занимает участок линии фронта между Добеле и Вентспилсом. Направление линии фронта на этом участке: на север от озера Церес, западнее Бене резкий поворот до точки несколько восточнее Ауце. Далее за Векшняем на Вентспилс. Оттуда резкий поворот на Мажейкяй.

XXXL армейский корпус: в составе 24, 122 и 121-й пехотных дивизий и 329-й пехотной дивизии на левом участке этой линии фронта.

XXXVIII армейский корпус: в составе 81-й пехотной, 21-й авиаполевой дивизий, 201-й дивизии внутренних войск, 32-й и 225-й пехотных дивизий на правом участке линии фронта. Отведены за линию фронта и находятся на марше на юго-запад: 93-я и 215-я пехотные дивизии.

18-я армия — генерал от инфантерии Беге (участок фронта от Вентспилса к побережью).

II армейский корпус: на участке между Мажейкяем и Вайнеде: 12-я танковая, 132-я пехотная, 263-я пехотная дивизии.

X армейский корпус: в районе Вайнеде: 563-я, 30-я пехотные дивизии и 4-я танковая дивизия.

III танковый корпус СС южнее и юго-западнее Приекуле, состав — дивизии «Нордланд» и «Нидерланды».

I армейский корпус: обеспечение безопасности участка южнее Лиепаи, состав — 87-я и 126-я пехотные дивизии.

Район Лиепаи был одним из краеугольных камней германской обороны плацдарма, образовавшегося к тому времени в Курляндии. Если бы советским войскам удалось взломать оборону на этом участке и овладеть Лиепаей, то группа армий «Север» была бы обречена.

Лиепая с населением 50 000 человек была узлом всех коммуникаций в Курляндии. Ее порт стал перевалочным пунктом грузов для сухопутных сил, авиации и гражданского населения. Каждое судно, прибывавшее в порт, доставляло из Германии пополнение, снаряжение и предметы снабжения, не говоря уже о всегда остро необходимом тяжелом вооружении и полевой почте для солдат.

С этой целью были приняты решительные меры для усиления группы армий «Север», что сделало ее способной оказать решительное сопротивление и связать в Прибалтике русские ударные силы, которыми советское командование намеревалось взломать германскую оборону в Восточной Пруссии, разгромить войска на востоке Германии и начать наступление к Эльбе и на Берлин.

Понимая эти намерения, командование 18-й армии отдало приказ: для оптимизации линии фронта провести наступление на участке у Вайнеде с тем, чтобы отодвинуть оборонительные позиции как можно дальше от Либавы. После первой атаки утром 24 октября немецкие войска продвинулись вперед примерно на 3000 метров. В ходе этой атаки было уничтожено 38 вражеских орудий, находившихся на передовых артиллерийских позициях, и взято в плен около 200 советских военнослужащих, которые определенно показали, что на этот участок советского фронта прибыло крупное пополнение.

В ходе новой атаки утром 25 октября мотопехотинцы снова попытались отбросить врага. При этом впервые на данном участке фронта против русских войск вели огонь сверхтяжелые реактивные 150-мм минометы. Однако, когда вражеская артиллерия открыла огонь из орудий крупного калибра и систем залпового огня, атака захлебнулась.

«Успех этой операции, — писал историк Вернер Хаупт, — принес также горькое осознание того факта, что советский фронт на этом участке был значительно усилен путем размещения на нем новых армейских соединений».

Одновременно с этим были взяты языки из состава различных штурмовых групп и сил прорыва, оснащенных танками и бронетранспортерами. Из их допросов, а также из показаний двух штабных офицеров было установлено, что 1-й Прибалтийский фронт готовится провести новое крупное наступление.




Первые три сражения в Курляндии


Общий обзор


Прежде чем начать описание боевых действий соединений и дивизий на самых горячих участках фронта в Курляндии в хронологическом порядке — с первого и по шестое сражение, — необходимо, с нашей точки зрения, предварить его кратким обзором трех первых сражений в Курляндии. Это необходимо сделать для того, чтобы стали понятными неразделимо следующие друг за другом боевые действия крупных войсковых соединений.

В своей ставке в Пелчи[22 - Пелчи — населенный пункт в Кулдигском районе Латвии.] генерал-полковник Шёрнер в качестве командующего группой армий «Север» делал все возможное для укрепления линии фронта. С этой целью он обсудил положение с генералами от инфантерии Бёге и Хильпертом — командующими 18-й и 16-й армиями, провел командно-штабную игру по отражению крупного наступления русских войск и — снова и снова — инспектировал фронтовые дивизии, которые располагались на самых угрожаемых участках. В ходе таких инспекций будущий генерал-фельдмаршал смог составить беспристрастное представление о положении на фронте. Особенно важным оказался обмен мнениями с генерал-лейтенантом Зигфридом Томашки, который со своей 11-й (восточнопрусской) дивизией находился на одном из самых горячих участков линии фронта.

Советские войска в середине октября перед началом первого Курляндского сражения располагались на полосе шириной более 120 километров, вытянувшейся от устья реки Мемель[23 - Здесь Мемель — немецкое название реки Неман (не путать с городом Мемель — ныне Клайпеда).] до побережья Балтийского моря в нескольких километрах южнее Либавы. Она отсекала группу армий «Север» от Восточной Пруссии.

15 октября генерал от инфантерии Бёге на своем КП армии, расположившемся в Айзпуте, провел последнее обсуждение перед началом наступления русских. Каждому из командиров подчиненных ему частей, присутствовавших на этом совещании, было ясно, что вражеское наступление неизбежно. Поэтому трем германским танковым дивизиям было приказано занять следующие исходные позиции:

4-я танковая дивизия у Гробиня;

14-я танковая дивизия под Приекуле;

12-я танковая дивизия у Айзпуте.

Группе армий «Север» противостояли:

в районе Добеле — 2-й Прибалтийский фронт под командованием генерала армии Еременко в составе:

3-й ударной армии, 42-й и 22-й армий;

1-й ударной армии, наступавшей вдоль побережья на Тукумс;

в районе Вайнеде — 1-й Прибалтийский фронт под командованием генерала армии Баграмяна в составе:

6-й гвардейской армии и 51-й армии за линией Вайнеде — Скуодас в районе Тукумса;

В качестве резерва здесь же располагались 61-я армия и 5-я гвардейская танковая армия.

Начало первого сражения в Курляндии


После мощной артподготовки и последовавших сразу после нее авиационных ударов по германской линии фронта советские войска пошли в наступление на участке между Мажейкяем и Скуодасом. Оно было остановлено контрударом 12-й танковой дивизии под командованием генерал-лейтенанта фон Боденхаузена, нанесенным из района Мажейкяя. У Вайнеде и Скуодаса против врага стояли части дивизии СС «Нидерланды». Когда поступило донесение о прорыве советских войск на участке этой дивизии, 4-я танковая дивизия смогла его ликвидировать. На усиление линии фронта были брошены 14-я танковая и 563-я пехотная дивизии.

18 октября русские смогли занять местечко Кемери, но были остановлены в 10 километрах восточнее Тукумса.

В целом же тринадцати дивизия двух русских корпусов — 12-го танкового и 122-го стрелкового — не удалось, несмотря на непрерывные трехдневные атаки, сломить сопротивление трех противостоявших им (24, 93 и 122-й) пехотных дивизий (в советском стрелковом корпусе 3 дивизии, в каждой обычно 4–6 тысяч человек, в танковом корпусе по штату 7800 человек и 168 танков и САУ (в 1945 году 12 тысяч человек и 270 танков и САУ). Штатная численность немецкой пехотной дивизии 15 200 человек. — Ред.). Эти три дивизии доблестно отразили все удары врага, потеряв при этом не менее 1050 человек личного состава.

Информационные сводки вермахта в период с 17 по 21 октября 1944 года скупо повествуют об этом первом наступлении. Так, например, в сводке от 17 октября 1944 года говорится:






«Юго-восточнее Либавы (Лиепая. — Ред.) и под Добленом (Добеле. — Ред.) противник снова нанес удары по фронту крупными силами. После тяжелых боев они были отбиты.

В ходе сражения противник потерял на этом направлении 37 танков.

18 октября 1944 года. Контрудары наших танков отбросили наступавших в Курляндии большевиков на исходные позиции предыдущего дня. Уничтожены 29 вражеских танков. Всего же в ходе боев в Прибалтике в период с 1 по 16 октября противник потерял 558 танков.

19 октября 1944 года. Юго-восточнее Либавы (Лиепая. — Ред.) в районе между Добленом (Добеле. — Ред.) и Рижским заливом большевики продолжали наносить мощные удары, которые были отбиты, при этом уничтожены 38 вражеских танков.

20 октября 1944 года. В районе юго-восточнее Либавы (Лиепая. — Ред.) и к югу от Рижского залива сухопутные части вермахта, а также соединения немецких и латышских добровольцев частей СС отбили несколько последовательных вражеских атак, уничтожив при этом 29 танков.

21 октября 1944 года. Между Мажейкяем и Рижским заливом, а также на полуострове Сворбе (Сырве. — Ред.) отражены многочисленные вражеские атаки, уничтожен 21 танк».





В этот день, 21 октября, по группе армий «Север» был отдан приказ, в котором для всеобщего сведения доводилась директива Гитлера:

«Фюрер отдал приказ всеми силами оборонять Курляндию и удерживать сложившуюся линию фронта. Наша задача состоит в том, чтобы не уступать врагу ни пяди той земли, на которой мы в настоящее время находимся, и дать отпор противостоящим нам 150 вражеским соединениям, нанося им удары всякий раз, когда для этого предоставляется возможность, и тем самым облегчить нашим боевым товарищам оборону нашей Родины.

Необходимо мобилизовать все средства для укрепления нашей обороны. Следует глубоко эшелонировать оборонительные рубежи, сделав их непреодолимыми. На всех рубежах обороны, на улицах городов и сельских дорогах должны возникнуть: запасные позиции, дорожные заграждения, засады и землянки, причем в самый короткий срок. Саперам предстоит отойти с передовой и приступить к оборудованию оборонительных рубежей». На следующий день, 22 октября 1944 года, Верховное командование сухопутных сил передало группе армий «Север» краткое предписание: «Удерживать занимаемую линию фронта! В ходе борьбы оборудовать запасные позиции. Летчикам — научиться стрелять! Основная задача: крепить все силы!»




Второе сражение в Курляндии


Спустя всего неделю, 27 октября 1944 года, началась вторая битва в Курляндии. Советская армия открыла ее ошеломляюще сильным воздушным ударом. Последовавший непосредственно за ним артобстрел, нацеленный на Лиепаю, превращал в груды камней целые жилые кварталы. В числе уничтоженных оказалось и здание, в котором находилось местное военное командование. То, что целью этого обстрела был прежде всего порт, стало понятно по плотности огня именно в этом районе.

Миноносец Т-23 получил несколько пробоин, причем пара снарядов пробила оба его борта, пароход «Диденхоф», портовый буксир и два морских лихтера были потоплены или сильно повреждены.

Но все это было только началом — к вечеру город испытал налет крупных авиационных соединений штурмовиков под прикрытием истребителей.

К счастью для военных моряков, ни в порту, ни на рейде в тот момент не было кораблей эскорта, сопровождавших караваны судов снабжения.

Основная ярость этого воздушного удара обрушилась на город.

В 6.00 27 октября мощной артподготовкой, продолжавшейся 90 минут, русские буквально перепахали все позиции 18-й армии и оперативной группы «Грассер».

Между побережьем и Вентспилсом атакующие советские части нанесли удар по всему фронту расположенных между Ауце и Добеле центральных сил группы армий «Север». На острие удара находились испытанные в боях танковые части 5-й гвардейской танковой армии под командованием маршала Ротмистрова (Ротмистров командовал этой армией до августа. С августа 1944 по март 1945 года 5-й гвардейской танковой армией командовал генерал-полковник Вольский. — Ред.), 400 советских танков, главным образом Т-34, а также серии ИС-2 с их мощными 122-мм башенными орудиями. В первых рядах этой армады двигались три группы самоходных артиллерийских орудий, готовых пробивать по фронту первые «окна» для следующей за ними пехоты. (Советская танковая армия по количеству танков была примерно равна (как в данном случае) немецкому танковому корпусу, особенно корпусу СС — штатная численность эсэсовских формирований поддерживалась, даже в ущерб обычным армейским формированиям. — Ред.)

Лишившись почти всех танков и штурмовых орудий, III танковый корпус СС, так же как и X армейский корпус, вынужден был отступить. Между Приекуле и Скуодасом германская полоса обороны была разрушена русскими артиллерией и авиацией. Укрывавшиеся во время артобстрела в траншеях и воронках германские пехотинцы и мотопехота были погребены под слоями земли и грязи.

Фронт был прорван во многих местах. Сохранившие самообладание офицеры и унтер-офицеры снова и снова бросали в контратаки оставшихся в живых своих подчиненных, усилив их добровольцами, связистами, саперами и штабными писарями. Отважно бросаясь в образовавшиеся бреши, тем порой удавалось, оттеснив врага, закрывать прорывы.

Телефонная связь, линии которой были во многих местах нарушены артобстрелом, практически отсутствовала. Никто не знал, где находится собственная часть, а где уже хозяйничает прорвавшийся враг. Никто не представлял и того, какие еще резервы может бросить в бой советское командование, чтобы углубить и расширить прорывы фронта.

Лишь два или три танковых прорыва удалось остановить противодействием пехотинцев со средствами ближнего боя и противотанковыми минами. Для всех остальных прорвавшихся русских танков путь был открыт.

Затем стали поступать первые донесения из X армейского корпуса, первое из них пришло из 2-й роты 215-го пехотного батальона: «Русские захватили высоту 94,1 силами трех танков. Рота понесла большие потери. Лейтенант Шмидт пал в бою».

Вслед за этими скупыми словами час спустя поступило еще одно обрывочное донесение: «Противник наступает силами до 20 танков…» На этом связь прервалась. Батальон перестал существовать.

В эти дни сражений за простое выживание хлынул сильный дождь, сделавший дороги непроходимыми и превративший траншеи в грязевые ванны.

Не только 215-я пехотная дивизия (о боевых действиях которой будет подробно рассказано в дальнейшем), но и 30-я пехотная дивизия под командованием полковника Отто Барта сражалась из последних сил. Ее командир в решающий момент приказал своим подчиненным с боем отойти на поросшую лесом высоту у поселка Микеле, чем и спас дивизию от полного уничтожения.

Полковник, еще будучи командиром 117-го артполка, был награжден Рыцарским крестом 8 мая 1943 года. С 9 октября 1942 года он стал также кавалером Золотого немецкого креста. За успехи в деле командования подчиненными ему частями в Курляндии полковник был отмечен почетной грамотой главнокомандующего сухопутными войсками вермахта. Будучи взят в плен вместе с 21-й авиаполевой дивизией, которой он командовал до конца войны, Отто Барт провел около десяти лет в русском плену. К чести немецких защитников, державших оборону, на поле боя перед ними осталось стоять несколько танков Т-34 и даже один танк ИС-2.

Под Ауце на позиции 21-й авиаполевой дивизии генерал-майора Альберта Хенце наступали части советской 10-й гвардейской армии под командованием генерал-лейтенанта Короткова при поддержке самоходных артиллерийских орудий. Дивизия не смогла отразить мощного удара бронетехники, проломившей ее оборону прямо на центральном участке.

Части 21-й авиаполевой дивизии сражались с мужеством обреченных, но их, несомненно, ждала гибель, если бы на выручку не подоспела направленная сюда по приказу командования группы армий 12-я танковая дивизия. Вслед за ней подошла и боевая группа из состава 389-й пехотной дивизии, которая и прорвала окончательно вражеское кольцо окружения.

Эта вторая битва в Курляндии превратилась буквально в дикую бойню, поскольку русские в ночь на 28 октября ввели в бой новые танковые части, чтобы наконец заставить рухнуть германский фронт.

Сражение на этом участке стало самым тяжелым с момента окружения группы армий «Север». Пехотинцы с фаустпатронами в руках противостояли накатывающейся на них лавине вражеских танков. В оказавшихся на линии фронта крестьянских домах залегли пулеметчики и, сжимая рукояти своих МГ-42, ждали наступления противника, чтобы огнем отсечь пехоту, двигавшуюся вслед за танками.

Командир 6-го пехотного полка полковник Хофмайстер бросил своих людей навстречу броневой лавине и лично подбил фаустпатроном танк Т-34. Солдаты ударной группы 6-го пехотного полка выдвинулись вперед короткими перебежками под прикрытием пулеметного огня. Укрывшись в складках местности, они выбрали себе каждый свою цель и открыли огонь.

Первым же залпом были подбиты пять танков Т-34. В течение часа, двигаясь короткими перебежками и укрываясь от огня русской пехоты в грязи воронок и приподнимаясь из них только за тем, чтобы выпустить очередной фаустпатрон, солдаты ударной группы в ходе этой драматической борьбы подбили еще 21 танк, заставив оставшиеся четыре или пять машин повернуть назад.

Полковник Хофмайстер спас ситуацию и не допустил прорыва фронта. Тем временем на левом фланге занимаемого его полком участка фронта новые бронированные орды русских нанесли удар. Здесь у них на пути встали четыре «Тигра» 510-го батальона тяжелых танков, которые отбросили вражескую лавину за шоссе Аудери — Асите — Брувелини.

«Тигры» идут!


510-й батальон тяжелых танков под командованием майора Курта Гильберта был последним уцелевшим в боях подразделением, оснащенным танками T-VI «Тигр».

22 августа он со своими оставшимися на ходу 20 «Тиграми» был подчинен 14-й танковой дивизии. Эти «Тигры» участвовали вместе с 14-й танковой дивизией в наступлении на местечко Кемери.

Следующее сражение этого батальона произошло во время его марш-броска к позициям 30-й пехотной дивизии. Когда противник на этом участке фронта 27 октября изготовился к наступлению, 30-я пехотная дивизия была отведена назад, о чем уже говорилось.

В ночь противник перебросил через реку Клавор свои тяжелые танки ИС-2. Часть «Тигров» под командованием обер-лейтенанта Герлаха ушла в засаду в районе высоты 190,1. Четыре оставшиеся машины выдвинулись вперед и изготовились для перехвата противника.

Когда после завершения русской артподготовки из-под прикрытия деревьев небольшого перелеска появились первые танки ИС-2, Т-34 и КВ-1, эти четыре «Тигра» открыли по ним огонь с расстояния всего лишь 1200 метров. Не менее шести часов продолжался бой между постоянно маневрирующим противником, прежде чем «Тигры», подбив 14 тяжелых вражеских танков (танк T-VI «Тигр» весил более 56 тонн против 46 тонн ИС-2 и КВ-1, «Тигр» II («Королевский тигр») весил около 70 тонн. — Ред.) и полностью расстреляв боезапас, вынуждены были отойти для заправки и пополнения боеприпасов.

В это время враг ввел в бой свежие силы, и уже почти занятая высота 190,1 была снова утеряна. Обер-лейтенант Герлах снова повел свои машины в бой и смог уничтожить еще семь тяжелых танков врага. Этим боем 510-й батальон тяжелых танков вписал свое имя в историю обороны во второй битве в Курляндии. После этого сражения в состав 510-го батальона в качестве пополнения влилась 3-я рота 502-го батальона тяжелых танков. Гауптман Леонард прекрасно сработался с обер-лейтенантом Хеллпапом из 510-го батальона, и они добились значительных боевых успехов. Отличился 510-й батальон и в ходе третьей битвы в Курляндии. Вместе с частями 12-й и 14-й танковых дивизий он все время находился на самых горячих участках сражений, ликвидируя прорывы врага и уничтожая его боевые машины.

Ниже мы завершим описание боевого пути батальона тяжелых танков «Тигр» в ходе новых сражений в Курляндии.

Путь 510-го батальона тяжелых танков в сражениях за Курляндский плацдарм


Когда 24 января 1945 года по обе стороны от Приекуле разгорелась четвертая битва в Курляндии, командование группы армий «Север» бросило в бой свой последний резерв — 14-ю танковую дивизию и 510-й батальон тяжелых танков. Обе эти танковые части нанесли удары при Лалерие и Пурмсати по наступающим лавинам танков врага. Завязались ожесточенные бои, в которых в результате одиночных танковых дуэлей и групповых боев было уничтожено 63 вражеских танка. Это был лучший результат в бою, показанный этим недавно созданным подразделением. Лейтенант Гельмут Хёне в качестве командира взвода 2-й роты 510-го батальона тяжелых танков за этот бой был награжден Рыцарским крестом. Командуя взводом, он уничтожил не менее девяти вражеских машин и, будучи ранен, не покинул танк.

Искусно маневрируя, укрываясь от вражеского огня в складках местности, внезапно появляясь на флангах вражеских танков, он поражал машину за машиной.






«Хёне появлялся как леший из чащи леса. Снаряд за снарядом всаживал он во вражеские машины, сам оставаясь невредимым благодаря искусству его механика-водителя, обер-ефрейтора Кульчуна» (из письма одного из солдат батальона автору книги).





510-й батальон тяжелых танков сражался на Курляндском плацдарме до самого конца. Он оставался самым грозным оружием группы армий. Когда танки этого батальона появлялись на поле боя, вражеские машины поворачивали назад и исчезали вдали. Командиры советских танковых частей получили приказ не вступать в бой с этими «Тиграми».

Сражение продолжалось, один бой сменялся другим. 17 февраля 1945 года один из «Тигров» батальона уничтожил одно за другим семь противотанковых орудий врага, смяв их своими гусеницами, прежде чем они успели сделать хотя бы один выстрел, но был обстрелян другой батареей противотанковых орудий и получил снаряд в бортовую броню. Радист был поражен насмерть, механик-водитель получил сильные ожоги лица и рук, но командир танка успел вытащить его из машины, несмотря на обстрел.

В марте 1945 года две роты этого батальона были сняты с фронта в Курляндии и под командованием обер-лейтенанта Хеллпапа переброшены под Кассель, где сражались против наступающих американцев.

Оставшиеся в составе батальона 13 «Тигров» продолжали находиться в подчинении 14-й танковой дивизии. Вместе с ней они участвовали в шести завершающих сражениях в Курляндии и уничтожили еще 19 вражеских танков. 8 мая 1945 года последний оставшийся «Тигр» был взорван, чтобы он не попал в руки врага. Битва в Курляндии для этого батальона завершилась. За выдающиеся боевые заслуги майор Курт Гильберт 7 апреля 1945 года был награжден Рыцарским крестом.

Но вернемся все же к событиям второй битвы в Курляндии.

Долгие трудные дни


Бои 29 октября 1944 года на этом же участке Курляндского фронта носили исключительно ожесточенный характер. Более 1800 русских самолетов — от истребителей и штурмовиков до тяжелых бомбардировщиков — закрыли небо на пространстве между Лиепаей и Ауце. Их бомбы и снаряды обрушились на вокзалы, перекрестки дорог и войсковые колонны, сметая их с лица земли и перемалывая в пыль.

Против них сражались немногие оставшиеся летчики 54-й истребительной эскадры, которые 29 октября (спустя два дня после исключительного успеха — 57 побед в воздушных боях) сбили еще по крайней мере 23 самолета противника. Майор Эрих Рудорфер, командир 2-й авиаэскадрильи 54-й истребительной эскадры, провел четыре атаки на различные соединения русских бомбардировщиков и в ходе своей «чертовой ездки» сбил 11 вражеских самолетов, доведя при этом личный счет до 209 воздушных побед.

А на земле разгорелась битва на пространстве между Приекуле и Скуодасом — там, в самом центре удара русских войск, отчаянно сражались дивизия СС «Нордланд» и 14-я танковая дивизия. В ходе сражения им даже удалось выручить из окружения 30-ю и 31-ю пехотные дивизии и, пусть худо-бедно, все-таки восстановить линию фронта. В ходе двухдневных боев обороняющиеся потеряли 1390 человек убитыми и ранеными. Полковник Мюнцель был вынужден бросить в бой свои последние боеспособные танки, чтобы выполнить задачи, поставленные перед 14-й танковой дивизией.

Между населенными пунктами Ягмани и Брувелини боевые машины 36-го танкового полка под командованием майора Молинари смогли остановить лавину наступающих танков ИС-2 и нанесли им ощутимый урон.

Под Динздурбе буквально до последнего человека вела бой батарея зенитных орудий, которая до того момента, когда пал ее последний артиллерист, смогла подбить 9 вражеских танков. Благодаря этому подвигу враг не прорвался к позициям, на которых был развернут полк, стоявший позади данного участка фронта.

Второй раз в этот же день 4-я танковая дивизия под командованием генерал-майора Бетцеля нанесла удар по значительно превосходившим ее танковым силам противника. На Летилайских высотах она остановила танковую атаку, уничтожив 73 вражеские машины.

29 октября командующим группировкой Грассера был назначен генерал от кавалерии Клеффель. Ему пришлось сражаться на своем участке фронта по обе стороны от Ауце против четырехкратно превосходящих сил врага, что вынудило его сдать Ауце. Дивизии потеряли связь друг с другом и поодиночке противостояли врагу, который из глубины своего оперативного пространства подтягивал и бросал в бой все новые и новые моторизованные и танковые части.

Ночью оторванные друг от друга части сделали попытку восстановить взаимодействие.

Ситуация в эти дни настолько осложнилась, что даже не испытывавшие недостатка в снабжении советские войска оказались перед лицом больших потерь. В период с 1 по 30 октября они потеряли от действий германских войск следующее количество танков: от действий 18-й армии — 681 машину, от действий 16-й армии — 246 машин, от действий армейской группы Клеффеля — 216 машин.

Тем самым общие потери составили 1143 танка, из них около 100 относились к тяжелым, так что части последних были значительно ослаблены.

1 ноября сражения стали несколько стихать, что, казалось, позволяло думать об окончании второй битвы в Курляндии. Но то, что такой вывод оказался ложным, стало ясно уже около полудня того же 1 ноября, когда советские войска возобновили свое наступление. Первый удар был направлен против XXXVIII армейского корпуса — основной силы армейской группы Клеффеля.

На участке фронта между Лиелауце и озером Церес сражались 83-я, 329-я пехотные дивизии, а также 21-я авиаполевая дивизия. Все они — как и было приказано — отошли назад, на линию «Брунгильда», оборудованную между озерами, так что враг не мог обойти ее, но должен был штурмовать в лоб. Несмотря на все его усилия, прорвать немецкую оборону не удалось.

Второй ударный клин советских войск был направлен на позиции X армейского корпуса под командованием генерала от инфантерии Фёрча. 5-й гвардейской армии русских здесь противостояли не только 30, 31, 263 и 563-я пехотные дивизии вместе с 60-м зенитно-артиллерийским полком, но также и 14-я танковая дивизия, которая стояла в сражении подобно скале в бушующем море и остановила врага и стянула разрыв фронта. В ходе боев враг потерял 62 танка.

X армейский корпус потерял 4012 человек убитыми и ранеными — половину своего личного состава (очень большой некомплект личного состава. Видимо, посчитали только тех, кто на передовой. 8 тысяч — это половина немецкой дивизии. — Ред.). На главный перевязочный пункт группы армий «Север» в период с 31 октября по 3 ноября было доставлено 3128 раненых.

С учетом этого числа общие потери группы армий «Север» с 1 по 7 ноября составили 44 000 военнослужащих всех званий. (Обычно четверть потерь — убитые. — Ред.)

В ходе оборонительного сражения в Курляндии особенно чувствительной потерей стала гибель парохода «Шифбек», который перед входом в гавань Лиепаи подорвался на мине и затонул. На борту этого парохода водоизмещением 2158 брутто-регистровых тонн находилось оружие, столь необходимое сражающимся войскам: 12 легких полевых гаубиц, 3 тяжелые полевые гаубицы, 1 150-мм пушка, 6 тяжелых пехотных орудий, 17 20-мм зениток и 1800 пистолетов-пулеметов.

Потери Красной армии составили 4400 убитыми, 1000 пленными, 23 орудия, 82 противотанковых орудия, 303 пулемета и уже названное количество танков (явно преувеличенное, если сравнить с количеством убитых. — Ред.).

В период наступившего затишья командование группы армий «Север» занималось прежде всего перегруппировкой войск. Армейская группа Клеффеля была передислоцирована из Вентспилса в Данциг[24 - Данциг — ныне город Гданьск в Польше.] и Готенхафен[25 - Готенхафен — ныне город Гдыня в Польше.], чтобы быть в дальнейшем задействованной в боях в Восточной Пруссии.

Собранные под командованием генерал-лейтенанта фон Меллентина части и соединения получили название XVI армейский корпус, тогда как сильно потрепанные в боях 207-я и 285-я дивизии сил безопасности были расформированы.

Прибывшие с полуострова Сырве остатки 23-й пехотной дивизии были переданы под командование 218-й пехотной дивизии и образовали вместе с последней береговую охрану в Северной Курляндии. Однако прежде всего было необходимо отвести с фронта три курляндские танковые дивизии, дать им передышку, пополнить их личный состав и снабдить техникой. Поэтому 4-я танковая дивизия одновременно с 12-й и 14-й танковыми дивизиями была отведена на кратковременный отдых, во время которого они одновременно представляли собой и подвижный резерв группы армий «Север».

То, что в это же время советское командование срочно пополняло личный состав своих войск и направляло на фронт новые танковые части, не вызывало никакого сомнения.

Все было готово к началу третьей битвы в Курляндии.




4-я танковая дивизия в боях


Ситуация с вооружением и транспортом


Из общего числа 83 танков T-IV и 79 танков T-V «Пантера» на 1 октября 1944 года в боевой готовности находилось только 40 машин T-IV и 52 T-V. На этот же день в ремонте стояли 14 танков, которые могли быть приведены в боеготовое состояние в течение трех недель. Поэтому генерал Бетцель надеялся привести дивизию в полностью боеготовое состояние, тем более что в его распоряжении на 1 октября находилось около 350 вездеходов и бронетранспортеров, а также вспомогательных транспортных средств.

Помимо этого, дивизия располагала 18 самоходными противотанковыми орудиями на базе T-IV и 13 зенитными орудиями на самоходных шасси.

Из 919 штатных ручных пулеметов имелся в наличии 381 пулемет МГ-42.

Количество легких и тяжелых полевых орудий, тяжелых и легких минометов, а также крупнокалиберных зениток едва-едва удовлетворяло боевые потребности дивизии.

Тем не менее генерал-майор Бетцель доложил командованию корпуса, что состояние его дивизии «с учетом обстоятельств можно считать хорошим», а моральный дух солдат и офицеров «превыше всех похвал». Однако этого нельзя было сказать о прибывающем с родины пополнении. Особенно удручало совершенно незначительное количество противотанковых орудий, которые так были нужны для противодействия наступающим лавинам русских танков.

Счастьем для всех и прежде всего для маневренных мотопехотинцев, связистов и телефонистов была удовлетворительная ситуация с транспортными средствами. Они были особенно необходимы в связи с возможной сменой позиций. Генерал-майор Бетцель специально подготовил для каждого штаба, тыловой части или снабженческой организации опытных офицеров и унтер-офицеров, которым уже приходилось в прошлых боях заниматься срочной передислокацией.

Когда 2 октября 1944 года в Курляндии переходили на зимнее время, то все часы были переведены на один час назад. В результате восход солнца приходился примерно на 5.30, а заход — около 17.50.

В ночь на 2 октября части советской армии, стоявшие против 4-й танковой дивизии, усилили беспокоящий огонь из артиллерийских орудий, среди которых были и гаубицы. Передовые посты доложили об оживленном движении грузовиков и телег к передовой. Порой был слышен гул танковых колонн.

Две вражеские артиллерийские батареи, обнаруженные воздушной разведкой в окрестностях Бене, были уничтожены орудийным обстрелом.

На этот момент 4-я танковая дивизия имела на передовой 1590 бойцов. В траншеях второй линии обороны располагалось еще 1235 человек. На участке дивизии было оборудовано 28 пулеметных точек.

Весь день 3 октября со стороны неприятеля также доносился шум моторов грузовиков и танков. К вечеру стало совершенно ясно, что в самом коротком времени враг предпримет наступление.

Германские ударные группы выдвинулись вперед, на ничейную землю между позициями советских и немецких войск, некоторые из них столкнулись с русскими, получившими такое же задание. Произошло несколько коротких перестрелок, не причинивших никому вреда.

В ночь на 5 октября прибыла и заняла позиции на левом фланге дивизии, рядом с мотопехотным полком «Гроссдойчланд» из моторизованной дивизии («Великая Германия»), бригада из дивизии СС «Нидерланды».

Наступление 1-го Прибалтийского фронта


Утром 5 октября началось наступление 1-го Прибалтийского фронта, основной удар которого был направлен прежде всего на XXXIX танковый корпус и лишь своим краем прошелся по 4-й танковой дивизии. Весь следующий день прошел в обоюдной артиллерийской перестрелке. В первый раз за всю неделю 12 штурмовиков Ил-2 совершили налет на передний край обороны 4-й танковой дивизии. Силами дивизии было занято дополнительное пространство на левом фланге для подошедшего мотопехотного полка дивизии «Гроссдойчланд». Там обосновался резервный батальон под командованием гауптмана Бана с подчиненными ему подразделениями.

Когда командир 35-го танкового полка убыл для прохождения краткосрочных офицерских курсов на родину, его обязанности стал выполнять майор Шульц, на которого командованием дивизии были также возложены обязанности командира штурмовой группы. Еще будучи гауптманом и командиром 1-го батальона 35-го танкового полка, этот офицер 21 апреля 1944 года стал кавалером Рыцарского креста.

Во второй половине следующего дня в дивизию вернулся подполковник Петер Зауербрух и приступил к своим обязанностям начальника штаба. Подозрение в том, что он был причастен к покушению на Гитлера 20 июля, было с него снято. Весь личный состав штаба встретил своего командира исполнением широко известной шутливой песенки: «Петер, о Петер, где ты провел прошедшую ночь?»

Вечером 7 октября 4-я танковая дивизия получила приказ сняться с фронта и передислоцироваться на позиции, которые ранее занимала 121-я пехотная дивизия. Новым районом сосредоточения для нее должно было стать пространство южнее местечка Эзере. Там она снова поступила под командование XXXIX танкового корпуса.

В распоряжение дивизии поступила также боевая группа Шульца. Ей были также подчинены 510-й батальон «Тигров», 436-й артдивизион, временные боевые группы «Векшняй» и «Мажейкяй». Боевой приказ дивизии гласил: «Обеспечение участка фронта у Венты от устья реки Вадаксте до Векшняя и создание укрепленного плацдарма южнее Мажейкяя. Разведка обстановки в направлении на юг. Овладение населенным пунктом Тиркшляй».

33-й мотострелковый полк в качестве первого подразделения дивизии под командованием майора Гейнца Кнохе (кавалер Рыцарского креста с 5 апреля 1945 года) вернулся на рубеж сосредоточения у Эзере, где в его подчинение поступил 510-й батальон «Тигров». Обе временные боевые группы также перешли под его командование.

Первую атаку произвел 510-й батальон «Тигров» во второй половине дня 8 октября, направив ее против неприятеля, вышедшего на южный берег реки Венты (здесь, в Литве, Вянта, севернее, в Латвии Вента. — Ред.). Беглым огнем танковых орудий выдвинутая вперед противотанковая батарея была уничтожена. Уже начавший было переправу враг был сброшен в реку.

К 19.00 северный берег реки, так же как и ее правый берег, был очищен от неприятеля. Первыми на южный берег вышли мотопехотинцы, занявшие там небольшой плацдарм. Здесь около полуночи они встретили немецкого лейтенанта с семью солдатами. Они были отпущены русскими из плена, чтобы пригласить противника на переговоры. Нечто подобное враг уже попытался проделать 28 июля на участке 4-го танкового батальона.

Когда утром 9 октября поступило сообщение о прорыве русских пехотинцев сквозь густые заросли на заболоченном участке северо-восточнее фланга дивизии, которые продвинулись на 5 километров южнее и юго-восточнее поселка Мечай и с ходу овладели зданием железнодорожной станции, командир 2-го батальона 103-го мотострелкового полка выехал туда для оценки обстановки и был там взят неприятелем в плен. Его адъютанту несколько позже удалось бежать, он-то и доложил о пленении.

Контрудар по противнику был нанесен силами 1-го батальона 35-го танкового полка совместно с подошедшим 3-м батальоном 12-го мотострелкового полка. Уже на подходе к зданию станции эти подразделения натолкнулись на неприятеля. Немецкие танки почти в упор расстреляли противотанковые орудия и отдельные пулеметные гнезда врага, разметали сооруженные на скорую руку укрытия для стрелков и выбили из здания станции находившихся там красноармейцев. Однако подошедшие им на помощь части русских пробились к станции, окружили ее и закрепились в расположенных рядом пакгаузах.

Ударная группа под командованием подполковника Хоффмана, которая была сформирована из частей его полка, совместно с частью ударной группы Шульца атаковала закрепившегося противника. Вражеские танки, быстро подошедшие из тыла, были уничтожены огнем орудий «Пантер» и T-IV, входивших в состав ударной группы Шульца. Тем временем пехотинцы продолжили наступление и миновали железнодорожную насыпь, уходившую к Рекечаю. Когда был ранен командир 5-й роты 12-го мотострелкового полка, командование ею принял на себя унтер-офицер Урбан. Он взял штурмом сильно укрепленный опорный пункт, сломив сопротивление оборонявших его красноармейцев и многих из них захватил в плен. За этот успех он был награжден Рыцарским крестом. Фельдфебель Герхард Флешзиг, командовавший взводом в штабной роте 12-го мотострелкового полка, провел своих людей в здание станции. Они зачистили все его помещения. Водонапорная башня, где засели русские снайперы, была взорвана противотанковыми минами. Снова и снова Флешзиг поднимал своих солдат в атаку, хотя противник вел огонь из-за каждого сколько-нибудь удобного укрытия.

Одновременный бросок нескольких гранат в очередное гнездо сопротивления, и вот уже Флешзиг с пистолетом-пулеметом в руках машет свободной рукой своим людям — последний рубеж взят.

За этот подвиг командир полка представил его к награждению Рыцарским крестом. Представление поддержал и командир дивизии. 18 ноября 1944 года эта высокая награда была вручена Флешзигу.

Танки продолжали сражаться против накатывающихся стальных полчищ врага. Шульц, встав во главе своей штурмовой группы, повел ее в бой. Батарея противотанковых орудий не прекращала огонь, уничтожая приближающиеся танки неприятеля.

Наконец бой стал затихать. Командир боевой группы Шульц мог доложить об уничтожении крупного вражеского формирования. Фриц-Рудольф Шульц 28 октября 1944 года стал кавалером дубовых листьев к Рыцарскому кресту.

Подполковник Хоффман, который в конце кампании во Франции был представлен к награждению Рыцарским крестом, получил этот знак отличия уже 4 сентября 1940 года. С 9 июня 1944 года он стал обладателем дубовых листьев и в тот же день получил звание полковника.

Во второй половине этого столь трудного боевого дня 510-я танковая рота при поддержке двух штурмовых групп нанесла удар из Лекавы на поселок Пикеляй, где враг сделал попытку закрепиться за двумя батареями противотанковых орудий и наскоро сооруженных укреплений. Оттуда можно было ожидать нового удара русских, который следовало упредить.

Ошеломляющей силы удар, нанесенный танковой ротой, наступавшей на полном ходу одним взводом в лоб, другим справа и третьим слева, смял первую батарею противотанковых орудий, расстрелянную прямой наводкой. Затем завязалась артиллерийская дуэль со второй батареей, закончившаяся двумя подбитыми «Тиграми» и уничтоженным вторым заслоном.

Оба подбитых «Тигра» ночью были эвакуированы, да и вся рота вернулась обратно в Лекаву, чтобы привести эти танки в боеготовое состояние.

В ходе этого боя в качестве трофеев было захвачено 21 вражеское орудие со всеми боеприпасами и обращено против врага.

Ближе к концу этого же дня XXIV танковый корпус и вместе с ним и 4-я танковая дивизия были подчинены 18-й армии. Этим был образован Южный фронт группы армий «Север». Генерал от инфантерии Бёге стал командующим армией. Эренфрид-Оскар Бёге, еще будучи полковником и командиром 7-го пехотного полка на центральном участке Восточного фронта, стал 22 декабря 1941 года кавалером Рыцарского креста, а 21 сентября 1944 года, командуя в Курляндии XXXIII армейским корпусом, получил дубовые листья.

Вечером 10 октября неприятель через брешь в линии фронта южнее реки Венты бросил в бой крупные силы и в тот же день всего лишь в 75 километрах юго-западнее 4-й танковой дивизии вышел на берег Балтийского моря.

Тем самым группа армий «Север» была вторично отрезана от наземного сообщения с Германией — теперь не в районе Риги, а у Клайпеды. 4-я танковая дивизия получила приказ переместить свои позиции 2 километрами западнее. Командир дивизии Хоффман принял решение разместить КП дивизии в местечке Павари.

В сильный дождь неприятель 12 октября начал артподготовку перед наступлением. Недавно сформированная ударная группа Хоффмана, усиленная танками и при поддержке артиллерии к 9.15 взяла штурмом высоту 86,2. В 14.15 русские нанесли контрудар по этой высоте, которую танки 35-го танкового полка удерживали до 16.20. Предпринятая было контратака «Тигров» успеха не принесла, и высоту пришлось оставить.

Подготовка, проведенная неприятелем 13 октября, не оставляла сомнений в том, что следует ожидать нового наступления. Ближе к вечеру на КП дивизии появился генерал Бёге, настоятельно потребовав нанести решающий удар по неприятелю.

Как раз в этот момент 12-я танковая дивизия вместе с частями 33-го мотопехотного полка штурмом овладела высотой 86,2, несмотря на шквальный огонь неприятеля, и покатила дальше через занятые врагом «лоскутные лески» и южнее Пикеляя остановилась в густом лесу. Несколько самолетов 3-й штурмовой авиаэскадрильи обнаружили позиции вражеской артиллерии и подавили ее точными бомбовыми ударами.

Также согласованным огнем штурмовой авиации и артиллерии были подавлены и вражеские огневые позиции юго-западнее протекающей через город реки.

Эта новая ситуация была использована и 1-м батальоном 35-го танкового полка, который преодолел направленный на него удар врага и, действуя совместно со 2-м батальоном 12-го мотопехотного полка, сохранил занятые позиции. Около 30 русских штурмовиков Ил-2 на бреющем полете обстреливали наступавшие германские части, но не смогли остановить их продвижение.

Взвод 35-го танкового полка вышел даже на железную дорогу в направлении на Дапсяй.

Радиограмма из XXXIV танкового корпуса: «Враг прорвался на широком фронте западнее расположения 61-й пехотной дивизии» — заставила дивизию и корпус перейти к обороне. Представляется, однако, что еще одной причиной для этого стали планы 18-й армии перейти в наступление из района южнее Лиепаи в направлении на Клайпеду, чтобы еще раз попытаться установить сообщение группы армий «Север» со сражающимися в Восточной Пруссии германскими частями.

14 октября 4-я танковая дивизия по приказу командования корпуса сосредоточилась в районе на 12 километров севернее Вайнеде и 15 октября изготовилась для наступления юго-восточнее Лиепаи и севернее Приекуле.

Утром 16 октября на пространстве между Рижским заливом и Вентспилсом разгорелась первая Курляндская битва, в которой 4-я танковая дивизия действовала лишь на одном из флангов, что показало дальнейшее развитие событий.

Перед началом наступления на юге Курляндского фронта командование XXXIX армейского корпуса издало следующий приказ: «Перейти в наступление вдоль берега, имея 4-ю танковую дивизию справа, 14-ю танковую дивизию слева и 12-ю танковую дивизию во втором эшелоне».

Тем самым все имеющиеся в наличии танковые соединения этой южной группы были собраны в единый кулак для усиления ударной мощи и восстановления сообщения с родиной.

Прорыв фронта у Вайнеде около середины этого же дня 16 октября вынудил 4-ю танковую дивизию передислоцироваться в район северо-западнее Приекуле, чтобы выправить линию фронта. В ночь на 17 октября она заняла пространство севернее Приекуле.

Ее соседями здесь стали дивизия СС «Нордланд» и 30-я пехотная дивизия.

Начавшийся вечером 22 октября дождь, который шел и весь следующий день, превратил все окрестности в сплошное болото и сделал дороги почти совершенно непроезжими.

Когда вечером 22 октября генерал фон Заукен, командир XXXIX армейского корпуса, был отозван для нового назначения, 4-я танковая дивизия была подчинена командиру X армейского корпуса генерал-лейтенанту Фёрчу.

24 октября здесь, на юге Курляндского плацдарма, началась первая битва, спустя всего два дня после ее окончания на северном участке Курляндского фронта.

Первая Курляндская битва на юге


Планы разработанного X армейским корпусом ошеломляющего наступления юго-восточнее Приекуле, предпринимаемого с целью застать советскую 6-ю гвардейскую армию на марше в районе развертывания для ее собственного наступления и, кроме этого, отодвинуть свою передовую намного дальше, отнюдь не предусматривали выступления 4-й танковой дивизии.

Лишь после того, как перешедшие в наступление части значительно продвинулись вперед, командование корпуса отдало приказ и 4-й танковой дивизии перейти в наступление. Приказ поступил в дивизию в 10.40. Выдвижение ее в район развертывания происходило частично по быстро проложенной саперами гати и сопровождалось многократными атаками с воздуха штурмовиками Ил-2 и истребителями Ла-5. Болотистая почва в районе Бункаса не позволяла быстро передвигаться, поэтому вражеский заградительный огонь мог довольно долго сдерживать наступающих. Генерал-майор Бетцель с парой танков выдвинулся вперед и на месте убедился в том, что почти все танки застряли в болотистой почве. Он принял решение о прекращении наступления. Тем не менее ближе к вечеру этого же дня удалось установить связь между дивизией и также наступающими в этом районе частями 30-й пехотной дивизии.

Командование X армейского корпуса отдало приказ наступавшим частям вернуться на исходные позиции.

При численности дивизии на 24 октября 1944 года в 12 002 человека солдат и офицеров в передовых частях ее насчитывалось 4598 человек.

День 25 октября, как и последующий, прошел в незначительных стычках и перестрелках, поэтому значительным событием стало возвращение командира 33-го мотопехотного полка полковника Герлаха фон Гаудекера, которое было отпраздновано надлежащим образом. Этот смелый офицер 8 августа 1944 года был награжден Рыцарским крестом.

Легкий морозец и солнечное утро 27 октября сделали проселочные дороги в районе линии фронта на этом участке снова проезжими.

В 7.50 дивизия «Нордланд» сообщила, что неприятель пытается взять высоту 126,1. Там, как и у поселка Трекни, следовало ожидать русского наступления.

В 8.20 начался сильный артобстрел, перешедший некоторое время спустя в ураганный огонь; буквально град снарядов обрушился прежде всего на участок фронта, занимаемый дивизией «Нордланд». Получила свою порцию снарядов и 30-я пехотная дивизия. Взрывы снарядов раздавались даже в глубине обороны, причем среди них были и дымовые.

Прошедшие тремя волнами штурмовики противника также обрушили свой смертоносный груз на передовую. Заработали реактивные минометы врага. Враг овладел Бункасом, ворвался и в Лейнджи, а затем бросил свою пехоту на Елкас.

В 11.30 командование 18-й армии приказало III танковому корпусу СС силами подчиненной ему 4-й танковой дивизии отразить атаку, направленную на стык между частями корпуса. Командование дивизии отдало приказание: «Дивизия наступает двумя группами, имея задачу занять прежнюю оборонительную линию. Восточная группа двигается через Лигни — Бункас на Калайи, западная группа через Елкас в направлении высоты 126,1».

Наступление развивалось довольно успешно, так что к 13.15 правая группа под командованием полковника Хоффмана, командира 12-го мотострелкового полка, подошла к Елкасу.

Часть 35-го танкового полка, прорвав вражескую оборонительную линию у Адами — Вистини, смогла продвинуться довольно глубоко, в район западнее Штанаскрогса. Следовавшая за нею 30-я пехотная дивизия вынуждена была доложить, что остановилась для отражения атаки вражеских танков около Астаи.

Генерал Бёге во второй половине дня побывал на КП 4-й танковой дивизии, расположившемся около Цингениеки. На КП в тот момент находился и командир дивизии со своим штабом. Генерал Бёге отдал приказ: «Оборонительная линия между высотой 126,1 и Пирткури должна быть возвращена». После этого отбыл обратно в 30-ю пехотную дивизию.

Когда отдельные боевые группы стали продвигаться вперед, штурмовики противника начали наносить по ним мощные удары с воздуха. Лишь немногие имевшиеся в распоряжении самолеты 1-го воздушного флота могли прикрыть их. Зенитные батареи 290-го зенитного дивизиона сбили несколько пикирующих бомбардировщиков Пе-2 и один Ил-2. Еще три вражеские машины были уничтожены двумя самолетами «Фокке-Фульф-190».

На поле боя генерал-майор Бетцель в старой кавалерийской манере повел за собой танковые части на врага, периодически становясь во главе той или иной боевой группы, увлекая ее за собой. Управление войсками в это время с КП дивизии осуществлял начальник штаба подполковник Зауербрух. Когда ближе к полуночи сражение затихло, оказалось, что враг оставил на поле боя 23 танка и самоходных орудия, 24 противотанковых и полевых орудия, 360 погибших; в плен было взято 50 человек. Потери 4-й танковой дивизии составили 25 погибших, 77 раненых и 2 пропавших без вести.

С первыми лучами рассвета 28 октября сражение возобновилось. 33-й мотострелковый полк овладел поселком Диекниеки, тогда как 4-й истребительно-противотанковый батальон был выбит ударом врага из селения Асите.

Весь день 28 октября прошел в атаках неприятеля на различных участках фронта, занимаемого дивизией. В одном из особо ожесточенных боев 1-й батальон 35-го танкового полка на участке 30-й пехотной дивизии смог отразить удар русских танков и подбить 14 вражеских машин. Мощный артобстрел со стороны неприятеля и налеты несколькими волнами штурмовиков во второй половине дня знаменовали собой продолжение вражеского наступления. Около полудня генерал-майор Бетцель был вызван на КП дивизии. Прибывший туда командующий 18-й армией генерал Бёге вручил ему приказ: «Дивизия немедленно переходит в подчинение командира X армейского корпуса генерала Фёрча и образует в районе Приекуле танковую ударную группу. На фронте ее сменит 121-я пехотная дивизия».

В этот день на боевом счету дивизии числилось 7 танков, 4 противотанковых орудия и 7 самолетов. Последние были сбиты 290-м зенитным дивизионом.

За свое самоотверженное командование 27 и 28 октября вверенными ему частями и полководческое мастерство генерал-майор Бетцель был награжден дубовыми листьями, которые и были вручены ему 11 марта 1945 года.

29 октября дивизия вновь была вовлечена в тяжелые бои против вчетверо превосходящих сил противника. Южнее Ендруси вражеские танки и самоходные орудия в сопровождении следующей за ними пехоты нанесли удар из соседнего леса. Две германские «Пантеры», одна из которых двигалась на буксире у другой, приняли бой. Идущая на буксире развернула ствол орудия «на шесть часов» и отбивала атаки в спину, тогда так буксирующая вела огонь в лоб. Этому тандему удалось не только подбить 7 вражеских самоходок и 2 танка, но и уйти от преследования.

В районе около Ендруси еще несколько часов кипели бои. Во второй половине дня сюда подошли тяжелые русские танки ИС-2, прорвавшие фронт на глубину около километра несколько севернее, у так называемой тригонометрической вышки. Нанесенным контрударом фронт был выровнен, при этом подбиты четыре танка ИС-2.

Контрнаступление, осуществленное во второй половине дня из района Ендруси, оказалось успешным — части 1-го батальона 12-го мотострелкового полка и 1-го батальона 35-го танкового полка продвинулись сквозь расположенный там лес, уничтожив при этом несколько вражеских танков, заняли южную опушку леса и восстановили прежнюю линию обороны.

В тот день неприятель потерял 19 танков Т-34, 2 из которых были уничтожены мотопехотинцами в ближнем бою.

Один ИС-2 также остался стоять на поле боя. Два других подбитых танка враг смог эвакуировать. Было уничтожено также 7 самоходных орудий, 7 противотанковых орудий и много более мелкой техники.

Потери же дивизии в этот день составили 32 человека погибших, 139 раненых и 6 пропавших без вести. Среди павших на поле боя был и обер-фельдфебель Гёбель из первого взвода 49-й истребительно-противотанкового дивизиона, который 15 октября 1944 года был награжден Рыцарским крестом.

День 30 октября стал небольшой передышкой, во время которой была произведена перегруппировка сил, после чего танки дивизии сосредоточились в ближнем тылу за передовой в качестве резерва для наступления.

Когда на следующее утро враг пошел в атаку и на левом фланге удерживаемого дивизией участка фронта завязался бой, через некоторое время, в 11.25, поступило донесение о новом наступлении врага западнее Упите. Занятое неприятелем селение было вскоре отбито после обстрела артиллерией и минометами. Затем при поддержке танков линия фронта была выровнена.

Когда 121-я пехотная дивизия доложила о прорыве ее фронта девятью тяжелыми танками и двумя ротами пехотинцев, а части 121-й дивизии пришлось отойти за небольшую речку у поселка Утини, командование корпуса направило для ликвидации прорыва ударную танковую группу под командованием капитана Кестнера, сформированную из состава 2-го батальона 35-го танкового полка. Она уничтожила прорвавшиеся танки врага, вывела 121-ю пехотную дивизию на прежнюю передовую и после этого вернулась в расположение дивизии.

Ей удалось также ликвидировать вклинение врага на участке 30-й пехотной дивизии, чреватое прорывом фронта. 4-й танковой дивизии было приказано атакой на Стрики поддержать выход пехотинцев на недавно оборудованные оборонительные позиции.

В этот день враг также понес значительные потери от действий 4-й танковой дивизии: он потерял 19 танков и самоходных орудий, 11 противотанковых орудий и несколько станковых пулеметов и минометов. В последний день октября командир дивизии лично вел в бой своих подчиненных. Под его командованием они штурмом взяли поселок Динздурбе, уничтожив обстреливающую их батарею противотанковых орудий и несколько танков, хотя и потеряли при этом три «Пантеры». Всего же за октябрь 4-я танковая дивизия достигла следующих успехов: уничтожено 55 танков Т-34 — 43 (с 76-мм пушкой), 22 самоходных орудия, 1 танк ИС-2, 104 противотанковых орудия крупного калибра, 13 122-мм орудий и 14 полевых орудий. За период же с 1 июля 1944 года дивизия уничтожила 430 танков и штурмовых орудий противника.

В первые дни ноября напряженность боев стала слабеть. Прошедший проливной дождь и последующие затяжные дожди снова сделали местность совершенно непроезжей. Такая погода длилась вплоть до 6 ноября. Около полуночи в этот день штурмовая группа Бетцеля заняла еще и участок 408-го мотострелкового полка на правом фланге 30-й пехотной дивизии.

На участке 12-го мотострелкового полка еще в предшествующую ночь врагу удалось довольно глубоко вклиниться в оборону. Из-за нехватки сил этот выступ фронта никак не удавалось устранить. Все ведущие туда дороги стали непроходимы, так что резерв для контрудара подошел к этому месту только около полуночи. Боевые действия здесь стали стихать.

С этим первая Курляндская битва также и для 4-й танковой дивизии подошла к концу. С 7 по 17 ноября она перешла в позиционные перестрелки юго-западнее Лиепаи. В условиях затяжных дождей, плотного тумана и распутицы ни одна из сторон не была в состоянии перейти в этом районе в наступление.

В этот период затишья на фронте одно событие заслужило быть упомянутым. В ночь на 14 ноября 1944 года неприятель переправил через линию фронта двух немецких солдат. При них было письмо, адресованное командованию обеих армий и командующему группой армий «Курляндия». Письмо было подписано высокопоставленными германскими офицерами, входившими в Национальный комитет «Свободная Германия». В нем содержался призыв к немедленной капитуляции, а также обещания достойного обращения в плену и незамедлительного возвращения на родину после окончания войны. Подобное требование для германских солдат и офицеров было неприемлемо.

Генерал Бёге направил в войска приказ, в котором призывал всех сражающихся в Курляндии достойно выполнять свой долг: «На нашу долю, как передового отряда, выпала честь облегчить борьбу наших сражающихся в Восточной Пруссии товарищей, связать превосходящие силы противника и внести свой вклад в срыв наступления неприятеля на нашу Родину».

Тем временем все очевиднее становилась критическая ситуация с тяжелым вооружением. Положение с танками на 22 ноября было следующим: оставалось 14 танков T-IV с длинноствольными 75-мм орудиями, 20 танков T-V «Пантера», 8 противотанковых орудий на самоходных шасси, 7 тяжелых противотанковых орудий (моторизованных). Распутица все усиливалась. Весь верхний слой земли представлял собой жидкую грязь, что при температуре от 3 до 6 градусов выше нуля и плотном тумане исключало всякую возможность ведения боевых действий.

Так закончилась для 4-й танковой дивизии Курляндская битва на юге. Врагу удалось оттеснить немецкие войска настолько, что он теперь был в состоянии держать под обстрелом своих наиболее мощных артиллерийских орудий город Скрунда и железнодорожную линию, ведущую от Лиепаи на северо-восток. Однако своей главной цели, Скрунды, ему достичь не удалось. (Главная цель была достигнута — группа армий «Север» отрезана и загнана в мешок, где и находилась до конца войны и капитуляции. Своими активными действиями советские войска не давали перебрасывать отсюда войска туда, где решалась судьба Германии. — Ред.)

Позиционные бои 4-й танковой дивизии


Утром 27 ноября 1944 года советские войска при мощной артиллерийской поддержке предприняли наступление на правом фланге дивизии в месте ее стыка с соседями, намереваясь прорваться через поселок Койя в лесной массив, расположенный в тылу 2-го батальона 12-го мотострелкового полка. Во второй половине дня 1-й батальон 12-го мотострелкового полка выступил из-под местечка Грави и углубился в этот лес, чтобы очистить его от неприятеля и восстановить связь с соседями справа.

29 ноября были завершены приготовления к отводу дивизии с занимаемых ею позиций для другого использования. С наступлением темноты вечером 30 ноября ее позиции заняли части 126-й пехотной дивизии, а именно 1-й и 2-й батальоны 12-го мотопехотного полка. Беспокоящий огонь русских усилился в течение ночи, но все же не до такой степени, чтобы приостановить отвод дивизии.

До штатного расписания в 66 танков T-IV (без учета командирских машин) дивизии на 1 декабря 1944 года недоставало более 23 машин. Штатное расписание предусматривало и 61 танк T-V «Пантера», в строю же имелось лишь 23 боеспособных машины. Из необходимых 326 бронетранспортеров и подобных транспортных средств в наличии было только 213 единиц, а из 1273 пулеметов наличествовало только 863.

Примерно в таком же соотношении у дивизии недоставало и других видов оружия.

35-й танковый полк за этот трудный ноябрь 1944 года уничтожил в общей сложности 23 танка Т-34 с 85-мм орудием (новые танки Т-34 образца 1944 года, их 85-мм пушки пробивали бронебойным снарядом лобовую броню «Тигра» (100 мм) с 1000 метров, подкалиберным снарядом с 500 метров — броню 143 миллиметра, т. е. и «Королевский тигр»), 1 танк типа ИС-2, 3 самоходные артиллерийские установки, 11 противотанковых орудий, 1 зенитное орудие и 4 станковых пулемета.

2 декабря командир 12-го мотопехотного полка передал свой участок фронта командиру 422-го полка 126-й пехотной дивизии. В течение следующей ночи части 35-го танкового полка были заменены 184-й бригадой штурмовых орудий.

Первые подразделения 35-го танкового полка прибыли в Скрунду 5 декабря из расположения X армейского корпуса, откуда они грузились на железнодорожные платформы, в то время как 1-й батальон 103-го танкового полка, приданный 31-й пехотной дивизии, вернулся в дивизию только 7 декабря. Последующие дни были полностью заняты работой по пополнению, оснащению и отработке взаимодействия потрепанных в боях подразделений. 14 декабря командир 35-го танкового полка в присутствии командира дивизии и начальника штаба дивизии провел учения усиленной танками боевой группы.

Полковник Лангкау после возвращения в часть снова приступил к командованию 103-м артполком. Таким образом, замещение должностей было полностью завершено.

К 20 декабря численность танков увеличилась с 23 до 26 машин T-IV и с 23 до 40 T-V. Тем самым их количество снова было доведено до положенной нормы. В этот день 20 декабря подошло к концу предоставленное 4-й танковой дивизии время для отдыха и пополнения. Поскольку в этом районе уже несколько дней как были замечены русские партизанские отряды, дивизии пришлось также выделить несколько подразделений для борьбы против партизан и охраны важнейших объектов и в кратчайший срок изготовиться к маршу.

20 декабря командир дивизии убыл в служебную поездку в штаб главного командования сухопутных войск, чтобы после этого отправиться в давно заслуженный отпуск на родину. С 21 декабря его обязанности командира дивизии стал исполнять полковник Кристерн. Во главе 35-го танкового полка с этого же дня встал недавно направленный в дивизию майор Толке.

4-я танковая дивизия в третьей Курляндской битве


Утром 21 декабря, около 8.00, из района расположения I армейского корпуса донеслись звуки разрывов ураганного артиллерийского огня. По тревоге были подняты все войсковые части дивизии, а несколько минут спустя разрывы снарядов стали все ближе и ближе. Около 9.00, перейдя в дикое крещендо, огонь русской артиллерии обрушился на передний край германских войск. Эпицентр артподготовки пришелся на центр и левый фланг I армейского корпуса. Одновременно с этим она захватила и участок фронта 16-й армии. В ходе первого артиллерийского удара на позиции I армейского корпуса обрушилось около 60 000 снарядов и мин, за которыми во второй половине дня последовало еще около 20 000 снарядов.

Ответный огонь был открыт в соответствии с разработанным «твердым планом». Командир 33-го мотопехотного полка тотчас же связался с попавшей под вражеский обстрел 563-й народно-гренадерской дивизией и направил своего ординарца в штаб I армейского корпуса. Последний доставил в дивизию приказ: силами приданной 218-й пехотной дивизии «немедленно устранить» возникший прорыв фронта в районе Лаци.

Командир штурмовой группы 33-го мотострелкового полка выступил со своими подчиненными в 11.30. Первой их целью стал поселок Кормани. Исполняющий обязанности командира дивизии был информирован командованием армии, что дивизия с настоящего времени подчиняется I армейскому корпусу, находящемуся под командованием генерала от инфантерии Буссе. Полковник Кристерн тотчас же прибыл на его КП. Там он узнал, что на участке фронта дивизии неприятель прорвал фронт в трех местах: у поселков Штедини, Кубас и Занениеки.

Сквозь необстреливаемый коридор среди огня вражеской артиллерии русские части под прикрытием танков на фронте около 1000 метров потеснили германских защитников плацдарма. Правда, у Лаци положение несколько улучшилось, поскольку оборонявшиеся там части нанесли по врагу контрудар и отбили захваченные было позиции.

Командование 18-й армии указало 4-й танковой дивизии место у поселка Зирнениеки в качестве рубежа для наступления, и полковник Кристерн получил от генерала Буссе приказ:






«Перенести КП дивизии в поселок Пинкас, на КП 11-й пехотной дивизии, которой тем временем изготовиться к контрудару.

Усиленной танками группе майора Толке находиться у Лабдомаса в готовности для боевых действий в направлении на юго-запад.

Командиру ударной группы 12-го мотострелкового полка, полковнику Хоффману, пребывать у поселка Зирнениеки в готовности для выступления».





Спустя три часа этот приказ был изменен командованием I армейского корпуса. Теперь дивизии было приказано находиться в районе Лабдомаса и пребывать в готовности для немедленного выступления либо в юго-западном направлении на Штедини, либо в юго-восточном направлении на Озоли — Озолини. Тем временем у Зирнениеки боевая группа 12-го мотопехотного полка передавалась в подчинение встреченному там 510-му батальону танков T-VI «Тигр».

Обе части прибыли в район сосредоточения у поселка Новады. Отсюда им предстояло совместно с 225-й пехотной дивизией выйти на рубеж развертывания на противоположном берегу реки Зана и затем нанести удар по врагу.

Командир боевой группы должен был вести свою часть параллельно маршруту движения КП дивизии и вывести свою усиленную танками часть в район Озолини. Приказ по корпусу, отданный в 21.50 этого дня — 21 декабря — от имени командующего армией, гласил: «В течение ночи нанести контрудар и выйти на прежнюю линию передовой. Аналогичный приказ отдан также 225-й пехотной дивизии и 4-й танковой дивизии».

Командир I армейского корпуса получил также информацию, которой он поделился с командиром 4-й танковой дивизии: «В течение ночи ожидаются энергичные наступательные действия, которые будут иметь решающее значение».

При морозе 15 градусов танки боевой группы попытались выйти в район сосредоточения. Состояние дорог позволило сделать это только 75 % танков T-IV и 40 % танков T-V, и только 50 % танков T-VI «Тигр» 510-го батальона смогли выйти на предписанный ему рубеж.

Лишь около 10.00 22 декабря усиленная танками боевая группа, имеющая в своем составе 20 T-V, 10 T-VI «Тигр» и 2 мотопехотные роты, начала наступление.

Когда она подошла к окраине поселка Занениеки и собиралась проследовать сквозь него, замаскированные батареи русских противотанковых орудий открыла огонь с возвышенного южного берега реки и с опушки леса юго-восточнее первой. Последняя позиция при доведении обстановки до наступающих частей значилась как «находящаяся в наших руках». Наступление захлебнулось (несколько десятков танков было подбито, о чем автор умалчивает. Но далее будет сказано, сколько осталось. — Ред.).

Наряду с этим было сорвано и наступление 4-й танковой армии. Причина заключалась в просчете командования 18-й армии и генерала-полковника Шёрнера. Указания полковника Кристерна на чрезвычайные трудности и препятствия на маршруте движения были проигнорированы, а время марша не изменено, чтобы поддержать запланированное ночное наступление. Множественные отказы техники 510-го батальона тяжелых танков «Тигр», происшедшие во время движения, и оледенелая земля, оказавшаяся не под силу гусеницам танков, сорвали наступательный темп.

То обстоятельство, что 510-й батальон тяжелых танков на время марша был распоряжением штаба корпуса подчинен 11-й пехотной дивизии, вполне устраивало командование дивизии.

23 декабря путем наступления на отдельных участках произошло выпрямление линии фронта. Наступление неприятеля против левого фланга 12-й мотопехотной дивизии было отбито. Но после этого в 15.00 2-й батальон 12-й мотопехотной дивизии получил удар в тыл и понес значительные потери. В ходе этого боя, когда был ранен капитан Роземан, командование батальоном принял на себя обер-лейтенант Финкбайн. Несколько позже был ранен и он, а поселок Занениеки занят врагом. Оставшимся в живых бойцам пришлось отступить, но им все же удалось соединиться с подразделениями 1-го батальона этого полка и действовать дальше вместе.

Так как командование I армейского корпуса было недовольно действиями дивизии, то во второй половине этого дня она была подчинена 225-й пехотной дивизии под командованием генерал-лейтенанта Вальтера Риссе. Созданная таким образом группа Риссе тут же получила задание устранить прорыв врага у Подниеки, выравнять линию фронта у поселка Зана, очистить соседний лесной массив и соединиться с левым соседом.

Проникший во второй половине дня в лесной массив у поселка Дадзи враг был вытеснен оттуда саперами 79-го инженерного батальона, а западнее Дадзи установлен контакт с 225-й пехотной и 4-й танковой дивизиями.

Так как участок фронта обеих дивизий должен был быть продолжен до Заны, то генерал-полковник Риссе и полковник Кристерн обсудили планы нанесения удара.

На этот день — 23 декабря 1944 года — боеготовыми были только 3 танка T-IV (из 26 боеготовых танков этого типа 20 декабря) и 10 машин T-V (из 40 боеготовых танков этого типа 20 декабря, кроме того, были выведены из строя все 10 T-VI «Тигр». — Ред.). В танкоремонтных мастерских пребывали соответственно 26 и 33 машины. Это соотношение безошибочно демонстрирует то, что 4-я танковая дивизия была не способна ни к какому решающему удару, как бы ни был высок ее боевой дух… Одним боевым духом, готовностью сражаться и отчаянной смелостью ей было не под силу остановить лавину вражеских танков. Поэтому 24 декабря стало днем тяжелых боевых потерь. Отдельные части завязли перед передним краем русских войск и в боевых порядках глубокоэшелонированной обороны противника, были отброшены назад его контрударом и вынуждены были ликвидировать вновь и вновь образующиеся бреши фронта. Артиллерийский и минометный огонь косил двигавшиеся позади ударных групп части пехоты.

Лесной массив севернее Заны превратился в адский котел. После отражения русского контрудара 4-й истребительно-противотанковый батальон продвинулся до следующей просеки в этом лесу и попал там в так называемый «огненный колокол» («огневой мешок»), что в тактике русских подразумевало двухсторонний охват наступающих, прежде всего в лесных массивах.

Около полудня враг снова нанес удар прежде всего по боевым порядкам 225-й пехотной дивизии, бросив в качестве стального клина около 40 танков. В ходе этого натиска отбитое было Подниеки снова попало в руки неприятеля. Захватив селение, танки с пехотой на броне понеслись дальше и к 15.45 были в Дадзи, тогда как сопровождавшая их пехота вступила туда 20 минутами позже, поскольку не могла выдерживать темпа танкового продвижения. Когда уже темнело, на правом фланге ударной группы попало в окружение командование 12-го мотопехотного полка, что вынудило его отойти на север. Полковник Кристерн приказал организовать там оборону. Когда указанные позиции были достигнуты, против 4-го истребительно-противотанкового батальона оказалась советская штурмовая группа численностью до роты. В ходе скоротечной схватки она была уничтожена солдатами батальона. За бои этих дней командир батальона капитан Бойкеманн был представлен к награждению Рыцарским крестом, который он и получил 25 января 1945 года одновременно с производством в майоры. Вместе с ним этой высокой награды был удостоен и старший ефрейтор Франц Эртолич, пулеметчик 6-го батальона 12-го мотопехотного полка, получивший ее 9 января 1945 года.

Накануне рождественской ночи командованием группы армий «Север» было принято решение отозвать 4-ю танковую дивизию и передать ее 16-й армии. Положение там, на участке фронта VI добровольческого корпуса СС, становилось критическим. Тыловые службы и оставшиеся в строю раненые, ремонтная рота и соотечественники из местного населения уже отмечали в окрестных кирхах наступающее Рождество.

Первый день Рождества был отмечен стычками с ударными группами русских, нащупывавшими слабые места в обороне. В лесу сражались солдаты 4-го истребительно-противотанкового батальона, понесшие значительные потери. В ходе этих боев тяжелые потери понес и офицерский состав. Так, пали в бою командиры 3-й и 4-й рот 4-го истребительно-противотанкового батальона.

Вечером дивизия получила приказ о передислокации на участок фронта IV добровольческого корпуса СС. После этого штаб дивизии, разведывательный танковый взвод и восемь танков, а также командир ударной группы — он же командир 33-го мотопехотного полка — выступили в путь. Прибыв на новое место (танки были переброшены по железной дороге и от места выгрузки в 15 километрах западнее Салдуса переправлены в поселок Биксти), они перешли в подчинение находившимся там частям 12-й танковой дивизии и направлены на левый фланг корпуса СС.

Когда на этом участке фронта неприятель, имея целью наступление на Джуксте, бросил 30 танков на Пенаву, а еще 43 на Розукальни, вырисовалась перспектива нового сражения. Оно должно было начаться 26 декабря 1944 года.

Третья Курляндская битва при Джуксте. Контрудар 4-й танковой дивизии


Одновременно с командующим группой армий «Север» на КП IV добровольческого корпуса СС прибыл и начальник штаба 4-й танковой дивизии. Командир корпуса, группенфюрер СС Крюгер был посвящен ими в особенности боевых действий на этом участке, представлявшем собой сочетание многочисленных лесных массивов, речушек и заболоченных низменностей. Командиру боевой группы 33-го мотопехотного полка полковнику фон Гаудекеру была подчинена также и 19-я (латышская) дивизия СС, тогда как выгрузившийся у Бикси 2-й батальон 35-го танкового полка был направлен в район севернее Мазбитеса и придан 227-й пехотной дивизии, чтобы вместе с ней участвовать в боевых действиях. Новый КП дивизии обосновался в местечке Мискени.

Основная часть дивизии прибывала в район западнее Джуксте вплоть до вечера 1 декабря. В ночь на 28 декабря из 225-й пехотной дивизии был отозван и 4-й истребительно-противотанковый батальон и в первой половине дня 28 декабря переброшен в район нахождения дивизии у Джуксте.

Отдельные стычки не принесли успеха ни одной из сторон. Задача — занять старую линию фронта, — поставленная перед боевой группой командованием 227-й пехотной дивизии, выполнена быть не могла. Одной из причин этого оказалось то, что не подошла обещанная пехота, а другой — то, что 3 танка T-IV в темноте были приняты экипажами собственных штурмовых орудий за русские машины и расстреляны ими.

Находившуюся в этом районе ударную группу, усиленную танками, было настоятельно необходимо выводить из-под обстрела фланкирующим огнем вражеской противотанковой артиллерии из района Атманиеки, чтобы предотвратить ее уничтожение. Однако 19-я (латышская) дивизия СС в результате этого удара получила пространство для маневра, так что она самостоятельно зачистила район вокруг Резеса и тем самым выполнила поставленную перед ней на этот день задачу. Вечером 29 декабря неожиданно вернулся из отпуска в Германии отозванный для командования 4-й танковой дивизией генерал Бетцель и приступил к своим обязанностям. За время отпуска он был произведен в генерал-лейтенанты.

День 30 декабря стал для дивизии «благословенным». Она установила контакт с 93-й и 227-й пехотными дивизиями и оставила на стыках позиций с этими соединениями засадные группы. В этот же день находившиеся на передовой пехотинцы были отозваны с фронта и отправлены на двухдневный отдых в Ирлаву. Здесь они встретили маршевый батальон с 367 военнослужащими — пополнение для дивизии.

В ночь на 31 декабря 227-ю пехотную дивизию на передовой сменила 12-я авиаполевая дивизия. Этот последний день года выдался в Курляндии одним из самых холодных — стоял двадцатиградусный мороз. Для взаимодействия с 93-й пехотной дивизией при осуществлении атак и прорывов на КП этой дивизии в Шпарвасе было вызвано командование 4-го истребительно-противотанкового батальона, 33-го мотопехотного полка и 4-й роты 49-го истребительно-противотанкового батальона.

Переброска происходила в направлении противоположном движению 12-й танковой дивизии и снова и снова стопорилась, в то время как командир дивизии уже доложил 93-й пехотной дивизии о состоянии готовности. Лишь ближе к вечеру части 4-й танковой дивизии вышли на участок фронта 93-й дивизии. Здесь неприятелю после 90-минутной артподготовки удалось вклиниться на глубину до 1500 метров в правый фланг 93-й дивизии. И лишь благодаря слабому боевому духу 308-й латышской дивизии, сражавшейся на стороне русских, советским частям не удалось достичь на этом участке большего успеха. Контратака началась в 18.30. Солдаты 4-го истребительно-противотанкового батальона отбросили врага за старую линию передовой. После соединения около 21.00 33-го мотопехотного полка и 2-го батальона 35-го танкового полка во главе этой боевой группы встал генерал-лейтенант Бетцель и, несмотря на яростное сопротивление русских, смог снова выйти на старую линию передовой между Балоци и высотой 94. По словам генерала танковых войск Дитриха фон Заукена, сказанных им автору, «это была одна из самых страшных атак, которые удалось осуществить моей старой дивизии. На совершенно неизвестной местности, без всякой предварительной рекогносцировки, пехотинцами, которые за полдня до этого вышли из предыдущего боя, — все это стало для нас особым знаком. Исключительным по своему качеству было руководство шедших во главе своих людей командира 4-го истребительно-противотанкового батальона и командира дивизии».

Эти тяжелые бои продолжались также и 1 января 1945 года. В 10.00 4-я танковая дивизия получила приказ: ликвидировать еще существующие прорывы врага на участке 93-й пехотной дивизии. Для выполнения этого задания имелось всего 10 боеспособных машин: 9 танков T-IV и 1 самоходное противотанковое орудие на шасси T-V, но в середине этого дня 33-й мотопехотный полк и 5 танков T-IV 2-го батальона 35-го танкового полка подошли к лесу западнее Апситца, однако занять его не смогли, поскольку отступил правый сосед, подставив тем самым вражескому огню правый фланг штурмовой группы. В течение ночи 1-й батальон 12-го мотопехотного полка вышел на опушку леса, но войти в него не удалось, так как русские создали в лесу целый ряд хорошо укрепленных опорных пунктов.

Враг смог, при сильной поддержке танков, осуществить прорыв на Илени. 79-й истребительно-противотанковый батальон подошел к месту прорыва десятью минутами позже и предотвратил самое плохое. Он даже смог отбить Илени, но поселок и во второй раз был взят неприятелем в 14.45.

Благодаря дружеской помощи 93-я пехотная дивизия заняла выгодное положение и смогла укрепить свои позиции. Генерал-полковник Шёрнер по телетайпу выразил генерал-лейтенанту Бетцелю свою «признательность за завершение боевой задачи 93-й пехотной дивизии».

Таковым было участие 4-й танковой дивизии в третьей битве в Курляндии, ее наступательные и оборонительные действия, направленные на отражение крупного наступления неприятеля.

В последующие дни января дивизия смогла устранить многочисленные прорывы врага и, например, совместно с 19-й танковой дивизией поддержала удар 19-й (латышской) пехотной дивизии СС.

В ходе одной из операций в передовом отряде лично находился генерал Бетцель, возглавивший основной удар «группы Боденхаузена», в которую вошли 4-я и 12-я танковые дивизии.

Следует упомянуть здесь и о тесном взаимодействии между 1-м батальоном 35-го танкового полка и танками 12-й танковой дивизии в бою при Путни, в ходе которого было отражено наступление танков противника. Удалось наконец-то зачистить всю лесистую местность южнее Брувера. При этом 33-й мотострелковый полк с 4-м истребительно-противотанковым батальоном и 2-м батальоном 35-го танкового полка нанес удар через лес у Брувера на Катини и установил там контакт с соседом справа.

В ночь на 6 января генерал-лейтенант Бетцель поставил перед дивизией новую боевую задачу. Ей следовало начать в 2.00 наступление после артподготовки силами собственной артиллерии. При этом 1-й батальон 12-го мотопехотного полка также должен был дать несколько залпов.

Наступление развивалось довольно успешно («тогда как наша собственная артиллерия стреляла нам в спины», по словам старшего ефрейтора Штефана Раухнера).

Вскоре войска вышли к долине речушки, протекавшей через поселки Катини, Сикмана и местность севернее Путни. Но здесь двигавшийся впереди батальон вынужден был окопаться и провести целый день в своих окопах без боевых действий.

Из Путни немецкие части были обстреляны вражескими танками, которые вели огонь осколочными снарядами. На проходившей неподалеку железнодорожной ветке даже появился русский бронепоезд, также открывший огонь.

Несколько позже также из района южнее Катини открыл огонь русский танк, а из Тренчи вышло несколько немецких танков, обстрелявших замаскированные противотанковые батареи русских.

Лишь после того, как к залегшим пехотинцам подошла танковая рота, наступление было продолжено после новой артподготовки. Для облегчения положения мотопехоты в наступлении с успехом принял участие находившийся на левом фланге полк 19-й дивизии СС, располагавший восемью штурмовыми орудиями.

В ходе наступления был достигнут населенный пункт Паугибелас. Здесь 4-й истребительно-противотанковый батальон организовал оборону. Но на опушке леса юго-западнее Видине враг все еще держался и вел огонь из танковых орудий и противотанковых пушек, борясь за выживание.

Появившийся в полдень на КП дивизии командующий 16-й армией генерал от инфантерии Хильперт настойчиво подчеркивал в своих распоряжениях необходимость тесного взаимодействия с 19-й латышской дивизией СС и указал на то, что поселок Паугибелас должен оставаться на нашей стороне линии фронта.

Во второй половине дня неприятель открыл плотный огонь на всем участке фронта дивизии. Спустя 30 минут он пошел в атаку по всему фронту от Паугибеласа до Путни. Но все же и эта атака была всего лишь отвлекающим ударом отдельной штурмовой группы, тогда как основной удар был нанесен далее к югу в направлении западнее Гибеласа против соседнего участка фронта. В этот день в качестве трофеев были захвачены 11 танков Т-34, брошенные своими экипажами. Ремонтной роте 35-го танкового полка пришлось возиться с ними всю ночь, чтобы привести в боеспособное состояние.

С нарисованными на бортах крестами они будут теперь сражаться на немецкой стороне. За эти дни боеспособность 4-й танковой дивизии упала до минимально допустимого уровня, и 8 января 1945 года она была способна противостоять только действиям одиночных ударных групп. К вечеру поступил приказ из VI добровольческого корпуса СС, согласно которому дивизия перебазировалась в район севернее Биксти в распоряжение 16-й армии. На этом третья Курляндская битва для 4-й танковой дивизии закончилась. В ее сражениях пало или было ранено 1974 солдата дивизии.

В середине января 1945 года генерал-полковник Шёрнер сдал командование группой армий «Север». То, что высшее командование этой группировки и ее офицеры были не очень высокого мнения о нем, понятно из различных мемуаров, написанных после окончания войны. По-другому относились к Шёрнеру солдаты, служившие под его командованием. Обер-ефрейтор Кюлькенс вспоминал: «В Курляндии нас заставляли держаться только строжайшие приказы сохранять выдержку да еще чувство товарищества, помогавшее выстоять в боях, о чем много написано. Генерал Шёрнер был железным командующим. Он всегда находился среди сражавшихся. Он стал человеком, который смог предотвратить губительный хаос среди тысяч своих солдат и подвигнуть их обратить все силы против врага».

По окончании третьей битвы в Курляндии все солдаты, сражавшиеся в то время там, получили право носить на форме нарукавную нашивку «Курляндия»; этот знак отличия ценился очень высоко.

13 января началась эвакуация дивизии — ежедневно семь-восемь железнодорожных составов уходили на запад к побережью, а оттуда морем в Данциг. Эвакуация морем осуществлялась железнодорожным паромом «Пруссия». В море паром сопровождали корабли 9-й флотилии обеспечения, которые отбивали все налеты советских самолетов на «Пруссию». Бои на Курляндском плацдарме для 4-й танковой дивизии уходили в прошлое.




215-я пехотная дивизия в Курляндии


Диспозиция к северу от Ауце


Вечером 24 октября 215-я пехотная дивизия получила боевой приказ и предписание сменить 121-ю пехотную дивизию на участке фронта севернее Ауце. На правом фланге дивизии должен был действовать 380-й пехотный полк под командованием полковника Вильгельма Херба (получившего Рыцарский крест 12 августа 1944 года), его также поддерживал приданный полку 215-й пехотный батальон, которым командовал капитан Фриц Хокеньос, со 2 сентября 1944 года также ставший кавалером Рыцарского креста. Приказ, отданный 215-му пехотному батальону, гласил: «Блокировать железнодорожный вокзал и улицы, ведущие в Ауце».

В предрассветных сумерках 27 октября уже можно было различить примерно в 300 метрах перед немецкими позициями русские траншеи, в которых тесно, плечом к плечу, стояли русские пехотинцы, ожидающие приказа своих комиссаров (командиров. — Ред.) к атаке.

Германская артиллерия и минометы тотчас же нанесли огневой удар, точно накрывший эти сосредоточенные для атаки силы.

Ровно в 7.00 пространство потряс огневой удар неслыханной силы. Земля содрогалась от мощных залпов тяжелой артиллерии русских. Воздух прорезали огненные трассы четырех немецких реактивных пусковых установок, захваченных русскими как трофей и ныне обрушивавших свои снаряды на немецкие позиции.

Неглубокие немецкие окопы колыхались, как корабли на высоких волнах. Позиции 380-го пехотного полка заволокло дымом от разрывов снарядов. Пока еще никто не представлял, на каком именно участке русские пойдут в атаку. Не мог никто и сказать, на каком соседнем участке уже прорван фронт и какие потери причинила эта артподготовка и атака пехоты. У генерал-лейтенанта Франкевица собирались все поступающие донесения. С некоторых участков фронта никаких донесений пока еще не было, с других начинали поступать первые доклады о потерях и прорывах врага. Спустя два часа после начала этого мощного наступления командованию дивизии стало ясно, что фронт прорван во многих местах. 2-й батальон 380-го пехотного полка доложил, что враг предпринял наступление на высоту 94,1 и уже полчаса как владеет ею.

Через 30 минут поступило новое донесение: «Высота отбита контрударом!» Последнее донесение с этого участка было о том, что русские снова идут в атаку при поддержке 20 танков. Затем связь прервалась, и с тех пор ни об одном солдате оборонявшейся там роты не было никаких известий.

Наконец 2-й батальон 380-го стрелкового полка доложил, что враг окончательно прорвал фронт у высоты 94,1 и части полка на этом участке отступили. Генерал-лейтенант Франкевиц приказал полку закрыть прорыв силами саперного взвода с двумя штурмовыми орудиями и по крайней мере обеспечить эвакуацию оставшихся в живых. После установления телефонной связи с батальоном обер-лейтенант Вилли Целлер, который после гибели командира батальона принял на себя командование, доложил, что русские танки в сопровождении пехоты наступают слева и справа от КЦ батальона.

Через 10 минут после этого доклада КП был окружен.

Отстаивая эти батальонные и полковые КП, ударные группы сражались вплоть до горестного конца или до желанного освобождения.

На участке 390-го мотопехотного полка враг также наступал, бросив в бой все имевшиеся в его распоряжении силы и средства. Находившийся со своим подразделением на господствующей высоте этого участка фронта обер-лейтенант Бахляйтнер, проводив взглядом двигавшиеся справа и слева от него танки врага, внезапной контратакой остановил наступающую за танками пехоту. Однако затем ему пришлось отдать приказ об отходе, чтобы избежать окружения и уничтожения.

Короткими перебежками преодолев открытое пространство, всем удалось из последних сил добраться до спасительной опушки леса. Здесь солдаты заняли круговую оборону. Неподалеку залегло подразделение лейтенанта Шарфа, который с горсточкой своих людей вновь и вновь отбрасывал наступавших русских, пулеметным огнем и гранатами повергая их на землю.

Батальон продержался на этой лесной позиции весь день и ближе к вечеру смог установить связь с соседями и предотвратить грозящий прорыв врага.

То, что старую линию фронта все же удержать невозможно, стало понятно ближе к вечеру, когда подошли новые русские танковые части с сидящей на грозных машинах пехотой и взяли небольшие немецкие боевые группы в клещи.

«Отходить перебежками и держать контакт с отступающими товарищами!» — приказал обер-лейтенант Бахляйтнер.

Огрызаясь автоматными очередями по преследующему их врагу, солдатам батальона все же удалось добраться до запасной позиции. Когда подошли русские танки, пехотинцы, укрывшись в воронках от разрывов снарядов, позволили им приблизиться вплотную и стали, с гранатами и подрывными зарядами в руках, запрыгивать на танки и швырять гранаты в приоткрытые люки машин противника. Ефрейтор Хуберт Энглезеер постучал изготовленной к броску гранатой по крышке люка одного из Т-34. Когда люк приоткрылся, он рванул его вверх и швырнул гранату внутрь. С танком было покончено.

Но большинству танков все же удалось продвинуться до старой линии передовой, а там развернуться и обстрелять осколочными снарядами траншеи и уничтожить укрывшихся было в них немецких солдат.

Но когда наступила ночь, оставшиеся в живых пехотинцы перебрались во вторую линию траншей и к утру были готовы к новым сражениям.

Это было тем более необходимо, потому что наутро 28 октября русские возобновили наступление крупными силами.

Рота штурмовых орудий, подошедшая к обороняющимся, поддержала их своим огнем. На участок 390-го мотопехотного батальона подошел резерв — батальон 121-й пехотной дивизии, чтобы попытаться нанести здесь контрудар, выйти на старую линию передовой и отбросить русских. Эта небольшая боевая группа весь день вела бой с врагом. Поставленная цель достигнута не была, но наступательные планы русских оказались определенно нарушенными. Лишь к вечеру этого дня передовая на этом участке откатилась назад. Пришел приказ отступить на 4 километра, чтобы занять подготовленные там позиции и удерживать неприятеля на этом новом рубеже.

Эта ситуация привела к тому, что между обоими полками, 380-м и 390-м, внезапно возникла брешь, в которую в любую минуту могли устремиться русские.

Генерал-лейтенант Франкевиц бросил в этот прорыв роту мотопехоты под командованием лейтенанта Мозера, чтобы временно, до подхода части солдат с соседних участков фронта, закрыть эту брешь. Рота получила приказ отправиться туда и хотя бы на краткий срок задержать неприятеля, с тем чтобы потом вернуться на прежнюю позицию.

Лейтенант Мозер повел роту в указанном направлении. Солдаты скрытно вышли на опушку леса, но здесь услышали далеко впереди глухой гул танковых моторов и лязг гусениц.

Лейтенант Мозер решил двигаться через лес по направлению к шоссе. Он понимал, что ни в коем случае не должен пропустить врага, поскольку это означало бы уничтожение не только его полка, но и соседних частей.

Он приказал двум взводам двигаться параллельно, на расстоянии 300 метров друг от друга, подойти к шоссе с фаустпатронами наготове и подбить головной танк.

Сам же он повел третий взвод вслед за врагом, срезав часть пути через лес, и вывел его метров через триста к повороту шоссе, где нашел идеальное место для засады, поскольку здесь вдоль шоссе проходил уступ высотой около метра, дававший его солдатам отличное укрытие.

— Взводу занять позицию. Стрелять только тогда, когда мимо пройдут по меньшей мере пять танков и когда услышим выстрел из фаустпатрона первого взвода.

Солдаты немедленно залегли, а сам лейтенант Мозер с несколькими бойцами поспешил вперед, просматривая шоссе.

— Они уже близко, господин лейтенант! — прошептал ефрейтор Виндайс, командир отделения.

— Приготовиться! Огонь фаустпатронами только по моей команде!

Передовые танки уже медленно катили вдоль залегших бойцов. Они подождали несколько минут, пока второй взвод занимал позицию за поворотом шоссе.

— Все готово, господин лейтенант, — произнес вполголоса один из солдат, уже положив трубу фаустпатрона на плечо и взяв на прицел один из Т-34 метрах в ста от него — шедший впереди и приближающийся со зловещим лязганьем. И через каждые два-три танка двигались грузовики, в кузовах которых плотно, один к одному, сидели русские пехотинцы.

— Пулеметчик готов? — спросил Мозер, обращаясь к унтер-офицеру, первому номеру расчета, лежавшему у пулемета.

— К открытию огня готов! — доложил тот.

— Работай по пехоте. Не дай им скрыться в лесу!

Лейтенант Мозер изготовил к стрельбе свой пистолет-пулемет, когда спустя секунду от того места, где залег второй взвод, раздался хлопок выпущенного фаустпатрона.

— Открываю огонь фаустами! — предупредили оба гранатометчика своих товарищей, чтобы никто из них не оказался сзади и не попал под струю пороховых газов.

Они выпустили противотанковые гранаты, когда два Т-34 как раз поравнялись с ними. Дальность их полета составляла примерно 40 метров. Обе гранаты ударили в середину бортовой брони танков, пробили ее и подожгли боевые машины.

Из обоих остановившихся грузовиков, двигавшихся за подбитыми танками, стали выпрыгивать первые красноармейцы. Тут же заработал ручной пулемет, кося их длинными очередями справа налево.

Припав к земле, группа красноармейцев открыла огонь по взводу лейтенанта Мозера. Его пистолет-пулемет ответил, захлебываясь и опустошая магазин. Нажав на кнопку защелки магазина, лейтенант отбросил расстрелянный магазин и вставил полный магазин в приемник. И чуть было не опоздал — первые русские уже были метрах в пятнадцати от него. Огонь пулемета и пистолета-пулемета лейтенанта остановил их.

Затем атаковавшие колонну взводы двинулись вперед, охватывая с флангов выпрыгнувших из грузовиков русских.

Все еще взрывались выпускаемые из фаустпатронов гранаты. Три, четыре и вот уже шесть вражеских танков загорелись и остановились в голове, посередине и в хвосте колонны. В двух первых рванул боезапас. Среди выбравшихся из грузовиков пехотинцев началась неописуемая паника. Свою лепту в эту панику внесло и донесшееся из леса «Ура!» немецкой мотопехоты.

Враг побежал, быстро отходя к лесу. Ему удалось сбросить с дороги несколько горящих машин, другие прочно застряли и наглухо перекрыли шоссе.

Мотопехотинцы преследовали отступающих русских до опушки леса, ведя по ним огонь. Они видели, как остаток колонны развернулся и пустился в обратный путь, как танки просто сталкивали остановившиеся грузовики в кюветы. Сидевшие на броне русские пехотинцы спрыгивали с танков и бежали прямо по полю. Прорыв неприятеля, неожиданный на этом участке, был отбит, и с наступлением темноты генерал-лейтенант Франкевиц отдал приказ — занять новую позицию.

«Рота мотопехотинцев, — рассказывал автору генерал-лейтенант Франкевиц, — не только удержала участок фронта полка, но и, пожалуй, предотвратила крупное поражение дивизии в этом бою». Лейтенант Мозер 11 декабря был награжден Рыцарским крестом.

После того как дивизия закрепилась на новых позициях, по приказу командования группы армий «Север» на высоте у Штирнаса, на восточном берегу озера Лиелауце, силами частей полевой жандармерии был оборудован новый рубеж заграждений. Здесь предстояло собирать солдат, которые пытались бы отступать без приказа, равно и военно-полевые суды для рассмотрения их дел. Приказ этот исходил от генерал-полковника Шёрнера. Однако трудно припомнить хотя бы одного-единственного германского солдата, совершившего такое преступление, так что вскоре приказ этот был позабыт.

Когда вечером 30 октября на участок фронта, занимаемого 215-й дивизией, вступили передовые отряды сменяющей ее дивизии, солдаты 215-й получили несколько дней отдыха, которые они провели в небольших деревеньках восточнее озера Лиелауце. Разумеется, враг вскоре показал, что не намерен давать им сколько-нибудь долго прохлаждаться. В ночной тьме и предрассветных сумерках следующего дня немецкие пехотинцы могли видеть на горизонте огненные полосы ракет реактивных установок и отсветы дульного пламени тяжелых орудий.

В ночь на 1 ноября 1944 года части дивизии уже шли походным маршем, огибая озеро Лиелауце, чтобы занять участок фронта 389-й пехотной дивизии, которая располагалась всего в нескольких километрах от их прежних позиций.

Но первая битва в Курляндии пока еще не закончилась. Это понимали все сражающиеся части. Все то же самое происходило и на Кальвасских высотах южнее Авонтини. Там занял новые позиции 390-й мотопехотный полк. Здесь он нашел только одну артиллерийскую батарею, которая по приказу командира дивизии еще вела обстрел позиций неприятеля, тогда как пехотные части уже покинули этот участок. Если бы неприятель в течение этих нескольких часов нанес здесь удар, он мог бы успешно наступать.

Офицер 389-го артполка провел прибывших солдат 215-й пехотной дивизии на их новые позиции, тогда как офицер 1-го батальона 435-го мотопехотного полка показывал им расположение траншей и ходов сообщения. Это знакомство с неизвестными позициями было в высшей степени необходимо, чтобы успешно сражаться в самом ближайшем будущем.

По дороге туда подразделения снова наткнулись на русских солдат, которые явно не представляли себе, где они сейчас находятся. После нескольких пулеметных очередей русские скрылись в темноте.

Когда отделение из состава 1-го батальона 435-го мотопехотного полка собиралось занять один из крестьянских дворов, поблизости внезапно появился одиночный танк Т-34. Из танка выскочили двое русских, выволокли из хлева буренку, привязали ее к корме танка, и эта «хозяйственная команда» быстро отступила к линии своих траншей. Все это произошло столь быстро, что никто из состава отделения даже не успел ничего предпринять — двигавшиеся впереди сочли за лучшее не подвергать опасности своих товарищей и не провоцировать перестрелку.

В предрассветных сумерках 1 ноября внезапно обнаружилось, что огневая точка с 20-мм зенитной установкой, оборудованная неподалеку от КП 390-го мотопехотного полка, захвачена просочившимися русскими. Одновременно с этим КП 1-го батальона 435-го мотопехотного полка тоже был обстрелян с тыла. Вскоре выяснилось, что две роты русских пробрались по глубокому оврагу в направлении на Земгали и оказались за линией передовой.

Против них была брошена штурмовая группа из состава 4-го батальона 435-го мотопехотного полка с приданным ей штурмовым орудием, которая буквально за 20 минут смогла ликвидировать этот прорыв. Группа захватила трофей — 45-мм противотанковое орудие — и взяла в плен нескольких человек.

К утру 2 ноября продолжавшийся до этого без перерыва артобстрел внезапно прекратился.

Плацдарм в Курляндии остался в руках германских войск, так что первая попытка русских напрямую пробиться к порту Лиепая и тем самым покончить с, группой армий «Север» потерпела неудачу. Такая же попытка была повторена в ходе последующих сражений в Курляндии, о чем нам еще предстоит рассказать.

Потери 215-й пехотной дивизии были велики. Личный состав каждого пехотного батальона (по штату 860 человек. — Ред.) сократился до численности одной роты (по штату 201 человек. — Ред.).

В течение восьми суток на участке фронта дивизии никаких событий не происходило. Затяжные дожди превратили почву в однородную полужидкую массу, передвигаться по которой было совершенно невозможно. Сырость и ночные заморозки представляли собой серьезную опасность для здоровья пехотинцев, находящихся на недостаточно защищенных позициях. Генерал-лейтенант Франкевиц приказал срочно оборудовать землянки. Изнутри их обшили досками. Штаб дивизии перебрался в Каунас.

Здесь тоже были выкопаны землянки и, насколько это было возможно, укреплены изнутри. Но связисты тянули свои провода в любую погоду.

Особенно тяжело такие обстоятельства сказывались на снабжении боеприпасами, горючим и продовольствием.

215-я пехотная дивизия во второй битве в Курляндии


Когда утром 11 ноября внезапно раздалась канонада, и на позиции дивизии обрушились орудийные снаряды и минометные мины, все стало ясно: «Русские снова начали наступление!»

И это было именно так! Со всех участков фронта дивизии посыпались донесения о наступающих танках. Затем стали поступать отчаянные доклады: «Танки прорвались!»

Земгальская низменность стала проходом для русской пехоты, тогда как танки взяли на себя ее фланговое прикрытие.

Командный пункт майора Пауля Зайболда был атакован и окружен двумя стрелковыми взводами русской пехоты. Заняв круговую оборону вместе со всеми своими связными и писарями, майор, который с середины апреля 1944 года стал кавалером Золотого немецкого креста, самоотверженно защищал свой КП.

Оборона перешла в ожесточенную рукопашную схватку один на один. В этой отчаянной борьбе за выживание оружием были ручные гранаты и пистолеты-пулеметы, а также все подручные средства.

Когда несколько русских танков попытались было прорваться у поселка Авонтини, чтобы помочь штурмующим этот КП, они были остановлены 75-мм противотанковым орудием из состава 215-го истребительно-противотанкового батальона. Расчет этого орудия подбил два танка, в том числе первый танк «Шерман» американского производства, появившийся на участке 215-й пехотной дивизии. Но Кальвасские высоты удержал все же полковник Вильгельм Херд (с 12 августа 1944 года кавалер Рыцарского креста). Его 380-й мотопехотный полк ожесточенно сражался за эти высоты. Накатившаяся волна русской пехоты захлестнула было и сбросила с этих высот немецких солдат, но, когда она прокатилась вперед, немецкие пехотинцы снова пошли в атаку и вернули высоты.

На этом участке русские задействовали для наступления целую дивизию (советская стрелковая дивизия обычно была вдвое-втрое меньше немецкой и насчитывала 5–6 тысяч, а здесь 3–4 тысячи. — Ред.) и 45 танков (2 танковых батальона, меньше одного немецкого танкового батальона. — Ред.). Мощь наступления свидетельствовала о том, что они преследовали здесь более чем локальный успех, но вряд ли они могли рассчитывать этими силами пробиться к морю. Лишь ближе к полудню стало понятно, что предпринятое здесь русскими наступление представляет собой отвлекающий маневр, а основные силы неприятеля наступают непосредственно на Лиепаю.

Вильгельм Херд, будучи отважным солдатом, прошедшим путь от капитана до майора и от майора до подполковника, удерживал со своими солдатами позиции классической обороной. Он даже смог выделить часть своих сил для того, чтобы помочь соседям ликвидировать прорыв на их участке и потом снова продолжить оборону высот. В последующие несколько дней русские предпринимали здесь еще несколько попыток прорыва, намереваясь все же превосходящими силами пробиться к Балтийскому морю.

Но пехотинцы держались. И если русским время от времени все же удавалось прорвать их фронт, эти прорывы тут же ликвидировались немедленными контрударами.

На одной из господствующих высот занял позицию передовой артиллерийский наблюдатель, корректировавший огонь германской артиллерии по вражеским батареям, находившимся в пределах досягаемости. Нескольким пехотинцам было поручено охранять этого наблюдателя и отбивать все попытки русских ударных групп захватить его. Порой окруженные неприятелем со всех сторон, они все же удерживали эту высоту, а артиллерийский наблюдатель корректировал огонь сначала своей батареи, потом других и, наконец, всей артиллерии 215-го полка. Его командир, полковник Грубер (с 20 января 1945 года кавалер Золотого немецкого креста), представил корректировщика к награждению Железным крестом 1-го класса, о чем было сообщено по радиосвязи.

В ночь на 13 ноября передовые части подразделения 12-й танковой дивизии подошли к КП 380-го и 390-го мотопехотных полков. Это были 5-й мотопехотный полк и танковая рота дивизии. Им предстояло отбить у русских потерянные было позиции и восстановить прежнюю линию фронта.

На участке 380-го мотопехотного полка танки 12-й танковой дивизии появились с первыми лучами рассвета, сразу же изготовившись для наступления. Первая цель — поселок Авонтини — была занята с ходу. Все вражеские Т-34, брошенные против германского танкового клина, были уничтожены; лишь отдельным машинам удалось отойти с поля боя. Пехотинцы 380-го полка вышли на старую передовую, выбили из траншей еще остававшегося там противника и заняли оборону.

Приказом командования армии эта мотопехота была переброшена на другую позицию, где была применена в качестве огневой поддержки. Кальвасские высоты остались в руках германской армии. Однако в районе Авонтини было потеряно около километра местности.

Генерал-лейтенант Франкевиц настаивал на возврате потерянных позиций, поскольку они были гораздо выгоднее для обороны. Каждая полоса обороны, которую занимали танки и мотопехота 12-й танковой дивизии, тут же дооборудовалась. Здесь дивизия отразила несколько новых ударов неприятеля. Спустя несколько дней ее заменила на этом участке фронта 12-я авиаполевая дивизия, а 215-я дивизия в качестве резерва командования корпуса отведена в тыл, в район восточнее Салдуса.

Правда, на долю 1-го батальона 435-го мотопехотного полка пришелся только день отдыха — он был поднят по тревоге. Погрузившись на грузовики, батальон отправился в Вентспилс. Оттуда личный его состав на лихтерах был переброшен на полуостров Сырве, который стал в эти дни последним бастионом на островах в Рижском заливе. После многочасового пути мотопехотинцы, совершенно промокшие и почти все страдающие от морской болезни, марш-броском заняли новые позиции.

Здесь им пришлось отбивать ежедневные атаки русских. Среди наступавших были также и части из этнических эстонцев, которые советское командование за несколько недель после овладения Эстонией набрало из местных жителей и бросило в бой.

Когда через некоторое время Сырве пришлось оставить (как уже было описано выше), пехотинцы 1-го батальона 435-го полка на узком перешейке в качестве последнего арьергарда сдерживали наступающих русских и покинули полуостров последними.

В течение одной-единственной ночи не менее 7000 солдат из состава различных дивизий на морских лихтерах и баркасах было вывезено морем в Вентспилс. Батальон вернулся в состав своей дивизии, которая все еще пребывала на отдыхе. Боевые друзья увидели менее чем половину прежнего состава батальона. Остальные остались лежать в земле полуострова Сырве.

В ожидании нового приказа 215-я пехотная дивизия заняла позицию на участке фронта, имея соседями справа 205-ю пехотную дивизию и 24-ю пехотную дивизию слева.

В глубине за передовой, на участке 1-го батальона 435-го полка саперы 390-го полка оборудовали широкую полосу заграждения, оснастив ее минами, колючей проволокой и заглубленными фугасами. Между полковыми КП были устроены мощные опорные пункты, на которых установили 75-мм противотанковые орудия.

Когда в середине декабря 1944 года русские батареи открыли огонь на этом участке фронта, а русская пехота и танки пошли в наступление, дивизия, как никогда раньше, была готова встретить и остановить их.




Третья битва в Курляндии


Обзор позиций противников и предшествующих столкновений


К 18 ноября советская армия завершила подготовку к своему промежуточному удару. Он начался 19 ноября в 10.30 артподготовкой особого рода, огневая мощь которой особенно концентрировалась на позициях 18-й армии.

При этом особой опасности подвергся стык между обеими курляндскими армиями. Наряду с артиллерией крупного и особо крупного калибра в артподготовке участвовали реактивные установки, германские позиции обрабатывала также авиация — штурмовики и бомбардировщики, расчищая путь для последующего наступления 4-й ударной армии под командованием генерал-лейтенанта Малышева и 6-й гвардейской армии генерал-полковника Чистякова, а также 3-й ударной армии под командованием генерал-лейтенанта Симоняка.

Этот первый натиск на участке между озером Сепени и Дзелсгалескрогом был отбит с большим напряжением сил. Отдельные боевые группы ликвидировали вклинившегося в глубь обороны неприятеля. Им приходилось двигаться по жидкой грязи и снежной каше, в которые превратилась почва. Контрударов приходилось наносить так много, что им далеко не всегда находилось место на картах обстановки на КП дивизии. Некоторым из них приходилось уделять внимание даже командованию армий. Когда частями 30-й пехотной дивизии была потеряна высота 107,5 около озера Сепени, в соответствии с приказом армейского командования ее — как господствующую над местностью — пришлось штурмовать и возвращать в ночь на 20 ноября.

Для этого была задействована боевая группа под командованием капитана Герхарда Штайна. Штайн командовал батальоном в составе пехотной дивизии, с 13 декабря 1942 года был кавалером Золотого немецкого креста и заслужил известность как командир боевых групп. Сейчас у него в подчинении находились саперный взвод и пехотное отделение, а также причисленные к дивизии фанен-юнкеры, для которых это была первая боевая операция.

Боевая группа выступила в полной темноте, вооруженная пистолетами-пулеметами, ручными гранатами и подрывными зарядами. Ее члены вынуждены были держаться за руки, чтобы не потеряться на размокшей почве, к тому же еще и усеянной воронками от снарядов, заполненными доверху дождевой водой.

Когда они добрались до середины высоты, то наткнулись на первый вражеский пулемет, который заставили замолчать несколько брошенных гранат и пара очередей из пистолетов-пулеметов. Затем последовал удар за ударом. Капитан Штайн держал фанен-юнкеров ближе к себе, выдвинув вперед опытных обстрелянных солдат.

В таком строю они взяли штурмом три вражеские траншеи и выбили из них — частично в рукопашном бою — неприятельских солдат.

Когда занялся рассвет, немцы уже полностью овладели высотой. Однако потери были весьма тяжелыми. В этом первом для них бою погибли и двое юнкеров.

Тем не менее успех воодушевил всю дивизию и стал гарантией того, что позиции 30-й пехотной дивизии удастся удержать.

26 ноября 1944 года Герхард Штайн был награжден Рыцарским крестом. (5 февраля 1945 года он пал в ходе одного из ожесточенных сражений своей дивизии в Курляндии.)

Неумолимое дальнейшее наступление Красной армии в эти дни показало, что это был не промежуточный этап, а продолжение второй битвы в Курляндии.

Позиции 83, 132 и 225-й пехотных дивизий на левом фланге армии были частично сокращены вследствие ряда прорывов неприятеля. В районе Венты 4-й ударной армии русских удалось осуществить прорыв шириной 5 и глубиной 2 километра, после чего русская артиллерия обрушила на передовую II армейского корпуса не менее 35 000 снарядов.

Артиллерийский обстрел, произведенный 22 ноября, дал возможность обеим советским армиям, в том числе 6-й гвардейской, предпринять новый прорыв между Приекуле и Вентспилсом.

Не менее 15 советских стрелковых дивизий (по 4–5 тысяч в каждой. — Ред.) наступали на позиции XXXVIII армейского корпуса. Их целью был город Салдус.

Здесь на пути врага стояли 290-я и 215-я пехотные дивизии; 5-й мотопехотный полк 12-й танковой дивизии удерживал Кальвасские высоты.

Наряду с этим 12-я танковая дивизия плечом к плечу с 24-й пехотной дивизией вела тяжелые бои в лесах около озера Церес.

Южнее Салдуса 205-я пехотная дивизия отстаивала каждую пядь земли, сдерживая шесть наступавших на ее участке фронта русских стрелковых дивизий.

Все, кто только могли сражаться, вплоть до последнего писца в штабах дивизий, брали фаустпатроны или пулеметы. Сражениям за господствующие на местности высоты не было конца. Некоторые из них переходили из рук в руки по четыре раза.

К исходу сражений — к 24 ноября — X армейский корпус практически потерял свою боеспособность. 14-я танковая дивизия понесла значительный урон, L армейский корпус вынужден был доложить об общих потерях в 1413 человек.

В докладе 32-й пехотной дивизии от 28 ноября сообщалось, что в составе ее 4-го и 94-го мотопехотных полков осталось только 225 боеспособных солдат.

Красная армия шла к завершению третьей битвы в Курляндии.




Четвертая[26 - Так у автора. (Примеч. ред.)] битва в Курляндии


Положение на советской стороне


В 7.20 21 декабря 1944 года Красная армия начала третью (так в тексте!) битву в Курляндии на фронте в 35 километров, выпустив при артподготовке в начале наступления 170 000 снарядов.

Еще в ходе артподготовки, когда вражеские орудия вели огонь по позициям I и XXXVIII армейских корпусов, неприятель двинулся вперед силами четырех полностью боеспособных армий. Целью этого наступления было овладеть Салдусом и Лиепаей.

Для достижения этой цели русские сосредоточили следующие силы: 3-ю ударную армию под командованием генерал-полковника Казакова, 4-ю ударную армию под командованием генерал-лейтенанта Малышева, 10-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта Короткова и 42-ю армию под командованием генерал-лейтенанта Свиридова.

Первый натиск принес противнику успех. Связь корпуса с 225-й пехотной дивизией внезапно была прервана, тогда как 339-я пехотная дивизия втянулась в оборонительный бой с русскими танками, неся при этом тяжелые потери. По направлению к Салдусу 205-я пехотная дивизия отбивала танковые атаки русских, но была все же вынуждена отойти с занимаемых ею позиций.

Генерал-полковник Шёрнер тотчас же бросил в брешь фронта 12-ю танковую и 227-ю пехотную дивизии, чтобы удержать Салдус. Мотопехотинцы 5-го и 25-го полков сражались до последнего человека, сдерживая напор неприятеля.

В районе поселка Пампали русские танковые части повернули на северо-запад, явно с намерением выйти на железнодорожную линию Салдус — Лиепая и перерезать ее. Если бы им удалось это сделать, то обе курляндские армии оказались бы отрезаны друг от друга. Русские танковые подразделения смогли углубиться в германскую оборону на расстояние до 4 километров, но были остановлены штурмовыми орудиями 912-й бригады под командованием капитана Йозефа Бранднера. Первая батарея этих орудий, которой командовал обер-лейтенант Шуберт, подбила в тот день 37 танков Т-34.

Генерал-лейтенант Герберт Вагнер, который за бои в ходе первой и второй битв в Курляндии получил 23 октября 1944 года Рыцарский крест, сделал все возможное, чтобы противостоять намного превосходящим силам неприятеля. Это, однако, было за гранью возможности. Дивизии под давлением крупных танковых сил врага пришлось отойти во фланг, чтобы не быть полностью уничтоженной.

438-й мотопехотный полк под командованием полковника Фридриха Зиртса сражался до последней минуты и отошел на Пампали только с получением приказа об отступлении.

Позволю себе привести отрывок из книги Г.Х. Бидермана «От Крыма до Курляндии с 132-й пехотной дивизией», в которой эта ситуация описана следующим образом:






«Во второй половине дня 21 декабря вокруг нас полностью замкнулось кольцо окружения. Число убитых и раненых постоянно возрастало. Боеприпасы, перевязочные средства и продовольствие подходили к концу. Связь с полком и дивизией могла теперь осуществляться только по радио. Командование лишь повторяло все один и тот же приказ держаться. Кольцо вокруг нас все сужалось и сужалось, вокруг КП пришлось организовать круговую оборону. К 24.00 оборона была прекращена и предпринята попытка начать отход и прорыв, о чем было поставлено в известность командование дивизии. Без боеприпасов, без тяжелого вооружения, к тому же с большим числом раненых.

Ответ не поступил, радиосвязь также была прервана. Мы ждали до 3.00 и решили предпринять прорыв без приказа. Организовали колонну носильщиков для транспортировки раненых. Соорудили самодельные сани для части раненых, остальных несли на плащ-палатках. С собой унесли всех раненых».





Сквозь эти скупые строки явственно проступает бедственное положение разгромленной части, но в то же время видны и самоотверженная ответственность за свой участок фронта, и ожидание до последней возможности приказа об отступлении. А также — как и всегда — забота о своих раненых товарищах.

Для ликвидации этих прорывов подошли также 132-я и 225-я пехотные дивизии. Чтобы стабилизировать фронт на этом участке, между двумя сильно поредевшими дивизиями была введена в действие 11-я восточнопрусская дивизия. Но лишь тогда, когда наступившей ночью 12-я танковая дивизия вступила в бой с первыми танковыми частями противника и отбросила их, напряжение на этом участке несколько разрядилось, и новые атаки русских не смогли здесь прорвать линию фронта.

Предпринятый на следующий день силами резервов 18-й и 16-й армий контрудар был остановлен отнюдь не глубокоэшелонированной обороной, тяжелыми орудиями и танковыми частями, но всего лишь силами русской стрелковой дивизии. Каждый удар, с большой силой наносимый по врагу, сразу же блокировался бомбардировкой с воздуха русскими штурмовиками и бомбардировщиками, которые за один только первый день третьей битвы в Курляндии совершили 2491 самолето-вылет. Сорок два из этих самолетов были сбиты зенитной артиллерией и истребителями 4-й истребительной эскадры.

За второй день битвы авиация противника совершила 1800 самолето-вылетов, в основном штурмовиков и бомбардировщиков, а 23 декабря их число достигло 2415.

Главным направлением всех атак русских была местность вокруг Салдуса. Советские 145, 158, 164, 239, 306, 357 и 378-я стрелковые дивизии 4-й ударной армии непрерывно наносили удары по фронту 18-й армии южнее Салдуса.

16-й армии противостояли 29, 30, 53, 56, 65, 85 и 119-я дивизии 10-й ударной армии, в то время как 40-я гвардейская армия русских обратила в бегство 2, 48, 256 и 268-ю пехотные дивизии немцев.

Основной контрудар 16-й армии был нацелен на район Звардеса, на тот участок фронта, где 205-я пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта Меллентина в одиночку противостояла трем советским стрелковым дивизиям (т. е. соотношение сил было почти равным. — Ред.). 290-я пехотная дивизия генерал-майора Ганса-Иоахима Баурмайстера, который еще в бытность свою полковником, 21 октября 1943 года, стал кавалером Золотого немецкого креста, отбила не менее 52 атак противника.

Дивизия эта сражалась во всех шести битвах в Курляндии и была известна как Северогерманская.

11-я пехотная дивизия под командованием генерал-майора Файерабенда отразила не менее 11 танковых атак. В ходе этих боев на своем участке фронта она уничтожила в ближнем бою 12 вражеских танков.

23 декабря все вклинившиеся вражеские части были оттеснены. Однако это не удержало неприятеля от новых атак и ввода в действие свежих частей. Так, севернее Добеле была брошена в бой 22-я армия под командованием генерал-лейтенанта Юшкевича, перед которой была поставлена задача разгромить VI корпус СС под командованием обергруппенфюрера СС Крюгера. Этому свежему оперативному объединению удалось потеснить корпус примерно на 3 километра. В ходе ожесточенного сражения напор врага восточнее Джуксте был остановлен стойкой обороной 19-й латышской дивизии СС, состоявшей из местных добровольцев. (После тех зверств, которые они творили на земле Белоруссии, истребляя мирное население, латышские эсэсовцы понимали, что пощады не будет. — Ред.)

Канун Рождества 1944 года не стал поводом, чтобы на время приостановить боевые действия. До 17.00 поле боя вновь и вновь оглашалось громом орудийных залпов и огнем обороняющейся пехоты. Затем грохот артиллерии внезапно смолк. Оставшимся в живых солдатам курляндской группировки удалось отметить Рождество с вечера 24 декабря до утра 25-го, когда русская артиллерия снова открыла огонь.

Участок фронта на направлении главного удара к югу от Тукумса первым получил этот «рождественский сюрприз». Здесь оборонялась 227-я дивизия под командованием генерал-майора Венглера (кавалера Рыцарского креста с дубовыми листьями и мечами). Почитавшийся своими подчиненными как «отец дивизии», он погиб 24 апреля 1945 года в бою под Пиллау[27 - Пиллау — ныне город Балтийск в Калининградской области России.], будучи уже командиром 83-й пехотной дивизии. Благодаря его стойкости, упорству и мужеству Северный фронт и прежде всего Курляндский плацдарм смогли выстоять во многих оборонительных сражениях.

Одновременно с этим наступлением 6-я гвардейская армия нанесла удар с юга на Лиепаю. Известно было, что тот, кто владеет Лиепаей, может считать победу для себя обеспеченной, поэтому и была столь ожесточенной борьба за этот важнейший порт, через который осуществлялась транспортировка грузов и солдат.

На этом участке фронт также неколебимо удерживался, не в последнюю очередь благодаря упорству дивизий II армейского корпуса под командованием генерала от инфантерии Хассе, 14 января 1945 года награжденного дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Он умер 9 мая 1945 года при невыясненных обстоятельствах, пребывая в лагере для военнопленных у города Писек (Чехия). 126-я и 31-я пехотные дивизии были надежными соединениями, уже доказавшими свою стойкость в сражениях в Курляндии, да и 14-я танковая дивизия под командованием генерал-лейтенанта Унрайна стояла здесь насмерть. Фронт под Лиепаей не могли поколебать никакие удары неприятеля.

Напротив, под Джуксте русский танковый корпус после мощной артподготовки из 60 батарей полевых орудий нанес удар силами испытанных в боях 101-й и 202-й танковых бригад и попытался прорвать фронт 19-й дивизии СС, набранной из латышских добровольцев.

16-я армия бросила в битву все свои резервы. Отдельные полки из состава других дивизий предотвратили прорыв фронта под Джуксте. Когда же под вечер первого дня Рождества здесь появилась 4-я танковая дивизия, которую встретили как «величайший рождественский подарок», положение на этом участке фронта также было спасено, хотя на следующий день русские неустанно атаковали германскую оборону, безуспешно пытаясь нащупать ее слабые места.

И опять тяжелые артбатареи противника обрушивали снаряды на позиции немцев, опять их штурмовали лязгающие гусеницами танки, опять команды русских огнеметчиков выжигали немецкие доты, опять авиаэскадрильи врага неустанно бомбили траншеи обороняющихся.

Когда 22-я гвардейская дивизия атаковала фронт 205-й пехотной дивизии, обороняющиеся пребывали в замешательстве лишь несколько секунд, поскольку наступавшие были одеты в германскую форму, чтобы обмануть противника. Но так как с позиций русских могли наступать только русские, хитрость была тут же разгадана. Немецкие истребители танков со своих замаскированных позиций уничтожили не менее 18 наступавших русских бронированных машин, что вынудило противника прекратить атаку.

В этот день — 26 декабря 1945 года — группа армий «Север» доложила об уничтожении 111 вражеских танков.

27 декабря неприятель сделал последнюю попытку прорвать фронт у Джуксте. Его отдельным ударным группам удалось внедриться в оборону немцев на глубину до 2 километров, но затем все эти клинья были ликвидированы ударами немецких боевых групп. Снова началось позиционное противостояние дивизий противников, которые заняли оборону и не переходили какое-то время в наступление. 24-й авиационно-егерский полк во главе со своим командиром сражался до последнего человека. Одним из последних пал в бою полковник Вольфганг Кретцшмар, который до этого времени был командиром 12-й авиаполевой дивизии.

Еще в бытность свою майором, Вольфганг Кретцшмар 15 мая 1943 года был награжден Рыцарским крестом; несколько позже он получил дубовые листья к Рыцарскому кресту, а 12 января 1945 года стал кавалером мечей. На подступах к Салдусу солдаты его дивизии простились со своим командиром.

В этот вечер части Красной армии отказались от попыток прорвать фронт. За десять дней военных действий русские потерли 513 танков.

215-я пехотная дивизия в ходе третьей битвы в Курляндии


Утром 20 декабря 1944 года Красная армия начала свою третью битву в Курляндии артподготовкой в течение трех часов как минимум из 1000 орудий. Плотность огня превосходила все, что до сих пор переживал Курляндский плацдарм.

Основной артиллерийский огонь пришелся на участок фронта 205-й и 215-й пехотных дивизий, а частично также и на примыкающую к ним 329-ю пехотную дивизию.

Над этой огненной волной кружили русские штурмовики. Как только артиллеристы перенесли огонь в глубь немецких позиций, штурмовики тут же принялись пикировать на передовую, обрабатывая ее своими 250-килограммовыми бомбами, после чего обрушили на все, что еще двигалось, огонь всего бортового оружия.

Весь участок фронта 215-й пехотной дивизии скрылся в плотной пелене из поднятой в воздух земли, стали и пыли. Германская артиллерия не могла понять, куда ей вести ответный огонь, до тех пор пока передовые артиллерийские наблюдатели не определили ей цели.

После окончания артподготовки на КП 215-й дивизии стали поступать донесения. «Прорыв на участке 1-го батальона 380-го полка, капитан Штюбинг погиб», — гласило первое из них, а последовавшие за ним звучали все трагичнее и трагичнее. Вскоре, организовав контрудар, погиб лейтенант Краутер, командир 6-го батальона 380-го полка. Масса русской пехоты штурмовала КП батальона капитана Зайболда, но он еще держался. «Вражеские танки прорвались на участке между 380-м и 390-м полками, движутся в направлении на Стрики».

Это было первое по-настоящему плохое сообщение, поступившее командованию дивизии. Донесение о том, что враг предпринял крупную танковую атаку на участок фронта 205-й пехотной дивизии, означало, что связь и взаимодействие обеих дивизий значительно ухудшились, потому что до 380-го мотострелкового полка было весьма далеко. Однако сигнал тревоги, переданный передовыми постами на КП полка, позволил принять нужные меры. Подразделение врага, которому все же удалось прорваться к КП, тут же открыло по нему огонь. Но из дота справа от КП по наступающим был начат такой плотный огонь, к тому же поддержанный 20-мм зенитными установками, что последний из этих прорвавшихся солдат был сражен еще за 30 метров от КП. Сражение на этом участке продолжилось, и КП оказался стоящим на передовой.

Генерал-лейтенант Франкевиц распорядился включить в резерв для контрудара даже всех посыльных, связистов, водителей и артиллеристов.

Контрудар был нанесен с участка около КП полка. Бой закипел с невиданным ранее ожесточением. Крики, выстрелы и приказы перекрывали друг друга. Полковник Хармс собрал вокруг себя своих подчиненных из состава 390-го мотопехотного полка. К ним примкнули солдаты из вспомогательных подразделений, которые бросились навстречу русским, штурмующим германские позиции, с криками «Ура!». Впереди всех, окруженный несколькими бывалыми солдатами, продвигался полковник. Ведя непрерывный огонь, немцы прошли сквозь разрывы бомб, снарядов и огонь красноармейцев. Шаг за шагом они стали оттеснять русских. Так, постепенно они подошли к КП батальона, а затем смогли оттеснить врага еще на несколько сот метров.

Вражеские танки, которые прежде всего пробивались по улицам в направлении на Стрики, оказались бессильными в огневом поединке с батареей противотанковых 75-мм орудий. Последние вели огонь точнее и в более быстром темпе, чем русские, они поразили два первых танка и заставили остальных — в том числе несколько машин, за которыми тянулись густые полосы дыма, — развернуться и отступить. Когда пехота русских попыталась было обойти позицию батареи противотанковых орудий, она была уничтожена. Затем, к большому облегчению всех обороняющихся, на поле боя появились штурмовые орудия. Они прошлись вдоль опушки леса, занятой неприятелем, ведя огонь осколочными снарядами по обнаруженным скоплениям пехоты, а также точными попаданиями бронебойных снарядов подбили несколько танков. Тем самым они расчистили пространство для наступления подошедшей немецкой пехоте. На этом участке враг был отбит.

На следующий день продолжились атаки красноармейцев на позиции 215-й пехотной дивизии. В этот день 204-й саперный батальон под командованием капитана Шрайбера, защищавший свой участок фронта в качестве пехотного подразделения, смог отбить две атаки врага и снова занять прежнюю линию фронта.

Затем сражение здесь стало утихать, чтобы на участке 205-й пехотной дивизии разгореться с новой силой, поскольку неприятель обнаружил здесь слабое место в обороне. Главной целью этого наступления был Салдус, но достичь его неприятелю не удалось. Однако, когда положение стало особенно угрожающим, армейское командование бросило в прорыв свою «пожарную команду» — 12-ю танковую дивизию. Танки вышли на атакуемый неприятелем участок фронта, который удерживали 205-я, а также и 215-я пехотные дивизии.

На правом фланге 215-й пехотной дивизии с 23 по 27 декабря 1944 года сражался 25-й мотопехотный полк под командованием подполковника Энгелиена. Ганс Энгелиен один из тех солдат, которые с самого начала Второй мировой войны сражались в самых горячих местах. Будучи еще капитаном и командиром 6-й роты 3-го пехотного полка, он стал (5 сентября 1941 года) одним из первых кавалеров Золотого немецкого креста. 12 августа 1944 года, уже став командиром 12-го истребительно-противотанкового батальона (в составе 12-й танковой, его родной дивизии), был награжден Рыцарским крестом, после чего 16 марта 1945 года в звании подполковника, командуя 25-м мотопехотным полком, стал семьсот восемьдесят восьмым кавалером дубовых листьев к Рыцарскому кресту (после капитуляции в Курляндии 9 мая 1945 года он пропал без вести).

Со своими мотопехотинцами Энгелиен отбивал атаку за атакой, затем нанес контрудар и отбросил врага от позиций своих товарищей из 215-й пехотной дивизии, чтобы еще через некоторое время самому перейти в наступление.

Когда очередная битва в Курляндии подошла к концу, он попрощался за руку с каждым из своих подчиненных, для которых стал другом и верным помощником.

Оценивая результаты этой битвы в Курляндии, можно сделать вывод, что она стала для русских неудачей, поскольку они продвинулись вперед весьма незначительно, несмотря на гигантское превосходство в вооружении, боеприпасах и численности войск (в численности незначительное, в технике — большое. — Ред.).

215-я пехотная дивизия оплакала своих 600 человек убитых, раненых и пропавших без вести. Многие из ее солдат страдали серьезными болезнями от стояния по колено в воде траншей. Тем не менее все они старались остаться в, строю.

На главном перевязочном пункте в Салдусе врачи под командованием подполковника медицинской службы доктора Эйхгорна работали день и ночь, оказывая медицинскую помощь всем поступавшим сюда раненым. В предновогодней сводке Верховного главнокомандования вооруженных сил 29 декабря сообщалось, что «215-я пехотная дивизия отбила в общей сложности 111 вражеских атак, большей частью численностью до батальона и полка».




215-я пехотная дивизия в ходе четвертой битвы в Курляндии


Эвакуация в Германию


Грохот артподготовки, разразившейся 23 января 1945 года, возвестил о том, что советская армия начала четвертую битву в Курляндии. Главным направлением ее удара стал участок фронта, который занимала 205-я пехотная дивизия. Многочисленные прорывы линии фронта здесь ликвидировались немедленными контрударами.

Один из таких ударов, обрушившийся на первый батальон 435-го мотопехотного полка, которым командовал капитан Юлиус Штефенс (кавалер Золотого немецкого креста, полученного им 27 марта 1944 года в бытность свою обер-лейтенантом и командиром роты того же 435-го полка), осуществляла штурмовая группа русских стрелков, поддерживаемая с обоих флангов тремя танковыми подразделениями.

— Приготовить фаустпатроны! — отдал приказ капитан.

Его бойцы держали в руках восемь реактивных противотанковых гранатометов.

Когда танки приблизились, поджидавшие их пехотинцы выпустили кумулятивные гранаты. Три Т-34 замерли на месте, две машины на правом фланге загорелись.

Затем внезапно вся танковая армада развернулась, и русские стрелки оказались всего в 80–100 метрах от германских позиций.

По ним дружно ударили ручные пулеметы. Затем в воздух взметнулись гранаты, и наступавшие залегли менее чем в 30 метрах от обороняющихся.

Позднее из показаний военнопленных с этого участка фронта стало ясно, что русские танки двигались только для того, чтобы подвести стрелков поближе к обороняющимся и подтолкнуть их в наступление.

Затем из расположенного на фланге этой части лесного массива у поселка Браммани по радио поступил отчаянный призыв о помощи. Рота пехотинцев была брошена туда, чтобы разорвать кольцо, в которое русские взяли 1-й батальон 435-го полка. По окончании боя обер-лейтенант Генрих Фогель, командовавший этим батальоном, докладывал командованию дивизии:






«Русские вторглись в лесной массив под Браммани на участке нашего батальона, резерва численностью до роты было совершенно недостаточно, чтобы организовать контрудар. Затем подошли наши пехотинцы, все как один совсем юные солдаты последнего и предпоследнего призывов, с новыми штурмовыми винтовками[28 - Имеются в виду Sturmgewehr 44, в русской классификации — автомат.] в руках.

Совместно с ними мы смогли атаковать потерянный было нами КП роты. Командовавший пехотинцами лейтенант Мозер распахнул дверь землянки. Она оказалась полна русскими, которые тут же открыли по нему огонь из своих пистолетов-пулеметов. Мозер получил несколько пуль в бедро и погиб на месте.

Его солдат охватила бешеная ярость. Они шли теперь в бой с криком: „Отомстим за Мозера!“

Они прошли с боем весь лесной массив, подавляя всякое сопротивление, и вместе с нами отбили прежние позиции».





Сражения на участке 215-й пехотной дивизии продолжались вплоть до 3 февраля 1945 года. Противник снова и снова пытался прорвать линию фронта на стыке 215-й и 205-й пехотных дивизий, но ему удалось лишь несколько раз немного углубиться за передовую. Эти прорывы тут же ликвидировались немедленными контрударами. Если же были необходимы какие-либо более мощные усилия, в дело вступали танки и мотопехота 12-й танковой дивизии — «пожарная команда» всей армии — и тотчас же выбивали врага из наспех отрытых им окопов, в которых солдатам приходилось сидеть скорчившись в три погибели. К 5 февраля на фронте снова воцарилась тишина. Важный плацдарм в Курляндии устоял и в четвертый раз.

И хотя советское командование в своих сводках не уставало снова и снова повторять, что германский плацдарм в Курляндии представляет собой всего лишь наилучший лагерь для военнопленных, было совершенно ясно, что таким образом оно пыталось прикрыть провалы своих попыток наступления на этом участке фронта. Курляндия стала для Красной армии одним из самых престижных объектов ее наступательных усилий, и четыре советских фронта делали все возможное, чтобы овладеть ею. (Автор преувеличивает. Осенью 1944 года и весной 1945 года курляндскую группировку терзали два советских фронта — 1-й и 2-й Прибалтийские (с 1.04.1945 последний назывался Ленинградским). — Ред.)

17 февраля 1945 года 215-я пехотная дивизия получила приказ Верховного командования сухопутных сил: сняться с позиций южнее Салдуса и изготовиться для эвакуации. В то время, когда правую половину участка фронта, ранее занимаемого дивизией, принимала 205-я пехотная дивизия, на его левую половину форсированным маршем перебрасывались части 24-й пехотной дивизии.

Несколькими эшелонами, но также частично и пешим маршем выжившие в четырех битвах в Курляндии солдаты 215-й пехотной дивизии были переброшены в Лиепаю. Здесь они сосредоточились у пристани в ожидании посадки на суда, которые должны были вывезти их из огненного ада.

На протяжении четырех месяцев дивизия сражалась в четырех битвах. Один из ее солдат, вышедший из этих 120 дней непрерывных боев, так ответил на вопрос автора о тогдашней обстановке:






«Наше снабжение улучшалось, почтовая связь с родиной тоже; а когда дело шло к крупному сражению, у нас всегда оказывалось вдоволь боеприпасов. В моменты наибольшей опасности к нашим позициям всегда подходили танки или штурмовые орудия, которые и отгоняли неприятеля.

Происходило это отнюдь не случайно. Тогда нами командовал будущий генерал-фельдмаршал Фердинанд Шёрнер. Его жесткая манера командования создала ему много врагов и породила озлобленное отношение к нему. Но он постоянно добивался того, чтобы тыловые службы делали буквально все возможное для оптимального снабжения войск. Никто — от штабиста до последнего солдата батальона — не мог также без приказа оставить свое место. В результате на фронте в Курляндии не было никаких разрывов. Все это сделало для неприятеля невозможным победить нас».





К тому времени, когда 215-я дивизия прибыла в Лиепаю, из Курляндии уже было эвакуировано восемь дивизий. Пароход «Вольта», старый 8000-тонник, как раз принимал на борт 390-й мотопехотный полк и 3-й дивизион 215-го артполка, когда до Лиепаи донеслась канонада начавшейся пятой битвы в Курляндии. Внезапно поступил приказ: «Выгрузиться и двигаться форсированным маршем в направлении Приекуле».

Уже расположившиеся было на борту парохода солдаты принялись спускаться по трапам на берег, поднятые и закрепленные на палубе пушки и штурмовые орудия были выгружены, и подчиненные полковника Хармса, прибывшие в порт предыдущей ночью, снова пустились походным маршем в ночь. Впереди двигался штаб, который на ходу уже набрасывал первые планы сражений на фронте под Приекуле.

Когда первые подразделения 390-го мотопехотного полка подходили к городу, поступил прямо противоположный приказ: «Продолжить погрузку на судно!» Ситуация на фронте разрядилась, и теперь солдаты снова поднимались по трапу, но уже на борт транспорта «Аскари», так как полностью загруженная «Вольта» уже подняла якорь и выходила из порта.

В период между 20 и 23 февраля 1945 года солдаты 215-й пехотной дивизии высадились в Готенхафене (Гдыне) и Данциге (Гданьске). Никаких неожиданностей в пути не произошло. Однако на обратном пути, идя порожняком в Лиепаю, оба этих парохода были потоплены вражеской авиацией, а вместе с ними и крупный 10 000-тонник «Борбек».

Сражения в Курляндии для 215-й пехотной дивизии были закончены, но война на земле Германии продолжилась. Тыловые подразделения дивизии выгрузились в Свинемюнде только 18 марта.

Фельдфебель Ганс Хенкеншух — солдат 215-й пехотной дивизии


После катастрофы группы армий «Центр» 215-я пехотная дивизия была (26 и 27 июля 1944 года) перебазирована в район Биржая и Бауски. Советские войска в эти дни осуществляли новое наступление несколько южнее места дислокации 215-й дивизии и захватила Вильнюс, а также Шяуляй. Лишь на подступах к границе Восточной Пруссии удалось остановить этот натиск русских.

На новых для нее позициях 215-я пехотная дивизия заняла участок фронта протяженностью около 50 километров. Он проходил несколько южнее линии Бауска — Салочай — Биржай.

390-й мотопехотный полк, который оперативно подчинялся полковнику Мейеру, командиру зенитно-артиллерийского полка, уже со 2 августа форсированным маршем был переброшен несколько южнее, чтобы перекрыть ведущую на юг дорогу. Предшествующей ночью русским удалось потеснить там батарею зениток и занять Биржай.

Подполковник Хармс, командир 390-го мотопехотного полка, собрал командиров батальона и поставил перед ними задачу взять Биржай штурмом.

Когда седьмой взвод под командованием лейтенанта Вайдиха готовился к штурму поселка, появилась подошедшая сюда 227-я бригада штурмовых орудий. Штурм Биржая можно было начинать.

Когда солдаты приблизились к окраине городка, враг открыл по ним огонь. Ганс Хенкеншух увидел вспышки выстрелов и успел крикнуть: «Ложись!» Его товарищи по оружию бросились в придорожный кювет. К ним пополз лейтенант Вайдих.

— Продвигаться короткими перебежками, штурмовые орудия будут вас прикрывать! — приказал он.

Четыре штурмовых орудия выдвинулись вперед и открыли огонь по противнику. Они подавили пулеметную точку врага и дали возможность солдатам седьмого взвода продвинуться дальше. На пути к вокзалу — цели седьмого взвода — солдаты подавили еще две пулеметные точки русских, но внезапно попали под огонь пулеметчика, укрывшегося за высокой оградой церковного двора. Этим огнем был смертельно ранен лейтенант Вайдих, двое солдат также получили ранения. Чуть позже погибли также лейтенант Теге и третий офицер.

— Рота, принимаю командование на себя! — крикнул Хенкеншух, узнав об этом.

Он махнул рукой штурмовым орудиям, указывая им на ограду церкви. Две самоходки двинулись вперед, третья осталась прикрывать их. Они повалили стену, под обломками которой остался русский пулеметчик.

Под огнем русских они прорвались к 88-мм зенитке[29 - Германская 88-мм зенитка (FLAK 36/37) часто использовалась также в качестве противотанкового орудия и полевой пушки.].

— Продвиньтесь до угла улицы и оттуда огнем вдоль нее расчистите нам проход! — приказал Хенкеншуху унтер-офицеру, который командовал расчетом орудия.

Несколько выстрелов из орудия подавили огонь русских. Одно их противотанковое орудие, не успев сделать ни одного выстрела, было уничтожено снарядом 88-мм зенитки.

— Все за мной! — отдал приказ Хенкеншух.

Во главе солдат своего седьмого взвода он пробился к вокзалу. Боевые группы русских, засевшие в домах, были уничтожены огнем зенитки. Наконец взвод вышел на западную окраину поселка.

Когда здесь появился подполковник Хармс, Хенкеншух уже занял со своим взводом круговую оборону, два захваченных у русских противотанковых орудия и гаубица тоже стали составной частью этой обороны.

— Хенкеншух, — растроганно произнес подполковник, — теперь ты можешь просить у меня все, что захочешь.

Спустя несколько дней командир полка подписал ходатайство о производстве Хенкеншуха в фельдфебели: «За мужество перед лицом врага».

Когда русские попытались 3 августа контрударом вернуть себе Биржай, они были отбиты. То, что немцам в Биржае удалось устоять в ходе этого натиска, дало возможность остальным частям дивизии и корпуса планомерно отойти и занять новые оборонительные позиции. В ночь на 4 августа потрепанные в боях роты 2-го батальона 390-го мотопехотного полка отступили на Мемель (Клайпеду), чтобы занять новые позиции у Шёнберга (Скайсткалне). Этот отход стал возможен благодаря энергичным мероприятиям подполковника Хармса. Он отдал приказ колонне грузовиков двигаться на предельной скорости до берега озера Ширвена (у Биржая). Там машины развернулись вдоль улицы, и поджидавшие их в траншеях и на опушке леса солдаты быстро заняли в них места. Затем вся колонна снова на большой скорости покинула городок, еще до того, как русская артиллерия успела открыть огонь.

В Скайсткалне подполковник Хармс написал представление на награждение Хенкеншуха Рыцарским крестом, которое было поддержано командиром дивизии.

На участке между Скайсткалне и Биржаем солдаты 7-го взвода держали оборону вместе с остальными мотострелками дивизии, когда неожиданно в тылу 390-го мотопехотного полка появились подразделения русских, которые были уничтожены в ходе трехдневного боя. В последний момент подполковнику Хармсу удалось вывести 390-й мотопехотный полк из окружения. Удалось ему также и пробиться вместе с примкнувшими к нему частями 290-й пехотной дивизии к Даукнишкяю, где полк занял круговую оборону и был временно подчинен 290-й пехотной дивизии. 8 августа полк вышел к реке Мемеле, где южнее реки батальон 215-й стрелковой дивизии под командованием обер-лейтенанта Куррера занял плацдарм.

Когда этот плацдарм попытались было взять штурмом две танковые колонны русских, здесь весьма своевременно появились два «Тигра» из состава 510-го тяжелого танкового батальона. За последующие 20 часов, проведенных в непрерывном бою, они уничтожили 12 Т-34, пока враг не отступил.

В сражении за Бауску 2-й батальон 390-го мотопехотного полка контрударом выбил из восточной части города проникшего туда неприятеля. Командовал этим батальоном майор Пост. Русские в конце концов остановили эту атаку сильным минометным огнем. Ганс Хенкеншух отправил в тыл молодого ефрейтора, пораженного не менее чем пятнадцатью осколками мины. В ходе этой атаки погиб майор Пост, а также батальонный адъютант обер-лейтенант Вальтер Шмид. После этого командование 2-м батальоном, в котором еще оставалось 54 боеспособных бойца (из 860 по штату), принял на себя кавалер Рыцарского креста фельдфебель Клипфель.

25 сентября Гансу Хенкеншуху был вручен Рыцарский крест. После награждения он отправился на побывку на родину, после окончания которой по приказу генерал-майора Франкевица был направлен в офицерскую школу в Брунне. После ее окончания вернулся в 390-й полк в качестве офицера для поручений и был в конце ноября произведен в лейтенанты. Прикомандированный к командиру полка, сопровождал его во всех передвижениях по позициям.

В конце 1944 года, участвуя в третьей битве в Курляндии в качестве офицера по особым поручениям, Франкевиц снова был ранен. Он находился неподалеку от КП полка, когда КП был внезапно атакован появившимся из небольшого леска русским батальоном. Неприятель захватил КП и стал преследовать связных, шоферов и связистов, гоня их перед собой в лес. Подполковник Хармс, избежав плена вместе с Хенкеншухом, собрал всех оказавшихся под рукой солдат и с этими немногими силами нанес контрудар. В ходе этого контрудара Хенкеншух получил легкое огнестрельное ранение. Однако он остался в строю и спустя несколько дней вместе со своими товарищами участвовал в контрударе дивизии, о котором было сообщено в сводке вермахта от 29 декабря 1944 года.

Война уже шла к концу, когда лейтенант Хенкеншух, уже имевший золотую нашивку за ранение и золотую пряжку участника штурмовых атак, снова был тяжело ранен.

Подполковник Хармс, погрузив всех своих тяжелораненых в бронетранспортер, пытался найти перевязочный пункт, где им могли бы оказать помощь. Не сумев найти его, он повез их прямо в порт Лиепая, где погрузил на пароход, который и доставил Хенкеншуха в Готенхафен (Гдыню). Оттуда на борту «Геркулеса» он был отправлен в Данию, а затем переправлен в германский госпиталь.




14-я танковая дивизия в битвах в Курляндии в 1944–1945 годах


Бои между Приекуле и Скуодасом


В написанной им истории 14-й танковой дивизии периода 1940–1945 годов тогдашний командир 64-го мотоциклетного батальона подполковник в отставке Рольф Грамс сообщает о ситуации после катастрофы группы армий «Центр» (операция «Багратион» в Белоруссии и Восточной Польше 23 июня — 29 августа 1944 г. — Ред.) следующее:






«Хотя германские части были вынуждены сосредоточиться в северо-восточной части Латвии и отступить на плацдарм под Ригой, они все же смогли, несмотря на все попытки противника, сохранить узкий коридор севернее Елгавы, связывающий их с группой армий „Центр“.

Целесообразно действующее германское командование должно было бы воспользоваться образовавшейся передышкой для того, чтобы продолжить уже начатое отступление и — еще до того, как противник соберет силы для нового удара, — создать сильный фронт у Клайпеды для защиты Восточной Пруссии.

Оснований для этого было вполне достаточно, несмотря на то что Финляндия была потеряна как союзник после подписания ею перемирия с Советским Союзом.

В эти дни Гитлера со всех сторон одолевали просьбами дать свое согласие на отход группы армий „Север“ к границе рейха. Он, однако, настаивал на своем решении: „Не отдавать ни пяди земли без боя“.

В соответствии с этим он намеревался, одновременно с новым наступлением на остальном участке Восточного фронта, нанести силами группы армий „Север“ удар в южном направлении, в глубокий фланг неприятеля».





То, что осуществить подобный замысел невозможно, Гитлер прекрасно понимал. Но в соответствии с его решением группа армий «Север» осталась там, где она и находилась.

14-я танковая дивизия пребывала на своих позициях вокруг Риги и в самом городе, поскольку она должна была быть в готовности в качестве подкрепления для защитников этого плацдарма. Возникший в результате этого перерыв в боях был использован для пополнения сил и ремонта подбитых в сражениях танков.

Но эта передышка закончилась 4 октября 1944 года. В тот день советская армия возобновила свое наступление на весь район расположения группы армий «Север».

Основной удар этого наступления находился между частями 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов, которые наступали на пространстве Шяуляй — Мажейкяй силами 29 стрелковых дивизий, 5 отдельных танковых бригад и 3 танковых корпусов.

14-я танковая дивизия снова была подчинена 3-й танковой армии под командованием генерал-полковника Рауса и получила приказ выдвинуться в район Мажейкяя. Она смогла выступить в путь около 10.00 5 октября, миновала Ригу, а ее передовые части достигли — несмотря на многочисленные помехи и дорожные заторы — к 16.00 района Джуксте и с наступлением ночи остановились в районе Эзере.

Майор Саувант командовал 36-м танковым полком. На своем танке T-V «Пантера» он въехал в Ауце 6 октября.

К городку уже подходили крупные силы неприятеля. Полк майора Сауванта проследовал дальше, в город Приекуле, и, придя в него, получил приказ присоединиться к моторизованной дивизии «Великая Германия». Местом его дислокации был определен город Скуодас. На имевшихся около него позициях найти никого не удалось, а с «Великой Германией» никакой связи не было.

Утром 8 октября 10 «Пантер» под командованием майора Молинари продвинулись южнее Приекуле вплоть до поселка Ледзини. После успешного соединения в этом населенном пункте со 108-м мотопехотным полком наступление было продолжено в юго-восточном направлении.

В это же время 103-й мотопехотный полк при поддержке четырех штурмовых орудий расширил свой рубеж обороны от Скуодаса вплоть до лесного массива около поселка Нарвиджяй. 12 танков 2-го батальона 36-го танкового полка оттеснили неприятеля на восток.

Все эти боевые действия остановили продвижение неприятеля на время достаточное для того, чтобы X армейский корпус перебросил подкрепления в угрожаемый район.

Итак, восточнее Скуодаса 23-й мотопехотный полк 11-й пехотной дивизии сменил 103-й мотопехотный полк. Несколько «Тигров» из состава 502-го танкового батальона обеспечили своей поддержкой оборону этого участка фронта до подхода мотопехоты 7-й танковой дивизии, плотно его закрывшей. И наконец, 31-я пехотная дивизия перекрыла еще существовавшие прорывы фронта на северном фланге обороны.

Бои продолжались без перерыва в течение восьми дней. Затем, после стабилизации обстановки, в ночь на 16 октября подошла моторизованная добровольческая (из скандинавских добровольцев) дивизия СС «Нордланд» и сменила на этом участке фронта все разношерстные части.

Весь передний край после этой битвы был усеян телами павших русских солдат. Более чем 100 сгоревших и подбитых танков стояли на поле. Примерно столько же еще самоходных орудий были уничтожены или взяты в качестве трофеев. Советское наступление на этом участке было отбито.

По другому сценарию развертывалось наступление советской 51-й армии южнее Скуодаса. Она совместно с соединениями 1-го Прибалтийского фронта прорвала в наиболее слабом месте германскую линию фронта под Шяуляем и 10 октября 1944 года вышла к Балтийскому морю. Тем самым группа армий «Север» оказалась отрезанной от Восточной Пруссии. Лишь чрезвычайным напряжением сил удалось сорвать попытку прорыва 1-го Прибалтийского фронта вдоль побережья с юга на север и удержать портовый город Лиепаю (Лиепаю). Здесь бой вела 14-я танковая дивизия.

На этом участке особенных успехов достигла боевая группа под командованием капитана Вольлебена, сформированная из 2-го батальона 36-го танкового полка и 3-го батальона 103-го мотопехотного полка. Этой группе в течение 12 и 13 октября удалось отбросить силы неприятеля, глубоко вторгшегося в германскую линию обороны. Боевая группа заняла господствующие над местностью высоты и удержала их, отбив все многочисленные атаки русских.

Лейтенант Вольфганг Вольлебен после целого ряда энергично проведенных атак уже 14 октября 1942 года был награжден Золотым немецким крестом. Будучи переброшен затем на позиции севернее Риги, он испытал несколько неудач в боях. Однако случившиеся на его участке фронта прорывы противника были ликвидированы его подразделением в последующие дни.

Вечером 23 октября 1944 года танки 14-й танковой дивизии двигались южнее Эмбуте, выходя на предписанные ей позиции для наступления, которое началось ранним утром 24 октября.

Все танки дивизии под командованием майора Молинари, капитана Арендта и капитана Вольлебена сосредоточились и выступили из Смикстери на юг. К ним примкнула рота штурмовых орудий под командованием обер-лейтенанта Вилли Айнфельда, которая вместе с мотопехотинцами 563-й пехотной дивизии выступила из Бутели на юг. Они спешно двигались вперед, чтобы остановить удар русских танков и с ходу уничтожить наступающих врагов. И все же бреши, возникшие на участке фронта 563-й пехотной дивизии, удалось закрыть только 25 октября. Дивизия заняла оборону и после нанесения ряда контрударов ликвидировала все прорывы неприятеля. Около 50 танков и самоходных орудий из состава русского 19-го танкового корпуса смогли проникнуть в эти прорывы, которые в последующие дни снова были ликвидированы. Дивизия смогла занять основные предписанные ей позиции, хотя бронетанковая группа состояла всего из 15 танков.

После этого оборонительного сражения, выигранного с большими потерями, для 14-й танковой дивизии началась первая битва в Курляндии.

14-я танковая дивизия в ходе первой битвы в Курляндии


На фронте между Приекуле и Вентой в 6.00 27 октября 1944 года советская армия обрушила шквал артиллерийского огня из более чем 2000 стволов на германские позиции, в том числе и на участок фронта 14-й танковой дивизии. Несколько позже вперед двинулись танки противника, а за ними последовала стрелковая бригада, стараясь не попасть под собственный артиллерийский огонь и направляя свой основной удар на участок обороны 30-й пехотной дивизии с явным намерением прорвать ее фронт.

Закрепившиеся на своих позициях полки этой дивизии понесли тяжелые потери от точного артогня. Многочисленные прорывы фронта устранить не удавалось. Прорвавшиеся русские подразделения соединялись друг с другом и двигались дальше на север. Поэтому еще державшиеся на своих позициях части этой дивизии были вынуждены отходить назад, вследствие чего связь на правом фланге с 14-й танковой дивизией была потеряна.

Быстро прореагировав на это (что раньше приходилось наблюдать довольно редко), советские наступающие полки развернули часть своих танков на восток, чтобы выйти в глубокий фланг и тыл 30-й пехотной дивизии и целиком отрезать ее от соседних частей.

Однако 108-й мотопехотный полк своевременно осознал намерение врага и остановил это угрожающее продвижение еще на подходе его к Смикстери. Противотанково-истребительный батальон и танки Вольлебена заняли на подходе к этому поселку оборонительную позицию и оборудовали ее для боя с наступающими танковыми частями русских. Это стало возможным потому, что ценой незначительной потери территории удалось организовать новую оборонительную линию между поселками Кери и Аннениеки.

Однако эта довольно ненадежная связь к полуночи настоящих суток была снова потеряна. Тем не менее в последующие 36 часов вражеское наступление удалось остановить.

Но, поскольку соседняя дивизия продолжила отступление, боевой группе 14-й танковой дивизии также пришлось отойти назад, чтобы не быть отрезанной от основных сил.

Неприятель сменил свои потрепанные в боях части свежими дивизиями и утром 29 октября начал новое генеральное наступление мощной артподготовкой из артиллерийских орудий и минометов.

На этот раз основной удар вражеских сил пришелся на участок фронта 30-й пехотной дивизии и на правый фланг 14-й танковой дивизии. Советским войскам удалось несколько вклиниться в оборонительную линию, но затем этот выступ был сглажен «Тиграми» и «Пантерами» группы Молинари. В ходе этого боя удалось уничтожить несколько тяжелых танков ИС-2. Они остались стоять у переднего края, догорая и испуская клубы черного дыма.

Но наступление советских гвардейских дивизий еще не было остановлено. Лишь путем контрудара с участием танков и штурмовых орудий их шаг за шагом удалось оттеснить к югу. После чего на некоторое время возникла пауза в боевых действиях, которая была прервана у поселка Динздурбе новым наступлением танков ИС-2 с сидящей на их броне и следующей за танками пехотой. Значительно число тяжелых русских танков было уничтожено артиллерией, ведшей по ним огонь прямой наводкой. Контрудары германской мотопехоты положили конец всем попыткам неприятеля прорвать фронт.

Тем не менее командование 18-й армии приняло решение отвести с фронта 14-ю танковую дивизию и перебросить ее на запад в район Приекуле, поскольку там ожидалось новое наступление неприятеля. Оставленные ею позиции на передовой ночью заняла 263-я пехотная дивизия.

Но еще в самом начале марша в новый район боевых действий дивизии пришлось задержаться, поскольку разведка неприятеля прознала про эту передислокацию, а его части предприняли наступление на позиции, занятые только мотопехотинцами 263-й пехотной дивизии. Замыкающие части 14-й танковой дивизии были развернуты и направлены в район Бринки для усиления обороны. Один отряд из охранения занял высоты у поселка Приецукрогс. 108-й мотопехотный полк продвигался на восток. Западнее шоссе заняли позиции 4-й истребительно-противотанковый батальон и 103-й мотопехотный полк. 4-я танковая рота предприняла контрудар по занятой противником высоте 143,8. Пехотинцы-истребители танков с их 88-мм зенитными орудиями в качестве поддержки были включены в состав частей дивизии.

Последовал целый ряд ожесточенных схваток на сильно изогнутом фронте, но все же остановить дальнейшее продвижение неприятеля и его прорывы не представилось возможным, так что 2 ноября пришлось организовать новый оборонительный рубеж по линии Свинпии — Дзелсгалескрог— Метрайне — Вартава. Оба моста через Дзелду были предусмотрительно взорваны. Тем не менее частям советской армии удалось форсировать реку, выйти на ее северный берег и создать там сильно укрепленный плацдарм. С него они рассчитывали развернуть дальнейшее наступление.

Но это намерение разрушила своим наступлением 14-я танковая дивизия. Находившееся в руках русских мыза Маздзелда была отбита. Спустя час после этого ударная группа доложила, что и прилегающее к поместью кладбище, которое русские превратили в сильный укрепленный пункт, также занято германскими солдатами.

Все эти бои, протекавшие успешно или нет, приводили к тяжелым для германских частей потерям. К тому же приходилось снова и снова перебрасывать танки 14-й дивизии с одного участка фронта дивизии на другой, на котором складывалась особенно тяжелая обстановка, чтобы переломить там ход боя. Разумеется, это был не замысел танкового командования, но единственная возможность в данной ситуации спасти фронт и оказать окруженным мотопехотинцам действенную помощь.

Так что боевая группа Шаммлера, состоявшая из 4-й истребительно-противотанковой роты и роты танков T-IV под командованием подполковника Кюна, была передана 14 ноября в состав II армейского корпуса, расположенного в Шрундене (Скрунда).

Другие ударные части в тот же и на следующий день, 15 ноября, были отведены с передовой и передислоцированы в район Рудбарзи, где они стали резервом командования X армейского корпуса.

После совещания командующих частями, состоявшегося в Рудбарзи, генерал-лейтенант Унрайн снова вернулся в свою дивизию. На этом совещании присутствовали командующий группой армий «Север», 18-й армией, а также все генералы, командующие частями в этом регионе. Речь шла о том, каким образом отразить ожидавшееся крупное наступление русских, поскольку было ясно: вся подготовка на стороне русских, о которой доносили разведгруппы и службы радиоперехвата, велась именно для подобного наступления.

14-я танковая дивизия в ходе второй битвы в Курляндии


В полдень 19 ноября 1943 года советская армия начала вторую битву в Курляндии двухчасовой артподготовкой на участке фронта между Приекуле и Салдусом. Ее основной удар пришелся на участок фронта юго-западнее Скрунды. Мощный натиск советских танков пробил брешь в самом слабом месте — на стыке 30-й и 32-й пехотных дивизий. Невозможно было остановить проникшие сюда советские войска. Одним ударом прорвав здесь фронт, русские прорвали и вторую линию обороны и стали развивать наступление на северо-восток, явно намереваясь пройти между поселками Яунспайли и Силсати.

14-я танковая дивизия получила приказ выйти наперерез наступающему врагу и остановить его.

Танки и мотопехота дивизии немедленно выступили и уже к вечеру достигли района несколько южнее хутора Пурвакрогс, организовав оборонительную линию севернее Циммери.

На рассвете следующего дня германские части начали атаку на Циммери. Им удалось прорвать оборону русских у этого поселка.

Ожесточенный артиллерийский огонь должен был остановить удар 14-й танковой дивизии, для этого же русскими был нанесен и контрудар, поддержанный танками. Все это, однако, привело только к незначительной потере занятой территории. К тому же к вечеру удалось частично восстановить прежнюю линию передовой.

Но к этому времени части Красной армии смогли глубоко вклиниться в германскую оборону западнее и северо-западнее позиций 14-й танковой дивизии. Такая ситуация побудила генерал-лейтенанта Унрайна отказаться от задуманного наступления для овладения всей прежней линией передовой и организовать оборону против наступающих танков неприятеля. Прорвавшиеся части были остановлены и оттеснены, и 22 ноября дивизия заняла позиции 263-й пехотной дивизии, в основном 463-го мотопехотного полка этой дивизии.

В полдень следующего дня наступление с целью овладения старой линией передовой планировалось продолжить; однако неприятель упредил его своим наступлением, которое и начал в 8.00 мощной артподготовкой, обрушив на участок фронта одного только 108-го мотопехотного полка 200 000 снарядов. Если бы это наступление увенчалось успехом, то русские использовали бы образовавшиеся выступы фронта для дальнейшего продвижения на Крици.

Прошел час после начала артподготовки, когда армады советских танков двинулись вперед, рискуя попасть под огонь собственной артиллерии. Тут же в бой вступила германская мотопехота, поддержанная «Пантерами». Их огонь заставил вражеские танки повернуть назад еще до подхода к передовой. Была отбита и атака советского штрафного батальона. 2-й батальон 108-го мотопехотного полка, находившийся в 2 километрах от передовой, сконцентрировался и пошел в контратаку. Ему удалось оттеснить части 3-го механизированного гвардейского корпуса и 212-й стрелковой бригады на их исходные позиции.

Лишь во второй половине дня русским удалось расширить брешь на стыке 108-го и 96-го пехотных полков и крупными силами танков и стрелковых частей продвинуться в направлении на Койю. Принимавшие участие в наступлении русские танки были по большей части уничтожены огнем танков «Пантергруппы Линденберга».

Шедшая за танками пехота все же добралась до лесного массива, прошла его и закрепилась было в нем, развернувшись с линии влево и вправо, в тылу сил на передовой.

Танки и штурмовые орудия 14-й танковой дивизии подошли к лесу, несмотря на огонь врага, и уничтожили его, вытеснив на лесную просеку.

Однако наличных сил было совершенно недостаточно, чтобы закрепить достигнутый успех, поэтому 14-я танковая дивизия в ночь была вынуждена отойти на северный берег небольшой речушки Койя. Мосты через Койю были взорваны, враг остановлен, прорвавшие фронт части врага уничтожены в бою.

Это сражение 26 ноября истощило силы наступающих частей Красной армии. Стало возможным снова овладеть прежней линией фронта на всей ее ширине и удержать ее в своих руках.

14-я танковая дивизия заняла участок фронта 32-й пехотной дивизии. В ее подчинение перешли части 125-й пехотной дивизии. К тому же ей придали две батареи штурмовых орудий, соответственно из состава 184-го и 600-го дивизионов.

На следующий день стало ясно, что русское наступление потеряло свою ударную мощь. В своей ежедневной сводке от 28 ноября 1944 года командование 18-й армии оповестило об этом успехе в следующих словах:






«С 27 октября неприятель предпринял наступление силами 5 армий в составе 45 стрелковых дивизий, механизированного и танкового корпусов, а также многочисленных танковых бригад.

Для своего прорыва 19 ноября вражеские части были усилены еще 2 танковыми корпусами и несколькими стрелковыми дивизиями.

Несмотря на столь внушительное превосходство в силах, враг уже через несколько дней был вынужден отказаться от своих планов каждого из ударов.

Достигнутый успех, выразившийся в углублении на территорию нашего плацдарма на расстояние от 10 до 12 километров, стоил ему 478 уничтоженных танков. Потери в живой силе и другой технике были еще более впечатляющими».





Но и немецкая сторона тоже понесла значительные потери, которые теперь уже было невозможно восполнить и даже невозможно напрямую сообщить о них в дивизионных сводках.

Таким образом, 14-я танковая дивизия внесла основной вклад в отражение ударов танковых полчищ неприятеля. Один только ее 36-й танковый полк за период с 23 октября по 28 ноября 1944 года уничтожил 68 танков, в том числе 20 танков ИС-2 и 102 орудия, в основном опаснейших противотанковых пушек.

Слава и уважение, которые дивизия снискала в качестве несокрушимой и в любой ситуации надежной «пожарной команды Курляндии» — прозвище, под которым ее знали во всех штабах и частях вплоть до конца войны, — были заслужены ею именно в этих боях.

С 3 декабря дивизию сменила на позициях 83-я пехотная дивизия. В плотном снегопаде она перебазировалась на новый участок фронта Рудбарзи — Гранди — Бирзгале.

Генерал-лейтенанта Унрайна посетили начальник штаба 18-й армии генерал-майор фон Нацмер и генерал-майор Томале, который воспользовался своим пребыванием в Курляндии, чтобы обратить внимание на прискорбную ситуацию с танками. Прежде всего было совершенно необходимо передислоцировать 2-й батальон 36-го танкового полка на новые позиции. Чтобы осуществить это намерение как можно быстрее и максимально задействовать главное командование сухопутных сил и инспекцию танковых войск (т. е. Хайнца Гудериана. — Ред.), три генерала совместно решили откомандировать в соответствующие инстанции рейха майора Бернгарда Сауванта. Этот офицер, будучи танкистом высокого ранга и кавалером Рыцарского креста с дубовыми листьями, безусловно, мог в кабинете любого руководителя настоять на решении этого вопроса. Майор получил указания энергично довести до сведения командования все пожелания и требования танкистов относительно пополнения техникой и личным составом 36-го танкового полка.

Дивизия в течение трехнедельного пребывания за линией фронта должна была снова восстановить свою боевую мощь.

В этот же период была осуществлена и перестановка командных кадров дивизии. Полковник Узедом в сложившихся обстоятельствах занял также пост командира 108-го мотопехотного полка, полковник Палм с того же момента возглавил 103-й мотопехотный полк. Представителем Генерального штаба стал майор фон Бомхард. Командиром 4-го разведывательного танкового батальона был назначен капитан Нокельман, а танковый полк на время отсутствия майора Сауванта возглавил капитан Нойендорф. Капитан Молинари поступил в кадровый резерв главного командования сухопутных сил.

В середине декабря советские войска сделали попытку в ходе неожиданного наступления пробиться силами частей 2-й гвардейской армии и 4-й ударной армии к городу Скрунда. Атака на Ленас была отбита. Затем прорыв затих в заболоченных лесах между Куркисесом и Авоти. Этот первый успех побудил русских продолжить наступление и расширить занятое пространство далее на запад. Но они натолкнулись на такое упорное сопротивление, что при остановили свое продвижение в ожидании новых подкреплений, но их подход задерживался, и наступательный порыв русских иссяк.

14-я танковая дивизия в третьей битве в Курляндии


Наступление русских на фронте 18-й армии началось 21 декабря 1944 года. Когда через час после начала русской артподготовки огонь их артиллерии затих, люди как в траншеях, так и в штабах испытали одновременно и удивление, и облегчение. Это облегчение еще больше усилилось, когда неприятель перешел в наступление, поддержанное относительно слабыми танковыми частями. Все это свидетельствовало о том, что силы противника, похоже, начинают иссякать.

Правда, в ночь на 22 декабря атаки русских усилились. На участках, занимаемых пехотными дивизиями, красноармейцам при поддержке танков удалось значительно углубиться в линию фронта.

Находившаяся до сих пор в резерве 14-я танковая дивизия получила приказ ликвидировать прорывы и нанести контрудар. Уже ночью ей удалось выполнить задачу и оттеснить неприятеля. Линия фронта снова была восстановлена. Новые попытки русских в ту же ночь прорвать ее потерпели неудачу.

К Рождеству бои стихли. Ударные части смогли вернуться в расположение 14-й танковой дивизии. Пополнение ее техникой и личным составом было продолжено.

По другую сторону фронта третьей битвы в Курляндии Красная армия подсчитывала свои тяжелые потери. На передовой, перед германскими позициями, истекла кровью целая стрелковая дивизия русских. Целый ряд танковых частей был уничтожен без остатка или до полной небоеспособности.

В перехваченном донесении одного из гвардейских танковых полков советскому командованию сообщалось, что в его составе осталось только 5 (!) боеспособных машин. В подразделении тяжелых танков ИС-2, входящем в состав этого полка, после боя на ходу имелось только три танка.






Нарукавная нашивка «Курляндия»

Статут

Нарукавной нашивкой «Курляндия» военнослужащие награждаются от имени командующего группой армий «Курляндия». Нашивка является воинским знаком отличия и как таковая сопровождается письменным свидетельством. Основанием для награждения служат следующие заслуги: участие в составе действующих частей в ходе как минимум трех сражений в Курляндии; ранение в одном из боев в Курляндии; для тыловых служб — доблестная служба в течение минимум трех месяцев в расположении группы армий «Курляндия», считая с сентября 1944 года.







14-я танковая дивизия в ходе четвертого сражения в Курляндии


Советские ударные силы и их перегруппировка


С началом 1945 года некоторые советские армии были маршем переброшены в Восточную Пруссию. К середине января 1945 года в каждом из трех крупных плацдармов, образованных в Курляндии, дислоцировались следующие советские формирования, готовые к новому удару — четвертому сражению в Курляндии.

Район Лиепаи:

51-я армия в составе 11 дивизий.

6-я гвардейская армия в составе 10 дивизий.

4-я ударная армия в составе 7 дивизий.

3-й гвардейский механизированный корпус.

Район Пампали — Салдус:

42-я армия в составе 7 дивизий.

10-я гвардейская армия в составе 12 дивизий.

14-й гвардейский стрелковый корпус в составе 3 дивизий.

19-й танковый корпус в составе 2 танковых бригад.

Район Тукумса:

22-я армия в составе 5 дивизий.

1-я ударная армия в составе 5 дивизий.

67-я армия в составе 5 дивизий.

5-й танковый корпус в составе 2 танковых бригад (т. е. танковые корпуса были неполными по штату, в танковом корпусе в 1945 году было три танковых бригады (207 танков), а также 63 САУ, 12 тысяч человек. — Ред.).

Эта перегруппировка советских войск была завершена к середине января 1945 года. Советское командование вывело эти части на исходные позиции, и все свидетельствовало о том, что в самые ближайшие дни должно начаться четвертое сражение в Курляндии.

Группе армий, с 15 января (с 24 января. — Ред.) получившей новое название — группа армий «Курляндия», предстояло оборонять фронт, начинавшийся от побережья Балтийского моря в 20 километрах южнее Лиепаи и проходивший на 10 километров на восток, а затем резко поворачивавший на северо-восток и уходивший южнее Дурбе и Скрунды к Салдусу. Оттуда линия фронта тянулась несколько далее на северо-восток, проходила около Тукумса и поворачивала снова к морю.

Восемь советских армий выстроились на этом фронте против частей 16-й и 18-й армий, из состава которых был отозван ряд сильных ударных соединений, переброшенных в Восточную Пруссию. В обобщенной сводке о численном составе этих армий на январь 1945 года числилось следующее количество военнослужащих:

357 000 человек в сухопутных силах.

20 500 человек в авиации.

12 000 человек в частях СС и полиции.

10 000 гражданских на службе в сухопутных силах.

24 января 1945 года началось четвертое сражение в Курляндии. По обе стороны от Приекуле 11 советских стрелковых дивизий пытались прорвать германскую передовую, чтобы нанести удар на Лиепаю и отрезать обе германские армии друг от друга. Основной удар наступавших приняли на себя 30-я пехотная дивизия под командованием генерал-майора Барта и дивизия СС «Нордланд», которой командовал бригадефюрер СС Циглер.

На передовой обе дивизии сражались в совершенном аду. Три дня и три ночи неприятель следовавшими одна за другой атаками пытался прорвать линию фронта. Пехотинцы, мотопехотинцы и танкисты отражали атаки всемеро (по числу дивизий в 5,5 раза, но реальной численности — вдвое. — Ред.) превосходившего их противника.

Сразу же с началом битвы с отдыха была тут же отозвана 14-я танковая дивизия. Все ее транспортные средства, следовавшие ускоренным маршем к фронту, были до отказа загружены оружием, боеприпасами и личным составом.

Утром 25 января 14-я танковая дивизия при поддержке «Тигров» из 510-го батальона тяжелых танков под командованием майора Гильберта нанесла противнику контрудар. Его целью был занятый противником лесной массив между поселками Калети и Пурмсати, расположенными южнее Приекуле. Сражение танк против танка разгорелось в полную силу. Из лесного массива появилось несколько русских танков, чтобы остановить германскую атаку. Танковая дуэль длилась три часа, после чего враг был частично уничтожен, а частично обращен в бегство. Когда над полем боя сгустилась темнота, оказалось, что 14-я танковая дивизия уничтожила 63 русских танка и остановила врага. Советские части замерли и начали перегруппировку. Они подтянули свежие силы для второго удара, который начался сильной артподготовкой. Крупная танковая группировка русских смогла пробить прямой путь к возвышенности Вартая. Там она образовала два сильно укрепленных плацдарма.

Упоенные этим успехом, русские Т-34 с сидящей на их броне и следующей за ними пехотой двинулись на север от Приекуле. Но сначала им надо было миновать позиции 121-й пехотной дивизии под командованием генерал-майора Ранка и 126-й пехотной дивизии, которой командовал полковник Хелицг. На этом рубеже огнем противотанковых пушек и нескольких приданных штурмовых орудий враг был остановлен.

Таким образом, эта попытка прорыва к Лиепае потерпела неудачу. Под Салдусом, где атака также была отбита, части советской армии перешли в наступление всеми силами, которые они смогли здесь сконцентрировать.

На этом участке фронта девять советских стрелковых дивизий пытались взломать оборону, которую держали 205-я пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта фон Меллентина и 215-я пехотная дивизия, которой командовал генерал-лейтенант Франкевиц. Пройти врагу не удалось.

Одна только 205-я пехотная дивизия за пять дней боев уничтожила 117 вражеских танков, наступавших при поддержке противотанковых орудий, самоходных артиллерийских установок и ударных групп пехотинцев.

На этом рубеже обороны сражались также 122-я пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта Фангорна, 225-я пехотная дивизия во главе с генерал-лейтенантом Риссе, 81-я пехотная дивизия, которой командовал генерал-лейтенант фон Бентивеньи, и части переброшенной сюда в качестве «пожарной команды» 12-й танковой дивизии под командованием генерал-лейтенанта барона фон Боденхаузена.

Когда в конце января 1945 года четвертое сражение в Курляндии увязло в снегу и затем в грязи, стало ясно, что значительный успех в обороне достигнут силами меньшими, чем в третьей битве в Курляндии. Советская армия 3 февраля 1945 года перешла к обороне. За 11 дней боев она потеряла убитыми и ранеными 40 000 человек личного состава, 541 танк (2 советских танковых корпуса двухбригадного состава и 1 механизированный корпус столько танков даже не имели. — Ред.), 178 самолетов и большое количество легкого стрелкового оружия.

Во время этого сражения новым командующим группой армий «Курляндия» был назначен генерал-полковник фон Витингоф. Именно он отдал приказ разработать план, предусматривающий эвакуацию всей группы армий морским путем в Восточную Пруссию. Такой план под условным названием «Лаура» был представлен ему уже на следующий день. Затем этот план был препровожден в Берлин и там обсуждался на совещаниях у командования 15 и 17 февраля 1945 года. Генерал-полковник Гудериан высказался за принятие этого плана. Гросс-адмирал Дёниц обратился к генерал-полковнику и пояснил: «Если задействовать буквально все суда, имеющиеся в нашем распоряжении, и ограничить до предела все остальные заявки на морской тоннаж, то при самой плотной поддержке с воздуха, по моей оценке, мы можем вывезти все части и необходимое снаряжение в течение четырех недель. Пропускная способность портов Виндава (Вентспилс. — Ред.) и Либава (Лиепая. — Ред.) для этого достаточна».

Гитлер внимательно выслушал мнение командующего ВМФ, после чего обратился к генерал-полковнику Гудериану со словами: «Ни о какой эвакуации курляндской группировки не может быть и речи!»

Этими словами Гитлер вынес окончательный смертный приговор всей группе армий «Курляндия». Он списал со счетов всю группировку, так что вся ее борьба, все страдания оказались напрасными.

Все надежды, которые появились в сражающихся частях благодаря просочившейся информации и спешном оборудовании позиций в направлении к балтийскому побережью, зиждились на идее отступления к морю, погрузки на корабли и эвакуации морем в Восточную Пруссию. Постепенное отступление войск к обоим крупным портам вроде бы подтверждало эти надежды. Циркулировали различные слухи, которым, однако, несмотря на их соответствие планам командования, не суждено было реализоваться из-за вето Гитлера.






«Сначала 18-я армия должна отойти к порту, там погрузиться на корабли и отбыть на родину. За ней вплотную должна отходить 16-я армия, сдерживая неприятеля арьергардными боями».





Когда затем в январе был отдан приказ, предписывающий 14-й танковой дивизии предоставить все ее незадействованные транспортные средства для вывоза снаряжения и боеприпасов курляндской группировки, вроде бы стали подтверждаться слухи о том, что в ближайшие дни будет начата общая эвакуация из Курляндии.

Но затем поступило пополнение, оружие и танки для 14-й танковой дивизии, и все мечты о возвращении на родину сменились глухой подавленностью. От действительно эвакуированной 4-й танковой дивизии 14-й танковой досталось несколько танков, бронетранспортеров, фаустпатроны и новые автоматы. Затем дивизия получила новые валенки, утепленные комбинезоны и меховые шапки.

В сильную вьюгу и снегопад начали рыть новые траншеи, а 10 января 1945 года в состав дивизии поступила батарея противотанковых орудий.

По другую сторону линии фронта противник готовился к новому крупному наступлению. В Вайнеде выгрузилось 200 новых танков «Шерман» и ИС-2. Ударные части усиливались артиллерийскими полками, им также были приданы две бригады гвардейских минометов. Передислокация советских войск и их тыловых баз свидетельствовала о том, что враг и на этот раз будет пробиваться к порту Лиепая, второй же его основной удар будет направлен на Салдус с тем, чтобы после разобщения 18-й и 16-й армий овладеть портом Вентспилс.

Ударные части 1-го Прибалтийского фронта на участке между Скуодасом и Приекуле изготовились к наступлению в западном и северо-западном направлении. Поскольку заболоченное пространство западнее Приекуле сейчас замерзло, подразделения тяжелых танков могли действовать также и в этом районе. Равно как и с большими перспективами успеха из района Койя под Скрундой.

За несколько дней до начала четвертого сражения в Курляндии начала действовать русская авиация. Ее целями были прежде всего порты Лиепая и Вентспилс. Но здесь ей с успехом противостояла эскадрилья 54-й истребительной эскадры под командованием обер-лейтенанта Киттеля.

Группа армий «Курляндия» разместила во втором и третьем эшелонах несколько подразделений в качестве подвижного резерва.




Пятое сражение в Курляндии


Начало советского наступления. Оборонительные бои 126-й пехотной дивизии


В 7.00 20 февраля 1945 года советская армия начала свое пятое сражение в Курляндии на фронте между Джуксте и Приекуле. Все орудия и недавно подтянутые на этот участок фронта реактивные минометы открыли огонь из более чем 2000 стволов. Основной удар этого огненного урагана пришелся на район несколько южнее Приекуле. Это был кратчайший путь к Лиепае, и советская армия хотела им овладеть, даже зная, какую цену придется за это заплатить.

По обе стороны от Приекуле танковые соединения выдвинулись вперед, ближе к передовой, где оборонялись солдаты 12-й авиаполевой дивизии и 121, 126, 261 и 290-й пехотных дивизий.

Вал артиллерийского огня противника прокатился по позициям 126-й пехотной дивизии, штаб которой разместился в одном из старых прибалтийских рыцарских замков. И сразу же вслед за ним на позиции дивизии, отбивавшей первые атаки русских уже 15 и 16 февраля, обрушились их штурмовики.

Генерал-майор Курт Хелинг, командовавший дивизией с 5 января, отправил офицера штаба дивизии обер-лейтенанта Мёнтмана в штабы полков, поскольку в течение нескольких часов с ними уже не было никакой связи и иным образом невозможно было довести до частей распоряжения штаба. Обер-лейтенант сам сел за руль вездехода и отправился в путь. По дороге ему не однажды приходилось укрываться от прорвавшихся вражеских танков. Когда он добрался до штаба 426-го пехотного полка, то там германские солдаты уже вели ближний бой с подступавшими русскими. Такая же ситуация сложилась и в расположении 434-го пехотного полка, а во второй половине дня в ближний бой вступили уже и расчеты артиллерийских батарей. Обер-лейтенант Дитлоф, командовавший 2-м батальоном 424-го мотопехотного полка, с остатками своего батальона предпринял попытку организовать новую линию обороны и завязал ближний бой. На этой позиции ему поступило сообщение от полковника Хеннинга Дауберта, в котором кратко, но вполне корректно обрисовывалось положение его 426-го мотопехотного полка:






«Когда 20 февраля началось наступление русских, для обороны своего обширного участка линии фронта полк располагал только ослабленным 1-м батальоном. Подтянутые подразделения 18-го ударного батальона прибыли по большей части слишком поздно.

Противнику удалось, несмотря на тяжелые потери и упорное сопротивление наших частей, прорвать во второй половине дня линию фронта и подойти к КП полка, расположенному в блиндаже на краю гравийного карьера.

В течение вечера 21 февраля КП, вместе с остатками моего полка, был окружен противником. На следующий день и ночь на 22 февраля полк, занявший круговую оборону на краю гравийного карьера, отбивал массированные атаки неприятеля, особенно частые с юга и запада. Лишь благодаря весьма своевременной огневой поддержке, оказанной командиром 1-го дивизиона 125-го артполка майором Вольфрамом, удалось отбить врага и не допустить прорыва линии нашей обороны.

Неоднократное обращение к командованию дивизии о начале отхода было отвергнуто на том основании, что предварительно необходимо оборудовать новые оборонительные позиции на высоте, расположенной глубже в тылу.

В первой половине дня 22 февраля такое разрешение было дано. Около 11.00, в период краткого затишья, я обсудил положение с майором Вольфрамом. Он выступил за немедленный отход, поскольку русская пехота в плотных порядках и при поддержке танков изготовилась у нас в тылу к атаке на нашу новую передовую.

Но принимать решение мне было не суждено, поскольку через несколько минут противник предпринял ошеломляющий прорыв к гравийному карьеру.

Приказ об отступлении был доставлен связным. С громовым „Ура!“ весь полк вместе со штабом прорвал вражеские цепи и поднялся по склону, по гребню которого прошла новая линия нашей обороны.

На этой новой позиции я и расположил весь правый фланг моего полка, изготовив его к новым боям».





Оборонительные сражения продолжались. Со среды 21 февраля Приекуле был провозглашен «укрепленным пунктом». 422-й мотопехотный полк получил приказ оборонять его до последнего человека. 424-й мотопехотный полк, бывший соседом 422-го слева, потерял в этот день своего командира, подполковника Линдова, и командование принял адъютант полка капитан Гроше (кавалер Золотого немецкого креста, полученного им 24 апреля 1944 года в звании обер-лейтенанта).

Пока дивизия старалась организовать севернее Приекуле новый оборонительный рубеж, который должен был удерживать расположенный там 426-й мотопехотный полк, оба полка — 422-й и 424-й — получили вечером 21 февраля приказ пробиться наступающей ночью от Приекуле на северо-восток.

В ходе ожесточенного ночного боя при Юлесмызе многочисленные заградительные заслоны неприятеля были прорваны мотопехотой, порой сражавшейся врукопашную. На острие прорыва шли немногие оставшиеся на ходу танки и штурмовые орудия. Они же затем эвакуировали в тыл раненых. 126-й пехотной дивизии, занявшей новый рубеж, который был организован на гряде холмов, уже вскоре пришлось отражать новый натиск русских.

Несмотря на все трудности, ей удалось удержать рубеж. И снова в этом оборонительном сражении отличилась 6-я батарея 126-го артполка, которой командовал лейтенант Нойман, — его артиллеристы отбили все атаки превосходящих сил противника. В рукопашном бою с тремя прорвавшимися к расположению батареи красноармейцами, расстрелявшими в упор нескольких его товарищей, пал лейтенант Отто Нойман. Посмертно 5 апреля 1945 года он был удостоен Рыцарского креста.

Когда 24 февраля служба радиоперехвата сообщила о подходе крупного танкового соединения, ситуация выглядела так, что находящийся всего только в 30 километрах порт Лиепая можно было считать потерянным. У дислоцированной на пути этого русского танкового соединения 126-й пехотной дивизии из противотанкового вооружения имелось только незначительное количество фаустпатронов. Однако русские все же приостановили продвижение своего танкового соединения.

Ближе к вечеру 24 февраля 126-я пехотная дивизия оставила свои позиции, передав их 132-й пехотной дивизии. Сама же она двинулась маршем к побережью, чтобы занять рубеж обороны южнее Лиепаи и хоть немного перевести дух.

Но вернемся к остальным дивизиям, которые с 20 февраля 1945 года сражались на этом оборонительном рубеже и разделили судьбу 126-й пехотной дивизии.

Им также пришлось отойти на высоты у Вартавы. На этом рубеже враг был остановлен. Севернее Приекуле он получил чувствительный удар и от 11-й пехотной дивизии под командованием генерал-майора Файерабенда. Штурмовые орудия 912-й бригады, которыми командовал майор Бранднер, весьма успешно вмешались в бой и уничтожили много наступавших танков противника.

121-я пехотная дивизия, предводительствуемая генерал-майором Вернером Ранком, под натиском многократно превосходящих сил противника отходила с боями, неся тяжелые потери. В боях погибли все командиры батальонов этой доблестной дивизии. Личный состав ее состоял из уроженцев Восточной Пруссии и сражался, не щадя своих сил и жизни. В ближнем бою они уничтожили около 250 вражеских танков и грузовиков. Генерал-майор Ранк получил 2 марта 1945 года Рыцарский крест.

На участке фронта у реки Вартавы перед 18-й армией располагались позиции 132-й и 22-й пехотных дивизий. Наступавшие русские остановились перед рекой и были уничтожены. Лишь у поселка Кроте им удалось выйти на крутой берег реки.

Полковник Рудольф Дамм, командир 132-й пехотной дивизии, наилучшим образом проявил свой командирский талант в кризисной ситуации. С 14 августа 1943 года, еще будучи командиром 50-го мотопехотного полка, он стал кавалером Рыцарского креста, а позднее награжден дубовыми листьями к этому кресту, оставаясь все так же командиром полка.

Генерал-лейтенант Вальтер Риссе, еще в бытность свою полковником и командиром 474-го пехотного полка, был награжден 22 декабря 1941 года Рыцарским крестом, а будучи командиром 225-й пехотной дивизии, 18 января 1945 года стал также кавалером дубовых листьев.

После этого сражения 18-я армия потеряла 5400 своих солдат. 40 % из них пришлось на долю I армейского корпуса. Но прорыв Красной армии на Лиепаю был и на этот раз предотвращен. Не в последней степени это стало возможным благодаря действиям «курляндской пожарной команды» в лице 14-й танковой дивизии.




14-я танковая дивизия в ходе пятого сражения в Курляндии


Танковая бригада «Курляндия»


Еще до начала пятого сражения в Курляндии в 14-й танковой дивизии прошла целая череда переформирований и доукомплектований, из которых самым большим кровопусканием стало выделение в самостоятельную боевую единицу танковой бригады «Курляндия». Командование дивизией генерал-лейтенант Унрайн передал полковнику Юргенсу, а сам принял командование корпусом.

Полковник фон Узедом, ранее командовавший 108-м мотопехотным полком, стал теперь командиром танковой бригады «Курляндия». Майор граф фон Риттберг, бывший со времени переформирования 14-й танковой дивизии в начале 1943 года адъютантом дивизии, был назначен вместо погибшего капитана Шаммлера командиром 14-го истребительно-противотанкового батальона, но уже в марте 1945 года сменил полковника фон Узедома на посту командира танковой бригады «Курляндия». Офицер для особых поручений при штабе 14-й танковой дивизии капитан Капицки с марта 1945 года стал начальником штаба дивизии.

Так как во всей группе армий «Курляндия» ощущался постоянный дефицит мобильного и боеспособного резервного формирования, а также потому, что этому формированию предстояло закрывать прорывы фронта, образующиеся в ходе отступления 4-й танковой дивизии, было принято решение об организации танковой бригады «Курляндия».

Основу этой новой бригады составили оба разведывательных отделения 12-й и 14-й танковых дивизий. Ей были переданы также личный состав из прибывшего пополнения, части из состава преобразованного мотопехотного штурмового батальона «Курляндия» и два саперных пехотных батальона. Для организации противотанковой обороны и в качестве вспомогательных сил были выделен также новый истребительно-противотанковый батальон (противотанковые пушки на самоходных шасси) под командованием капитана Гутцайта, смешанная батарея противотанковых орудий, рота трофейных танков из 10 машин Т-34, батарея зенитных орудий и батарея легких полевых гаубиц, а также санитарные и тыловые формирования.

Предполагалось, что это соединение не будет участвовать в тех или иных отдельных сражениях, а станет вспомогательной силой для 12-й или 14-й танковых дивизий. Для штаба бригады «Курляндия» это означало, что тактическое руководство сражающимися подразделениями, соответственно, будет осуществляться объединенным командованием группировки. Командование бригады включалось в состав объединенного командования, когда бригада участвовала в совместных боевых действиях.

Как на то указывали усилившиеся с 17 февраля 1945 года перемещения ударных и разведывательных подразделений противника и участившиеся налеты его авиации, готовилось и вскоре должно было начаться новое крупное наступление Красной армии.

Русские штурмовики крупными соединениями, пикируя, обстреливали и бомбили шоссе и железнодорожные линии на фронте в районе реки Вартавы. Высотные бомбардировщики пытались топить суда, стоявшие в порту Лиепая и на рейде порта. Им удалось потопить одно судно снабжения, ожидавшее разрешение на вход в акваторию порта. Когда авиация врага атаковала было шедший в Лиепаю караван судов снабжения, то попала в зону плотного заградительного огня зениток, сосредоточенных между Гробиней и Лиепаей, и потеряла не менее 40 машин.

При приближении прорвавшихся сквозь заградительный огонь самолетов противника они были обстреляны зенитками, прикрывавшими порт, и зенитной артиллерией стоявших в порту судов, которые сбили еще 60 вражеских самолетов (цифры фантастические — 100 машин за один налет. — Ред.).

Другой налет авиации противника — на Вентспилс — также был отбит. Бомбардировщики врага, шедшие двумя крупными группами, потеряли одна 19, а другая 26 машин.

Наступление Красной армии в треугольнике между Курули — Книвери, Зингиниеки и против прилегающих позиций в лесном массиве западнее линии Малини — Берзини заглохло перед позициями 108-го мотопехотного полка еще до того, как штурмующие части русских достигли открытого и лишенного каких бы то ни было укрытий пространства перед передовой.

Лишь когда утром 20 февраля 1945 года русские начали артподготовку невиданной до этого плотности огня, а обороняющиеся на передовой были вынуждены укрыться на дне траншей, то противнику удалось прорвать фронт на этом участке.

Советская артиллерия, ведя огонь широким фронтом, все же оставила в нем несколько коридоров, идущих наискосок к передовой. По этим коридорам их танки смогли беспрепятственно продвинуться вперед и, не подвергаясь огню противотанковых средств, проникли в глубь германских оборонительных позиций.

По счастью для обороняющихся, русская пехота отстала от танков, поскольку их собственная артиллерия получила неверные данные для ведения огня и перекрыла эти свободные проходы в огневом вале.

В то время как впереди фронт был прорван в нескольких местах, в глубине германской обороны располагались еще части второго и третьего эшелонов. Лишь после того, как огненный вал артподготовки иссяк, солдаты этих эшелонов снова выдвинулись на передовую.

Русские танки совершенно явно получили не совсем точные приказы, поскольку снова можно было наблюдать, как они небольшими группами замирают на пространстве перед передним краем, подставляя себя огню германской противотанковой артиллерии.

Настроившись на волну русских раций, можно было слышать, как командир что есть силы кричит: «Наступать! Наступать! Ни одна машина не смеет отходить, пока еще есть снаряды!»

В течение первого дня сражения германским частям все же удалось удерживать собственные позиции. Советские стрелковые части были выбиты из лесного массива. Но на второй день к русским подошли уже две новые армии, и эти совсем свежие силы были введены в бой, причем их основной удар был направлен по центру и на левый фланг ослабленного немецкого фронта между населенными пунктами Паплака и Крусатдрога.

Теперь вражеская артиллерия вела огонь широким валом. За ливнем снарядных разрывов следовали «Шерманы» и Т-34 с сидящими на их броне автоматчиками. А вслед им шли вытянувшиеся в длину пехотные колонны. Их прикрывали многочисленные самоходные артустановки со 122-мм орудиями и танки ИС-2. Германским артиллеристам удалось отсечь огнем вражескую пехоту от танков. Но последних было все же слишком много. Порой до десяти танков противника атаковывали одиночный германский узел сопротивления, буквально размазывая его по земле своими гусеницами.

Оставшимися средствами ближнего боя — ручными гранатами, пистолетами-пулеметами и автоматами — остановить русскую пехоту было уже невозможно, так что некоторое время спустя оборонительные схватки кипели уже в глубине за передовой, вокруг расположенных там узлов сопротивления.

Схватки перемещались от одной рощицы к другой, от траншеи к траншее, и к вечеру советские части уже смогли широкой волной выйти на дорогу Цингениеки — Кроте и двинуться вдоль шоссе на Любаскрогс.

Фланговым ударом дивизия смогла уничтожить несколько русских танков, которые в наступлении далеко оторвались от своей пехоты. Команды охотников за танками 14-го истребительно-противотанкового батальона уничтожили не менее девяти вражеских машин.

В последующие дни врагу удавалось понемногу продвигаться вперед. Командный пункт дивизии пришлось перенести в глубь территории, чтобы сделать его недоступным для всех попыток ударных групп врага овладеть им. На севере у поселка Кроте враг смог подойти почти вплотную к мосту через реку Вартаву, но был все же остановлен.

28 февраля 1945 года наступление русских внезапно прекратилось. Значительно ослаб огонь артиллерии, и лишь вылазки немногочисленных групп русских танков время от времени прощупывали германские позиции. Подразделения пехоты перешли к обороне.

Значительные потери в личном составе и технике дали понять русским, что и пятое сражение в Курляндии не принесло ей успеха. Лиепая не была взята, хотя после тяжелых оборонительных боев в начале марта 1945 года противник и смог создать плацдарм на западном берегу реки Вартавы, но все же был здесь остановлен.

С 28 февраля подразделения 14-й танковой дивизии были отведены через реку Вартаву в район Тадаики — Ански.

К концу месяца стало также ясно, что 14-я танковая дивизия потеряла значительную часть своей боеспособности. Но даже в условиях шестикратного превосходства Красной армии удалось преодолеть пространство лишь в 6 километров.

Итоги пятого сражения в Курляндии


Красная армия в первые дни марта предприняла несколько атак под Салдусом на позиции VI корпуса СС под командованием обергруппенфюрера СС Крюгера. В ходе продолжавшегося целый день сражения солдаты ваффен СС, стоявшие плечом к плечу с 122-й пехотной дивизией, 24-й пехотной дивизией и танковой бригадой «Курляндия», остановили врага в густом лесном массиве на рубеже Лиеблидиене и Упесмыза. Защищала этот рубеж также 21-я авиаполевая дивизия под командованием генерал-майора Барта, ведя тяжелые оборонительные бои. Враг был остановлен, а в середине марта 1945 года в результате совершенно неожиданной оттепели все окрестности уже тонули в непроходимой грязи, прервавшей всякое передвижение войск. Общее наступление советских войск было прекращено. На этот раз очередная попытка разделаться с группой армий «Курляндия» стоила 70 000 убитых и раненых солдат, 608 танков, 436 орудий и 178 самолетов. В результате единственной достигнутой целью стало лишь овладение городом Джуксте. (Основной целью было сковывание здесь немецких сил. — Ред.)

18 марта 1945 года гросс-адмирал Дёниц изложил на совещании в ставке фюрера свои планы, которые предусматривали эвакуацию всей группы армий и сдачу Курляндии. У военно-морского флота еще имелось в распоряжении 28 судов общим водоизмещением 110 729 брутто-регистровых тонн. За девять дней эти суда могли перевезти 23 250 человек, 4520 лошадей и 3610 транспортных единиц.

Гитлер в последний раз отклонил этот план. Судьба группы армий «Курляндия» была тем самым решена — все ее военнослужащие обрекались на смерть или плен.

Генерал-полковник фон Витингоф был переведен из Курляндии в Италию. Ha. его место «на плацдарме» снова заступил генерал-полковник Лотар Рендулич. Однако руководить войсками здесь ему довелось только в течение 24 часов, поскольку Гитлер сразу же перебросил его в Норвегию для спасения 20-й горной армии, сражавшейся там, а на его место назначил генерала от инфантерии Хильперта, бывшего до этого командующим 16-й армией. Командование 16-й армией принял генерал от инфантерии фон Крозиг. В первый же день своего пребывания на этой должности он погиб во время воздушного налета, а на его место заступил командир горных частей Фольккамер фон Киршензиттенбах.

Капитан Герберт Циммерман — офицер 14-й танковой дивизии в Курляндии


36-й танковый полк 14-й танковой дивизии уже в ходе первой битвы в Курляндии стал известен под почетным титулом «пожарной команды». О том, как это произошло, повествуется в рассказе Герберта Циммермана.

В начале октября 1944 года майор Саувант получил телеграмму из штаба 14-й танковой дивизии, в которой сообщалось, что он, в бытность свою командиром 1-го батальона 36-го танкового полка, был 30 ноября 1942 года награжден Рыцарским крестом. На этом основании ему предлагалось вступить в командование 36-м танковым полком. В этот момент он был слушателем курсов школы танковых войск в Бергене. При нем служил адъютантом обер-лейтенант Герберт Циммерман.

Своего друга Циммермана Саувант взял с собой в 14-ю танковую дивизию, где он получил под свое командование танковую роту в 1-м батальоне 36-го танкового полка.

Когда они влились в состав опытных танковых командиров и экипажей 14-й танковой дивизии, последняя находилась на марше от Риги в район Мажейкяя. Там 1-й и 2-й Прибалтийский фронты советской армии 5 октября 1944 года готовились к наступлению. Из района Шяуляй — Мажейкяй танковый корпус, 8 танковых бригад и 29 стрелковых дивизий сделали попытку прорвать фронт и развить наступление в северо-западном направлении. Во главе 36-го танкового полка батальон T-V «Пантера» под командованием Циммермана из района Риги двинулся на юго-запад, достиг поселка Джуксте и в ночь на 6 октября — поселка Эзере. Здесь «Пантерам» пришлось сделать остановку, чтобы подождать подхода отставшей мотопехоты. К полудню 6 октября танки вместе с мотопехотой подошли к Ауце.

Здесь полковник Оскар Мюнцель отдал приказ: «Всем двигаться на Приекуле и южнее его создать оборонительный рубеж».

Утром 8 октября 36-й танковый полк собрался западнее шоссе Приекуле — Скуодас. Танки 1-го батальона под командованием майора Молинари были приведены в боевую готовность. «Танки — вперед!» — отдал приказ Циммерман подчиненным ему экипажам десяти «Пантер», которые должны были двигаться во главе всего полка; за ними следовали танк командира полка и два танка сопровождения. Сначала колонна миновала поселок Берцукрогс, потом 10 «Пантер» подошли к Грамзде. На подходе к этому поселку майор Молинари приказал повернуть и следовать на Лейини. Там должен был находиться 108-й мотопехотный полк, соединившись с которым 1-му батальону 36-го танкового полка предстояло пробиваться на юго-восток. Еще не дойдя до Лейини, они наткнулись на бронетранспортер командира 108-го мотопехотного полка и обговорили с ним свои действия. Майор Молинари узнал, что 2-й батальон 36-го полка по приказу командира полка уже продвигается к востоку от поселка Индрики.

Спустя час началось русское наступление. На поле перед передним краем появились первые вражеские танки. Начался бой, и в ходе его экипажи «Пантер» продемонстрировали свое мастерство — они подбили общим счетом 11 танков противника и уничтожили 7 противотанковых орудий. Два танка и одно орудие пришлись на личный счет Циммермана.

С наступлением темноты неприятель обошел центральную группу из 10 танков Циммермана. Полковник Грессель приказал отступить. Танки, ведя огонь, отошли, обеспечив при этом отход также и мотопехоты, которые почти не понесли при этом потерь. Танки и мотопехотинцы закрепились на рубеже Копениеки — Пильскални. Здесь они провели несколько дней и ночей, полных опасностей.

Бои в этом районе продолжались до 15 октября. С первого дня боев 14-я танковая дивизия уничтожила в общей сложности более 100 танков и бронетранспортеров противника. Полковник Оскар Мюнцель был награжден Рыцарским крестом.

25 октября началось первое сражение в Курляндии. Через несколько дней пехота была вынуждена отступить. В отражении наступления русских 29 ноября танки Циммермана действовали совместно с 510-м батальоном тяжелых танков и отбросили врага назад.

В этом бою «Пантера» вступила в поединок с русским танком ИС-2. Этот бронированный колосс (такого же веса, как и «Пантера», — 46 тонн. — Ред.) получил 75-мм снаряд из длинноствольного орудия «Пантеры», попавший ему между башней и корпусом. Следующий ударил в корму, из которой тут же вырвалось пламя. Вскоре оно объяло уже весь танк. Удалось поразить несколько вражеских машин и командиру взвода.

К месту сражения подошли «Тигры» и открыли огонь с дистанции 1800 метров. Вскоре уже и все оставшиеся ИС-2 неподвижно замерли на поле боя, испуская клубы черного дыма.

Наступление русских гвардейских частей при поддержке тяжелой артиллерии и реактивных минометов подавило пехотные подразделения. Однако прорвать фронт русским не удалось. 15 ноября майор Молинари был также отмечен Рыцарским крестом. До 28 ноября 1944 года полк уничтожил 68 вражеских танков, в том числе 20 машин ИС-2.

После создания танковой группы Саувант произвел еще некоторые перемены в личном составе. Майор Молинари был зачислен в резерв фюрера, чтобы подготовиться к службе в качестве командира полка. На его место заступил капитан Нойендорф, который несколько раз исполнял обязанности отсутствовавшего командира 36-го танкового полка в декабре 1944 года.

Вплоть до 20 января 1945 года на этом участке фронта царило затишье. 23 января 1945 года началось четвертое сражение в Курляндии. Замерзшая болотистая местность в районе реки Вартавы давала Красной армии шансы на прорыв на этом участке фронта.

Утром 25 января 1945 года 14-я танковая дивизия перешла в контрнаступление. Танки, ведомые капитаном Нойендорфом, двигались по двум просекам в лесу. Когда навстречу им из лесу хлестнула пулеметная очередь, в наушниках радиостанций раздалась команда: «Изготовиться к бою!» Машины послушно увеличили скорость, по бокам все быстрее и быстрее мелькали высокие сосны. Вдруг по броне ударили снаряды, выпущенные из орудий, стоявших на замаскированных позициях. По лобовому бронелисту и по корме ударили малокалиберные и более крупные снаряды.

В ответ глухо ухнули орудия передних машин, подавивших батареи осколочными снарядами. Танки вышли на господствующие позиции, их экипажи увидели впереди первые приближающиеся танки неприятеля.

Это были поставленные русским по ленд-лизу «Шерманы», впервые увиденные здесь солдатами Циммермана. Из нескольких дюжин стволов навстречу им ударили выстрелы. Через 30 минут атака «Шерманов» была отбита. На поле осталось 11 горящих машин врага. К вечеру прежняя линия передовой снова была восстановлена. 14-я танковая дивизия уничтожила 63 вражеских танка.

Последовавшая вскоре новая атака русских была отбита совместным ударом мотопехоты и танков. Радисты перехватили отчаянный призыв одного русского полковника, командовавшего стрелковой частью и радировавшего в свой штаб: «Пришлите нам танки и противотанковые орудия! Мы застряли! На нас идет 14-я дивизия!»

28 января в информационном сообщении вермахта было отмечено окончание четвертого сражения в Курляндии, за участие в котором Циммерман был награжден Железным крестом 1-го класса.

Поздним вечером 3 февраля 1945 года дивизия заняла позиции по всей ширине участка фронта 108-го мотопехотного полка, которым в то время командовал полковник фон Узедом. На рассвете 4 февраля 1945 года на левом фланге дивизии пошла в атаку советская ударная дивизия. Впереди атакующей пехоты двигались танки, чтобы пробить в германской обороне бреши для пехотинцев.

Капитан Циммерман приказал своим экипажам скрыть танки за плотными зарослями кустарника. С того места, где находился его собственный танк, он мог видеть долину небольшой речушки, расположенную впереди. Режущий холод пробивался сквозь опущенные наушники шапки и подбитую ватой куртку. Когда Циммерман заметил справа несколько осветительных ракет, он запросил по радио командира батальона: «Что там такое?»

— Русские подходят! Будьте начеку!

Когда первые ряды стрелков появились в поле его зрения, капитан отдал приказ: «Зарядить осколочными!»

Русские стали спускаться по склону долины и оказались в пределах досягаемости танковых орудий. Выстрелы слились в единый залп. Осколочные снаряды разорвались в рядах неприятеля, разметав его ряды. Затем все танки поднялись, по склону, перевалили через гребень, прочесали все открывшееся им пространство своими пулеметами, а наводчики тем временем снова зарядили орудия. Наводчик орудия «Пантеры», которой командовал Циммерман, первым заметил справа пятерку приближающихся танков противника. Он и доложил об этом командиру. С лихорадочной быстротой орудие было заряжено бронебойным снарядом, а сами машины развернулись вполоборота вправо. Короткая остановка для прицеливания половины «Пантер» Циммермана, и выстрелы их орудий заставили замереть на месте четыре вражеские машины. Пока они трогались с места, рявкнули орудия второй половины роты «Пантер», и для еще трех танков противника эта атака оказалась последней.

«Пантеры» прошли еще метров на сто вперед, смяв оказавшийся на их пути кустарник, как неожиданно перед ними на расстоянии всего лишь 80 метров показался одиночный Т-34. Наводчик циммермановской «Пантеры» успел выстрелить первым, и это решило судьбу его противника.

— Дистанция четыреста, направление на тринадцать часов! — крикнул Циммерман своему наводчику, завидев новый Т-34.

— Цель вижу! — ответил наводчик, разворачивая башню и поймав танк в прицел.

Оба танка выстрелили почти одновременно. Снаряд «Пантеры» сорвал башню Т-34 с погона. Экипаж выбрался из корпуса и тут же исчез.

Оставшиеся танки противника попятились. Однако через несколько минут появилась новая волна машин противника. Русские распылили свои силы, проводя каждую новую атаку с поддержкой только лишь горстки танков, которые сразу же становились целями германских танкистов.

Заряжающие и наводчики в германских машинах действовали как роботы. Все их движения были заучены, каждый приказ точно и быстро выполнялся. Это и обеспечивало и их собственное выживание в аду сражения.

Затем роту Циммермана отозвали назад, в речную долину, где русские танки попытались было намотать немецкую мотопехоту на свои гусеницы. Когда стала приближаться вторая волна русских машин, чтобы завершить дело отраженной первой волны, танкисты Циммермана уже были на месте.

Двадцать Т-34 быстро приближались. На подходе их встретил залп четырех танковых орудий, и ни один снаряд не миновал цель. Четыре Т-34 замерли на месте. Оставшиеся увеличили скорость, чтобы побыстрее миновать зону обстрела, но залп следующих четырех «Пантер» заставил их отвернуть в сторону. Остальные увеличили дистанцию между машинами и открыли огонь еще на подходе.

Но и эта атака также была отбита. Двадцать шесть часов ударная танковая группа Циммермана вела непрерывный бой. Двадцать шесть подбитых вражеских танков осталось стоять на участке, который оборонял 108-й мотопехотный полк. Важный речной рубеж у Приекуле не был захвачен неприятелем.

За этот бой, решивший исход сражения, капитан Герберт Циммерман был 27 февраля 1945 года награжден Рыцарским крестом. За мужество перед лицом врага командир дивизии представил его к производству в звание майора. Спустя несколько дней он принял под свое командование 2-й батальон 36-го танкового полка и пережил последнее безнадежное окружение 14-й танковой дивизии в Курляндии.




912-я бригада штурмовых орудий в Курляндии


Капитан Йозеф Бранднер за свои подвиги в ходе оборонительных сражений в Румынии был награжден высшим румынским орденом «Михая Храброго» 1-го класса. До этого он был вписан в Книгу почета германских сухопутных сил и во второй раз представлен к награждению Рыцарским крестом.

В том, что крупное наступление русских, начавшееся 26 апреля 1944 года, было остановлено и был предотвращен прорыв врага на правобережье реки Прут и далее по долине реки Серет прямо на Плоешти, была доля и его ратных трудов. До этих пор штурмовые орудия, которыми он командовал, уничтожили 50 русских танков, а за время командования 2-м батальоном 202-й бригады штурмовых орудий он стал опытнейшим офицером-танкистом.

Бранднер также с гордостью носил знак «Участник штурмовых атак» с выбитой на нем цифрой 100. Уже сто раз он со своими штурмовыми орудиями первым встречал натиск врага.

2 июня 1944 года он получил предписание убыть в школу офицеров частей штурмовых орудий, расположенную в старинном замке под Магдебургом. Там ему предстояло принять под свое командование расквартированную здесь с начала года 912-ю бригаду штурмовых орудий.

До этого он прошел курс повышения офицерской квалификации и провел в Вене давно ожидавшийся отпуск, а 10 декабря он уже держал в руках телеграфный вызов, которым ему предписывалось немедленно вступить в командование 912-й бригадой, уже сражавшейся в Курляндии.

Капитан Бранднер прибыл в свою бригаду 12 декабря 1944 года, поспешив в ее расположение сразу же после прибытия на пароходе в Лиепаю.

Первым делом он вместе со своим штабом провел тщательную рекогносцировку предположительного района боев и лишь потом отправился представляться в качестве нового командира бригады к генерал-лейтенанту Файерабенду, командиру 11-й пехотной дивизии, которой была оперативно подчинена бригада.

Бранднер сразу же затребовал отсутствовавшее до сих пор командирское штурмовое орудие и смог получить еще три дополнительные самоходки для действий на самых ответственных участках.

Спустя двое суток Бранднер знал уже каждого человека в своей бригаде. День за днем он выводил свой личный состав на рекогносцировку на местности. Он имел опыт управления подобным подразделением в военных действиях, когда началось третье сражение в Курляндии.

21 декабря бригада прибыла на исходные позиции. После мощной артподготовки началось крупное наступление русских. КП бригады был накрыт буквально градом орудийных снарядов. Среди вооружения, которое применил в ходе этого наступления враг, была и бригада реактивных минометов.

Предшествующей ночью Бранднер привел свою бригаду в полную боевую готовность. Его адъютант, обер-лейтенант Опель доставил своему командиру приятное радиосообщение: «Идет мощная артподготовка, господин капитан!»

— Орудия — к бою! — приказал командир.

Несколько минут спустя штурмовые орудия уже ворчали прогретыми фирмы «Майбах» моторами. Радисты перешли на прием. В это время огненный вал артогня русских приближался все ближе и ближе к Салдусу.

— Господин капитан! Радиосообщение от передовой батареи — «Сильный артобстрел исходных позиций».

— Полная готовность! Немедленно докладывать о приближении русских! — приказал Бранднер.

Спустя десять минут пришло сообщение о приближении лавины русских танков. Еще через несколько минут стала понятна цель атаки — шоссе Тукумс — Салдус. Если бы советские части вышли на него, то смогли бы разрезать группу армий «Курляндия» надвое, а затем поочередно уничтожить каждую из группировок севернее и южнее Салдуса.










Приведем здесь рассказ Бранднера о сложившейся тогда ситуации в Курляндии:

«Время 7.20. Направление главного удара врага уже обозначилось. Я получил приказ передислоцироваться с бригадой туда и остановить продвижение неприятеля.

Через двадцать минут поступило донесение о первом прорыве врага на нашем участке фронта шириной около километра. Тяжелые и сверхтяжелые танки неприятеля смяли нашу пехоту.

Моя машина шла во главе бригады, направляясь к месту прорыва. Противник мог опознать меня по флюгарке с эмблемой бригады, которая была закреплена на правом лобовом листе брони моей самоходки. А еще — по 50 значкам в виде перекрестия прицела, выведенным на стволе орудия и обозначавшим сожженные машины неприятеля. Пусть знают!

Мы шли с большими интервалами между машинами, чтобы не служить сосредоточенной целью для русских артиллеристов. Не хотели мы также подставляться под прицелы приближающихся русских танков.

Но вот из ствола орудия одного из этих танков выплеснуло пламя выстрела. Снаряд разорвался справа от борта нашего САУ. Механик-водитель мгновенно осознал ситуацию. Он переложил рукоять управления направо, и мы оказались в минимальной проекции для наших противников.

Я дал целеуказание наводчику. Он тут же определил расстояние до цели.

— Цель опознана! — доложил он и тут же выпустил первый снаряд из орудия.

Сноп искр от попадания снаряда во вражеский танк, и взятая на прицел машина взрывается.

Ровно в 400 метрах от нас появляется второй Т-34 и приближается к шоссе.

— Проклятье! Заело затвор! — доложил наводчик. Заряжающий в сердцах выругался.

Все это произошло в считаные секунды. Два следовавших за нами штурмовых орудия уже вступили в бой с новыми Т-34 и не могли помочь нам. Но почему же не стреляет „наш“ Т-34? Что с ним случилось?

И только я успел это подумать, как из ствола „нашего“ Т-34 вырвалось пламя выстрела, а снаряд его орудия срезал ствол дерева рядом с нами.

Вращая маховики наводки, я навел ствол орудия на вражеский танк, который подошел совсем близко к нам. Еще пара секунд — и рявкнуло орудие нашей самоходки, и я увидел серую розетку от удара снаряда о бортовую броню Т-34. Его экипаж выскочил из подбитой машины и исчез в кустарнике.

На лежащем перед нами отрезке шоссе разразился артиллерийский огневой налет. Неприятель узнал направление движения бригады и намеревался вывести ее из боя еще до того, как мы по-настоящему в этот бой вступим.

Из второй батареи пришло радиосообщение: „Наша пехота уходит с позиций справа от нас и отступает перед русскими“.

Но мы не могли поддержать правый фланг, поскольку нам угрожала приближающаяся волна танков, выстроившихся в два ударных клина. Началась танковая дуэль. Т-34 и ИС-2 вели огонь изо всех орудий. Тем не менее нам удалось сразу же подбить несколько вражеских машин.

Наводчик и заряжающий работали как одержимые. Механик-водитель то и дело менял направление движения нашего штурмового орудия. Снаряды с шипением проносились мимо нас. Всюду, куда ни взглянешь сквозь смотровой прибор, одни только танки и танки. Стали поступать первые донесения. Бригада уже подбила 20 вражеских танков. Спустя некоторое время было получено сообщение о том, что подбито в общей сложности 26 машин. Это подтверждало, что выбранная мной исходная позиция на нейтральной полосе была правильной, так что враг пришел именно туда, куда я и предполагал.

Снова усилился заградительный огонь русской артиллерии.

— Вперед! И газу, газу!

Втянув голову в плечи, мы пересекли полосу заградительного огня, петляя между вздымающимися по сторонам фонтанами снарядных взрывов. Самоходка сползла в одну из воронок, задержалась там, словно раздумывая, и с завывающим от напряжения мотором снова двинулась вперед. Навстречу нам бежала наша пехота. Наши товарищи, завидев нас, воодушевленно принялись размахивать руками. Теперь отражать танковую атаку им не придется в одиночку! Они получили подкрепление, которое и должны были получить для отражения мощной танковой атаки, чтобы не быть полностью уничтоженными.

Новое радиосообщение: „Здесь Эггхардт. Нахожусь на левом фланге“, — доложил командир второй батареи лейтенант Альфред Эггхардт.

Это был один из самых отважных офицеров в бригаде, всегда являвшийся со своей батареей на помощь пехоте в самые напряженные моменты боя. 20 апреля 1945 года он был награжден Рыцарским крестом.

— Что там у вас случилось? — спросил я.

— Тяжелый танковый бой. На подходе множество вражеских танков!

— Идем на помощь, держитесь!

Как мы мчались! Уже издали мы увидели пламя, взметнувшееся к небу из подожженных танков. Стало быть, нам туда. Оба моих командира взводов двигались в командирских самоходках справа и слева от меня. Я вызвал их по радиостанции:

— Бранднер к Опелю. Остановитесь и обеспечьте огневую поддержку. Прикрывайте фланги; я постараюсь выйти на прежнюю линию передовой.

Сквозь непрекращающийся вражеский обстрел командирская машина двинулась вперед. Сквозь клубы дыма и пламя я заметил пробивающиеся в нашем направлении Т-34. Их было жутко много. Скорее всего, это подходил второй эшелон наступающих танков. Я снова вызвал своих по радио:

— Стой! Слева танки, на одиннадцать часов, дистанция триста, огонь!

Первые бронебойные снаряды вырвались из орудийных стволов спустя пару секунд после моей команды и нашли свои цели. Боезапасы танков сдетонировали, из их корпусов вырвались языки пламени, озарившие все вокруг. Волна вражеских машин застопорилась, словно ужаснувшись этому зрелищу, но тут же открыла ответный огонь, и я увидел дульное пламя как слева, так и справа от себя.

Наши штурмовые орудия быстро сменили позицию и продолжали вести огонь. Вспыхивали все новые и новые Т-34. Следовавшая за нашими машинами пехота приблизилась к старой линии передовой и завязала ближний бой с засевшим там неприятелем. Солдаты дрались решительно, зная, что они не одиноки.

Обер-лейтенант Эггхардт сообщил по радио о „сильном артобстреле русских“. До нас также доносились отзвуки этой канонады. Но мы должны были оставаться на месте, не имея возможности оставить этот участок без прикрытия, поскольку, поступи мы так, танки противника нанесли бы нам удар в спину и смяли бы пехоту, захватив старую передовую.

Одна из наших самоходок вышла из строя из-за разорвавшихся поблизости снарядов. Теперь нам оставалось только одно: двигаться вперед через нашу собственную передовую, туда, где нас не могли бы достать снаряды. Для этого мне нужно было высунуть голову из корпуса машины, чтобы сориентироваться.

Винтовочная или автоматная пуля чиркнула по броне рядом со мной, совсем как и тогда, когда такая же пуля ранила меня в горло. Но на этот раз она меня не задела.

Все наши штурмовые орудия в быстром темпе двинулись вперед, подавляя огнем гнезда сопротивления, ворвались в гущу русских пехотинцев, давя их гусеницами, если они не успевали броситься в сторону. Выпущенный по нас снаряд сорвал закрепленный на корме ящик для ЗИПа.

Затем мы приблизились к группе наших солдат, которые укрылись от обстрела в траншее и теперь махали нам руками, чтобы мы их заметили. Они выбрались наружу, забрались на корпус самоходки, а не поместившиеся на нем побежали вперед, прикрываясь нашей броней. На двух других штурмовых орудиях также устроились наши пехотинцы, и с ними мы начали преследование неприятеля, совершенно ошеломленного нашим ударом. Мы подошли к позиции вражеской артбатареи, которая оказалась покинутой расчетами орудий, и смяли ее гусеницами наших машин. Затем мы остановились. Русских уже не было видно, неприятельский обстрел стих, и наша пехота снова заняла прежнюю линию передовой. Мы отошли с передовой, чтобы пополнить запас продовольствия, заправиться горючим и боеприпасами и быть готовыми к завтрашнему дню. В моей машине осталось только пять бронебойных и три осколочных снаряда.

Всем экипажем мы спешно проверили готовность машины к боевым действиям. Механик-водитель отрегулировал фрикционы и стояночный тормоз. Заряжающий уложил все полученные снаряды в боеукладку самоходки. Глядя на то, как сноровисто они управляются со своей работой, я не мог не поблагодарить судьбу за столь слаженный экипаж.

Затем по радио стали поступать донесения о наших успехах в бою, но также и о потерях. К счастью, никто не был убит, и я смог облегченно вздохнуть.

Быть командиром — довольно трудное дело, поскольку это означает, что ты несешь ответственность за всех членов твоего экипажа. За них — перед вышестоящим командованием, но прежде всего перед самим собой».

912-я бригада штурмовых орудий заняла круговую оборону на поле боя. Бранднер в небольшом вездеходе-«лоханке» отправился проверять отдельные батареи. На очередной из них он поздоровался за руку с унтер-офицером Вёгелем, одним из самых умелых бойцов бригады, снова раненным в этом бою.

Затем он вернулся на КП бригады.

17 января Бранднера наградили Рыцарским крестом — это было третье представление его к этому ордену. В наградном листе, подписанном генерал-лейтенантом Файерабендом, было сказано: «В первый день сражения 912-я бригада штурмовых орудий преградила путь атакующим частям русских и уничтожила танковый клин неприятеля. Этот решающий контрудар обеспечил успех оборонительной битвы и сорвал замысел советского командования разорвать фронт группы армий „Курляндия“».

Несколькими днями спустя Йозеф Бранднер за мужество перед лицом врага был представлен к званию майора. В замке Пельци под Голдингеном (Кулдига) генерал-полковник Шёрнер торжественно вручил ему Рыцарский крест.

Чуть позже командующий группой армий «Курляндия» предложил майору покинуть котел, чтобы принять под свое командование новую бригаду. Бранднер отклонил это предложение: «Я благодарен господину генерал-полковнику, но я хотел бы остаться с моими людьми». Его желание было уважено, майор продолжил командование 912-й бригадой штурмовых орудий.

В ходе четвертого сражения в Курляндии


23 января 1945 года началось четвертое сражение в Курляндии. Три (два — 2-й и частично 1-й. — Ред.) Прибалтийских фронта русских под командованием Баграмяна (1-й Прибалтийский фронт, основные силы которого сражались в Восточной Пруссии. — Ред.), Еременко (2-й Прибалтийский фронт. — Ред.) и Масленникова (3-й Прибалтийский фронт Масленникова был упразднен в октябре 1944 года. — Ред.) наступали совместными силами, бросив в бой 101-ю стрелковую дивизию, 2 танковых корпуса, 1 механизированный корпус и 18 отдельных танковых частей.

Эта армада должна была окончательно стереть с лица земли 24 до предела измотанные дивизии группы армий «Курляндия». (Автор преувеличивает. Настоящие «армады» в это время осуществляли Висло-Одерскую и Восточно-Прусскую операции. А здесь — сковывание. — Ред.)

Когда в атаку двинулись русские танки, майор Бранднер получил донесение, что все батареи бригады вступили в бой и что ни одно из находящихся в ближнем тылу штурмовых орудий не может быть подтянуто к передовой.

— Мы подойдем с людьми из технарей! — ответил на это Бранднер. — Выступаем через пять минут.

Три штурмовых орудия бригады прибыли точно в срок. Через несколько дней неприятель предпринял попытку прорваться из района Приекуле в направлении на Лиепаю, чтобы захватить самый важный порт плацдарма в Курляндии и тем самым предотвратить эвакуацию группы армий «Курляндия».

Первый Т-34 появился в прицеле наводчика как раз тогда, когда вражеская машина остановилась, чтобы выстрелить, но снаряд из орудия командирской самоходки опередил его. Т-34 остановился, объятый пламенем. Миновав горящие германские машины, три штурмовых орудия вырвались вперед. Одна из машин-заправщиков также полыхала после попадания снаряда. Рассыпавшись далеко друг от друга, три самоходки открыли огонь по группе русских танков, которые как раз приближались к передовой, и завязали ближний бой с занимавшей ее мотопехотой. Несколько выпущенных пехотой фаустпатронов разметали этот стальной клин. С оставшимися покончили артиллерийские батареи и орудия трех штурмовых орудий, которыми командовал Бранднер.

Когда Бранднер собирался уже отдать приказ своим самоходкам развернуться, он заметил, как из-за невысокого пригорка появилась новая волна Т-34. Они открыли огонь по своей собственной пехоте, которая намеревалась преодолеть германскую передовую.

— Когда они подставят нам борта — открывайте огонь!

Наводчик командирской машины после резкого рывка поймал в свой прицел вражеский танк. Орудие рявкнуло, из кормы Т-34 выплеснулось яркое пламя. Экипаж выбрался из горящей машины, но тут же пал под огнем германской пехоты.

По широкой заснеженной равнине двигалась новая волна выкрашенных в белый цвет Т-34. Начинало темнеть, но двигавшиеся впереди вражеские машины были еще хорошо различимы, несмотря на их маскировочную окраску. Три самоходки Бранднера вели по ним непрерывный огонь, одна за другой меняя позиции. Вскоре новая танковая атака противника захлебнулась. Лишь три или четыре Т-34 смогли повернуть обратно.

Двигаясь сквозь заброшенную деревню, три штурмовых орудия наткнулись на противотанковую батарею и огнем своих орудий заставили ее замолчать.

Затем они заметили еще довольно далеко находящихся, но приближающихся красноармейцев, а на фланге этой волны Бранднер увидел двигающиеся САУ неприятеля. Он тотчас же передал по радио:

— Огонь, огонь, огонь!

Осколочные снаряды разорвались прямо в густых цепях наступающих русских пехотинцев и сбили многих с ног. На огонь ответили русские пулеметчики, но гусеницы германских штурмовых орудий впечатали их в снег. Машины уже подошли к выдвинутым вперед узлам обороны русских и первой линии их траншей. Враг вынужден был бегством покинуть свои позиции.

Исход четвертого сражения в Курляндии был решен на этом участке фронта в пользу германской группировки.

Когда ночью поступило донесение, что русские небольшими группами скапливаются в еще сохранившихся крестьянских избах, в предрассветных сумерках Бранднер со своими людьми снова занял места в штурмовых орудиях — полностью заправленных и с полным боезапасом.

Было 3.40, когда батарея штурмовых орудий под командованием Эггхардта начала движение. Во главе колонны шли три самоходки, которыми командовал Бранднер. Когда они поравнялись с занятыми врагом подворьями и оттуда заработали первые неприятельские пулеметы и минометы, эти штурмовые орудия уже были обойдены двумя другими подразделениями на правом и левом флангах. Все штурмовые орудия одновременно открыли огонь и, подавив сопротивление неприятеля, двинулись дальше.

Враг сделал было попытку отойти, которая удалась ему только частично. В плен было захвачено более 50 солдат неприятеля, которых после допроса отпустили на все четыре стороны.

Это сражение продолжалось также 1 и 2 февраля. Под обстрелом «катюш» все подразделения штурмовых орудий подошли к советской передовой, подавили огнем противотанковые орудия врага, завязали жесткую дуэль с несколькими Т-34 и затем отошли на свои прежние позиции. Ни этом участке фронта у врага больше не было возможности наступать, да и на других участках советская сторона явно выдохлась и завершила четвертое сражение в Курляндии.

Сообщение командования вермахта об этом сражении гласило:






«Под впечатлением понесенных в предшествующие дни значительных потерь в технике и личном составе Советы отказались от продолжения попыток прорыва на Либаву (Лиепаю) и приступили к кардинальной перегруппировке своих войск.

Потери неприятеля за первые 12 дней четвертого сражения в Курляндии были весьма значительными. Враг потерял убитыми и ранеными по меньшей мере 45 000 человек. Количество подбитых в Курляндии за период с 23 января по 4 февраля танков составило 541.

Южногерманская бригада штурмовых орудий в ходе этого сражения довела счет своих побед до 500 уничтоженных вражеских танков. Двадцатидевятилетний командир одного из подразделений этой бригады, майор Йозеф Бранднер из Вены, имеет 57 лично подбитых им танков».




912-я бригада штурмовых орудий в ходе двух последних сражений в Курляндии


Перед началом пятого сражения в Курляндии, утром 20 февраля 1945 года, первые штурмовые орудия 1-го дивизиона выдвинулись на исходные позиции для отражения наступления, в то время как основные силы еще оставались в ближнем тылу. Майор Бранднер и в этот раз подготовил своих подчиненных к грядущему сражению, сделав особый упор на его значение:

— Мы должны продержаться, ребята! Для того, чтобы десятки тысяч гражданских лиц, раненые и больные смогли уйти на транспортах из Лиепаи на родину.

Утром того самого дня 20 февраля началось наступление советских войск. Русские ударные группы обстреляли и окружили КП пехотной роты на передовой. Бригада штурмовых орудий получила задание: «Нанести удар и очистить передовую!»

Машины медленно двинулись в направлении противника, по возможности избегая какого-либо шума. Вскоре их экипажи увидели шедшего навстречу им командира окруженной роты. Отдышавшись, он предупредил самоходчиков:

— В полукилометре, там впереди, в лесу, стоят русские танки. Три из них подошли было на двести метров, но, когда я выпустил по ним три ракеты, они оттянулись обратно, — сообщил он.

Бранднер тут же организовал из своих людей небольшую разведгруппу и во главе ее двинулся перебежками вперед, чтобы прояснить обстановку. Каждый из его людей был вооружен автоматом и ручными гранатами.

— Вот они, — прошептал вскоре вахмистр Принге, — прямо впереди!

В своих белых маскировочных куртках все трое разведчиков и Бранднер сливались с окружающей местностью. Они осторожно приблизились к краю лесной поляны, на которой стояли русские танки, изготовившиеся для удара по КП роты.

Бранднер вызвал по рации своих подчиненных в оставленных позади машинах:

— Бранднер — Опелю и Шуберту. Бесшумно двигайтесь вперед. Изготовьтесь к ведению огня, сейчас из леса выдвинутся русские танки!

Спустя несколько минут зарычали моторы русских машин — их водители сменили холостой ход на полный газ. Лязгнули гусеницы, выхлоп моторов затянул поляну словно туманом.

Когда неприятельские танки вышли из леса, три германские САУ открыли по ним огонь. Три первых снаряда попали в цель. Не успел враг прийти в себя от неожиданности, как новый залп самоходок поразил еще три Т-34.

Но русские танкисты быстро пришли в себя и открыли ответный огонь. Однако орудия их танков были заряжены осколочными снарядами для предполагавшегося сражения с германской пехотой и ее опорными пунктами, так что первый их залп оказался совершенно неэффективным.

Поэтому русские быстро отказались от такого образа действий. Те немногие, которые вышли из атаки, вступили в ближний бой с пехотой, а другие отошли назад.

В течение ночи подошли 2-я и 3-я батареи, поскольку из показаний пленных стало ясно, что неприятель на этом участке фронта планирует новую атаку.

11 февраля 1945 года Бранднер был упомянут в сводке боевых действий группы войск «Курляндия», а 12 февраля он снова отбивал танковую атаку врага.

На этот раз в атаку двинулись танки ИС-2. С дистанции всего лишь 400 метров экипаж Бранднера дал выстрел по одному из ближайших к нему ИС-2. Снаряд с визгом срикошетировал от его брони и унесся в небо. В ответ из дула 122-мм башенного орудия сталинского гиганта вырвалось пламя выстрела, который не попал в цель. Второй выстрел наводчика Бранднера поразил ИС между башней и корпусом, остановив стальную махину. Ее экипаж покинул танк и выбрался наружу.

Вокруг САУ Бранднера стали рваться снаряды русских машин, он дал приказ отходить, но тут же вся самоходка содрогнулась от удара. «Перебита гусеница!» — доложил механик-водитель.

В этот момент в корпус ударил второй снаряд. Загорелся порох в зарядах. (В таких случаях живых свидетелей не остается. — Ред.)

— Покинуть машину! — приказал Бранднер своим подчиненным.

Они выбрались из корпуса САУ и бросились в оказавшуюся неподалеку воронку от снаряда, причем заряжающий ухитрился прихватить с собой еще и фаустпатрон, который он тут же пристроил на выброшенную из воронки землю и нацелил на приближающуюся группу красноармейцев.

— Пускаю фаустпатрон! — предупредил заряжающий своих товарищей, когда передовые красноармейцы приблизились метров на шестьдесят.

— Перебежками — вперед! — крикнул Бранднер сразу после выстрела, и весь экипаж бросился к лесу, опушка которого оказалась чуть впереди, правее воронки, и скрылся среди деревьев.

Германские пехотинцы, занявшие в этом лесу позицию, прикрыли их огнем от наступающих русских. Через некоторое время экипаж Бранднера уже был на позициях бригады. Ночью на подбитой САУ они заменили порванную гусеницу, и две другие машины отбуксировали ее в тыл.

Когда Бранднер следовал на КП бригады по приказу генерал-лейтенанта Файерабенда, неприятель попытался было захватить КП. Бранднеру удалось силами своего штурмового орудия и нескольких человек из комендантского взвода отбить атаку наступающих.

— Как вам удается, Бранднер, всегда оказаться там, где пожар? — спросил его генерал.

— Господин генерал, — не задумываясь, ответил тот, — самоходчик всегда должен быть там, где он необходим.

Генерал, всегда сурово нахмуренный офицер еще императорской армии, да к тому же родом из Восточной Пруссии, от души рассмеялся. А отсмеявшись, отдал приказ:

— Нынешней ночью мы предполагаем нанести удар нашим правым флангом. Для этого всеми силами бригады прорываем фронт, штурмуем вражескую передовую, подавляем огневые точки и прокладываем дорогу для наступления пехоты.

Все так и произошло. Мощным напором, который возглавил командир на своем штурмовом орудии и двух других машинах поддержки, враг был отброшен. В прорыв двинулась пехота, которая и зачистила траншеи от еще остававшихся там русских.

Еще два раза командирская самоходка была обстреляна танками неприятеля. 11 апреля Бранднер был отмечен серебряным знаком участника рукопашных схваток — довольно редкой для самоходчика наградой. После вторичного представления генерал-лейтенантом Файерабендом к награждению дубовыми листьями Бранднер был награжден ими 17 марта 1945 года. Но лишь 26 апреля 1945 года эта награда была вручена ему лично командующим 38-м армейским корпусом, генералом от артиллерии Куртом Герцогом.

Выдающиеся заслуги этой бригады побудили Берлин первоначально настаивать на том, чтобы эта награда была вручена Бранднеру непосредственно в ставке.

И хотя ему уже вторично было приказано вылететь из Курляндии для награждения, он категорически ответил: «Командир должен в эти тяжелые для всех времена оставаться со своими людьми, ничто другое для меня неприемлемо».

Капитуляция и 912-я бригада штурмовых орудий


8 мая в 14.00 для группы армий «Курляндия» вступило в силу решение о перемирии. Война закончилась и в Курляндии. Бранднер еще раз поблагодарил всех своих солдат за верность и готовность сражаться. Он отметил прежде всего капитана Отто Шуберта, который в феврале был удостоен Рыцарского креста, обер-лейтенанта Эггхардта (производство которого в капитаны еще не успело произойти), а также обер-лейтенанта Зибенбюргера, командира третьей батареи, которая храбро сражалась под руководством этого молодого офицера.

После этого он связался с КП корпуса и от генерала Герцога узнал о том, что все попытки русских окружить немецких солдат в различных районах дислокации корпуса были предотвращены. Чтобы предупредить подобное развитие событий в его бригаде, он расположил первую и вторую батареи вокруг своего КП и привел их в состояние боевой готовности.

Капитан Шуберт двигался на своем штурмовом орудии навстречу приближающимся русским. Орудия самоходок его первой батареи были заряжены осколочно-фугасными снарядами, но русские остановились под прицелом направленных на них орудий и повернули назад. Они слишком хорошо знали, что и в этот последний день войны еще могут вдоволь «нажраться травы», как заметил один из их командиров.

К ним приблизился майор Бранднер на своей командирской САУ, на стволе которой красовалось 60 белых колец, обозначающих число пораженных целей, и выдвинулся вперед. По сигналу сирены его машины вся колонна САУ остановилась, образовав широкий клин.

К ним подошел полковник советской армии с переводчиком и парламентером и потребовал от Бранднера сложить оружие и покинуть самоходки.

— Война капут! Ты военнопленный! — на ломаном немецком закончил он.

— Мы еще не капитулировали, существует только перемирие, — возразил Бранднер. — Мы стоим здесь, а вы там.

Эти слова русские поняли. Понятны им были и направленные на мост стволы штурмовых орудий. Поэтому они так и остались стоять у въезда на мост, а в течение последующего получаса отошли еще на сотню метров назад. Батарея Шуберта осталась стоять на мосту, а Бранднер на своей командирской самоходке вернулся на КП бригады. Его подчиненные тем временем уничтожали все документы, в том числе и журнал боевых действий бригады.

Утром 9 мая 1945 года личный состав 912-й бригады САУ отправился в русский плен. (В ночь с 8 на 9 мая был подписан Акт о безоговорочной капитуляции. — Ред.) Йозеф Бранднер в составе рабочей бригады прошел через Москву, Орел, Курск и завершил этот скорбный путь в Сталиногорске[30 - Сталиногорск — название города Новомосковска Тульской области в 1934–1961 гг.].

В начале января 1948 года Бранднер вернулся домой из русского плена.




1-й воздушный флот осенью 1944 года


Общий обзор


1-й воздушный флот, который должен был прикрывать отступление группы армий «Курляндия» поздней осенью 1944 года, имел в своем личном составе более 48 000 офицеров, унтер-офицеров и рядовых. Это составляло около 60 % его штатной численности на июнь 1941 года, то есть на начало кампании в России.

В период боевых действий 3-й танковой армии в зоне действий группы армий «Север» 1-му воздушному флоту оказывала поддержку также 4-я авиационная дивизия.

Существовавшие вплоть до лета два командных штаба 1-го воздушного флота, известные как «Авиалегион Эстония» и «Авиалегион Латвия», которым подчинялись латышские и эстонские летчики, обнаружили тенденцию к деградации. Это стало проявляться в дезертирстве значительных групп, которые порой даже перелетали в Швецию. С 7 октября 1944 года эти штабы были ликвидированы.

На 3 октября в составе 1-го воздушного флота имелось в общей сложности 267 самолетов, из них: 80 штурмовиков, 73 ночных штурмовика, 19 дальних самолетов-разведчиков, 32 ближних самолета-разведчика и 63 истребителя.

Основными летными единицами являлись 54-я истребительная эскадра и 3-я авиагруппа 4-й штурмовой эскадры.

Состав командования и дислокация летных подразделений на осень 1944 года выглядели следующим образом.

1-Й ВОЗДУШНЫЙ ФЛОТ

Штаб воздушного флота: Командующий: генерал авиации Пфлюгбайль

Начальник штаба: генерал-майор Уебе

Начальник оперативного отдела: подполковник Хоццель

Начальник летного отдела: подполковник Велерман

Начальник службы ПВО: подполковник Вандт

Начальник разведотдела: подполковник Аллолилио

Обер-квартирмейстер: подполковник Папе










ПВО 1-ГО ВОЗДУШНОГО ФЛОТА







Штаб 1-го воздушного флота располагался в Айзпуте, находившемся в 20 километрах к северо-западу от Скрунды. Его командующий, генерал авиации Иоганн Пфлюгбайль, с августа 1941 года до начала сентября 1943 года был командиром IV авиационного корпуса и 5 октября 1941 года был награжден Рыцарским крестом. 27 августа 1944 года он стал кавалером дубовых листьев к Рыцарскому кресту.

17 апреля 1945 года 1-й воздушный флот был преобразован в авиагруппу «Курляндия» с тем же командованием во главе.

Уже в ходе Первой мировой войны Пфлюгбайль был пилотом в составе 23-й бомбардировочной эскадрильи 4-й авиаэскадры, подчиняющейся главному командованию сухопутных войск. Став кавалером Рыцарского креста военно-рыцарского ордена Святого Генриха (Саксония) и Рыцарского креста дома Гогенцоллернов (Пруссия), он продолжил свою службу в рейхсвере Веймарской республики.

Как «старый орел», он 1 октября 1933 года поступил на службу в еще пока тайно создаваемые ВВС и стал командовать первой группой курсантов нового летного училища в Лехфельде, начальником которого являлся с марта по октябрь 1935 года.

После капитуляции частей в Курляндии генерал Пфлюгбайль не воспользовался стоявшим наготове самолетом для того, чтобы улететь на Запад, а предпочел отправиться вместе со своими летчиками в советский плен, из которого он был освобожден 4 января 1954 года.

1-й воздушный флот всеми силами прикрывал группу войск «Курляндия» вплоть до последнего дня войны. Авиационные части по мере продвижения русских переводились командованием в Восточную Пруссию или вообще перебрасывались на Западный фронт, так что со времени окончания пятого сражения в Курляндии на плацдарме оставалась исключительно 1-я авиагруппа 54-й истребительной эскадры (ИЭ), несколько мелких подразделений самолетов-разведчиков и батареи зенитных орудий.

Летный состав 1-й авиагруппы 54-й ИЭ практически без перерыва участвовал в воздушных боях, тогда как наземный персонал работал до упаду, приводя в порядок размокающее летное поле и обеспечивая боеготовность самолетов Me-109 и ФВ-190.

В ходе двух первых сражений в Курляндии авиагруппа уничтожила, согласно сводке, 293 вражеских самолета. В третьем сражении в Курляндии в течение второго дня ее летчики сбили над портом Лиепая около 100 вражеских машин и спасли от уничтожения входящие и выходящие из него суда. В этом воздушном бою погибло одиннадцать летчиков авиагруппы.

В ходе большого налета советских ВВС на следующий день авиагруппе снова удалось сбить 60 вражеских машин, при этом ее летчики совершили каждый до пяти вылетов в день.

Здесь следует отметить, что 2-я и 6-я дивизии зенитной артиллерии сбили над Курляндией не менее 500 вражеских самолетов — значительный успех, особенно если принять во внимание весьма тяжелые условия их боевой работы.

В течение восьмимесячных боев на Курляндском плацдарме авиаторами командовал полковник Дитрих Храбак. С 21 октября 1940 года являлся кавалером Рыцарского креста, а 25 ноября 1943 года был удостоен дубовых листьев к Рыцарскому кресту.

На его боевом счету было 125 побед в воздушных боях, а одним из его лучших бойцов стал его ведомый Отто Киттель, прибывший с последним пополнением и произведенный незадолго до окончания войны в обер-лейтенанты.

Наземный персонал, о котором часто забывают, напрягая все силы, мужественно нес свою службу во время боев в Курляндии. Те немногие Ю-87 (пикирующие бомбардировщики, использовались также (после установки двух 37-мм орудий) как штурмовики. — Ред.), которые после осени оставались в Курляндии, в соответствии с планами должны были быть выведены оттуда перед наступающими холодами.

Каждый взлет и каждая посадка превращали летное поле буквально в пашню, которую после этого требовалось приводить в порядок.

Когда мы еще будем говорить об участии этих частей 54-й ИЭ в боях в Курляндии и будут упомянуты некоторые особенно отличившиеся летчики, то необходимо помнить, что каждый из пилотов этой эскадры постоянно, и прежде всего в Курляндии, выкладывался полностью и в каждом бою рисковал своей жизнью. Вражеские летчики теперь больше не были, как в 1941 году, едва обученными летному делу или на устаревших самолетах: они располагали ничем не уступающими люфтваффе машинами, имели богатый боевой опыт и были воодушевлены перспективой окончательной победы. К тому же у них было важное преимущество: на место каждой потерянной в бою машины на фронт приходили две новые, тогда как летчики 54-й ИЭ больше не могли рассчитывать на замену ни одного потерянного ими самолета.

Ниже мы расскажем об истории некоторых подразделений этой дивизии вплоть до последних дней.

Обзор действий 54-й ИЭ осенью и зимой 1944 года


Со времени своего создания, 13 сентября 1939 года, и вплоть до последнего дня войны, 8 мая 1945 года, на боевом счету этой эскадры числилось в общей сложности 9600 побед в воздушных боях. При этом 388 из них были одержаны на Западе и 9212 — на Востоке. Первая авиагруппа этой эскадры могла гордиться 3100 воздушными победами.

Первую победу записал на боевой счет эскадры командир ее первой авиагруппы майор фон Крамон, сбив французский «Моран»[31 - По всей вероятности, имеется в виду «Моран-Солнье» MS.406 — одноместный французский истребитель Второй мировой войны. На вооружение ВВС Франции самолет поступил в феврале 1939 г. В боевых действиях применялся с мая 1940 г. во время Французской кампании. В качестве учебного использовались до 1947 г.] над горой Предигтштуль в Баварских Альпах. Последняя же победа была одержана 8 мая 1945 года обер-лейтенантом Гердом Тюбеном, сбившим над Балтийским морем советский самолет-разведчик типа Пе-2.

Приводим здесь список пилотов дивизии, одержавших юбилейные «тысячные» победы в воздушных боях:

1000-я Обер-лейтенант Остерман 01.08.1941 г. над северным участком Восточного фронта

2000-я Обер-фельдфебель Клемм 04.04.1942 г. над северным участком Восточного фронта

3000-я Лейтенант Хейер 14.09.1942 г. над северным участком Восточного фронта

4000-я Фельдфебель Киттель 23 февраля 1943 г. над северным участком Восточного фронта

5000-я Фельдфебель Мизнер 17.07.1943 г. над центральным участком Восточного фронта

6000-я Капитан Новотны 09.10.1943 г. над центральным участком Восточного фронта

7000-я Лейтенант Вольф 23.03.1944 г. над северным участком Восточного фронта

8000-я Не выяснено, вероятно, летом 1944 г.

9000-я Капитан Веттштайн 13.10.1944 г. над Курляндским фронтом

9600-я Обер-лейтенант Тюбен во время перелета с Курляндского фронта на Запад

Под командованием Дитриха Храбака 54-я ИЭ с самого начала войны сражалась на северном участке Восточного фронта. Под Красногвардейском (Гатчина) на подступах к Ленинграду эскадра отражала удары все более и более крепнущего противника, опиравшегося на неисчерпаемые ресурсы своей страны. Ресурсы эти обеспечивались не только заводами и фабриками, работавшими день и ночь по ту сторону Уральских гор, но также и прежде всего поставками военной продукции союзниками русских, которые с лета 1942 года во все возрастающих количествах осуществлялись северными морскими караванами, доставлявшими тысячи танков, миллионы пар сапог и всего необходимого для советского фронта через Мурманск и Архангельск (не прежде всего, а во вторую очередь, хотя поставки по ленд-лизу были важны и способствовали достижению победы. — Ред.).

В начале нового 1944 года отдельные подразделения 54-й ИЭ принимали участие в сражениях в районе Даугавпилса. Здесь наступил звездный час для капитана Адемайта, который после своей 53-й победы в воздушных боях 4 апреля 1943 года был награжден Рыцарским крестом, 15 октября 1944 года одержал свою 100-ю победу и 4 февраля 1944 года с должности командира эскадрильи 6-й авиагруппы 54-й ИЭ был назначен на должность командира 1-й авиагруппы 54-й ИЭ после того, как капитан Новотны должен был уйти на повышение. 2 марта 1944 года Адемайт стал кавалером дубовых листьев к Рыцарскому кресту.

На своем новом ФВ-190 7 августа 1944 года он вылетел с аэродрома в Шкитораве под Ригой навстречу приближающемуся строю штурмовиков Ил-2. В 10 километрах восточнее Екабпилса, еще в пределах контролируемой немцами территории, он атаковал сверху один из штурмовиков и, выходя из глубокого пике, оказался в зоне огня русских зениток. Прямое попадание зенитного снаряда не дало Адемайту выйти из этого последнего пике. Посмертно ему было присвоено звание майора..

Один из его лучших друзей, лейтенант Ульрих Вонерт, ставший 9 апреля 1944 года командиром эскадрильи 5-й авиагруппы 54-й ИЭ, одержал свою 67-ю воздушную победу 15 августа 1944 года. Сбив своего 86-го противника, он стал кавалером Рыцарского креста. И хотя он мог бы и дальше успешно сражаться, но по причине серьезной болезни в январе 1945 года был вынужден оставить эскадру. Через некоторое время он все же вернулся на прежнее место службы, однако, штурмуя в конце марта в Курляндии с воздуха позиции русской зенитной артиллерии, был тяжело ранен и умер в госпитале.

Когда подполковник Дитрих Храбак 2 сентября 1944 года в Курляндии принял 54-ю ИЭ и командовал ею вплоть до конца войны, то на счету его прежней 52-й ИЭ, которой он командовал до этого, уже числилось более 10 000 сбитых вражеских самолетов. После лично сбитых 118 неприятельских машин Храбак 25 ноября 1944 года стал кавалером дубовых листьев к Рыцарскому кресту.

Под его командованием 54-я ИЭ также приблизилась к этому числу сбитых врагов. Но он никогда не был приверженцем бездумной стрельбы. Его девиз гласил: «Летать и побеждать не мускулами, а прежде всего головой!»

8 мая в соответствии с приказом Храбак вылетел со всеми своими оставшимися самолетами через море на Запад. После этого лично прибыл во Фленсбург, где находилось правительство Дёница, чтобы доложить о прибытии. После этого вернулся в местечко Оддераде и в июле 1945 года распустил там 54-ю истребительную эскадру.

Боевые эпизоды


Обер-фельдфебель Гельмут Мисснер, одержавший на Восточном фронте к середине июля 82 победы в воздушных боях, сбив 17 июля 1943 года Ил-2, записал этим на счет своей эскадры 5000-ю победу. Когда он 12 сентября 1944 года вместе со своими товарищами летел над фронтом в Курляндии, чтобы встретить вторгшуюся армаду русских самолетов, его машина внезапно рухнула вниз с высоты 6500 метров. За несколько минут до этого он обменялся несколькими словами по радио с командиром своей эскадрильи. Расследование показало, что происшествие стало следствием приступа высотной болезни. Уже посмертно Мисснер был награжден Рыцарским крестом.

Одним из многих скромных героев, неустанно трудившихся день и ночь, приводя в порядок боевые машины после тяжелейших повреждений, был обер-фельдфебель Артур Шрёдер, старший авиатехник 1-й авиагруппы 54-й ИЭ. В августе 1944 года он получил звание лейтенанта и стал авиаинженером 1-й эскадрильи 1-й группы 54-й эскадры. Не покладая рук он вместе со своими «черными солдатами» трудился в полевых авиамастерских, обеспечивая максимально высокую численность готовых к бою самолетов.

16 декабря 1944 года в сводке командования сухопутных сил, переданной по радио, прозвучало следующее сообщение: «N-ская истребительная эскадра под командованием подполковника Храбака, действующая на фронте в Курляндии, довела свой боевой счет до 9000 воздушных побед после того, как обер-лейтенант Гельмут Веттштайн, командуя эскадрильей, сбил свой 21-й самолет врага».

Еще раз эта истребительная эскадра была упомянута в сводке командования вермахта 5 марта 1945 года следующим образом: «Лейтенант Пауль Брандт, командир эскадрильи 54-й эскадры, награжденный Рыцарским крестом (получил эту награду 5 сентября 1944 года за бои в Курляндии), совершил 5 марта 1945 года выдающийся подвиг на Восточном фронте. Имея вместо одной ноги протез до колена, он бомбометанием с самолета „Фокке-Вульф-190“ (истребитель, использовавшийся и как штурмовик. — Ред.) уничтожил три советских танка Т-34, во время штурмовки с пикированием сжег 20 грузовых автомобилей и в воздушном бою сбил три вражеских самолета».

Но одним из самых выдающихся пилотов этой авиадивизии был все же Отто Киттель. Ниже мы приведем его краткий послужной список.

Родился 21 февраля 1917 года в Кронсдорфе (Судетская область), последнее воинское звание: обер-лейтенант, награжден 29 октября 1943 года Рыцарским крестом за 123 победы в воздухе, дубовые листья № 449 к Рыцарскому кресту за 152 победы в воздухе, мечи № 113 к Рыцарскому кресту с дубовыми листьями за 230 побед в воздухе, общее число побед в воздушных боях 267, пал в воздушном бою над Курляндией 14 февраля 1945 года, последняя должность: командир эскадрильи 2-й группы 54-й ИЭ.

Весь свой боевой путь до последнего часа он прошел в рядах 54-й ИЭ и стал в ней асом с наибольшим числом одержанных побед.

В феврале 1939 года он поступил в люфтваффе, пройдя все необходимые тесты на наличие требуемых качеств и профессиональные курсы, но ничем особо не выделяясь на общем фоне. И все же он стал одним из самых надежных пилотов, соответствовавшим всем профессиональным требованиям.

В феврале 1941 года Киттель, имевший характеристику «даровитого и надежного пилота», был зачислен в ряды 54-й ИЭ, получив начальное унтер-офицерское звание. Эскадра располагалась в Ле-Мане и обороняла воздушное пространство над Нормандией. Первая эскадрилья, в которой числился Киттель, оставалась в Евере[32 - Евер — город в Германии, районный центр, расположен в земле Нижняя Саксония близ Вильгельмсхафена.].

В небе над Югославией Киттель принял свой первый серьезный бой. Его командир майор Ганс Траутлофт остался им доволен, хотя тот и вернулся с «нулевым результатом» на свой аэродром в Штольпе[33 - Штольп — ныне город Слупск в Польше, до 1945 г. принадлежал Германии.], Померания, где базировались новые Me-109.

Накануне операции «Барбаросса» авиадивизия была перебазирована в Тракенен[34 - Тракенен — ныне поселок Ясная Поляна в Нестеровском районе Калининградской области РФ.].

22 июня 1945 года Киттель вместе со своими боевыми товарищами принял первый бой над Россией. Все 120 боевых машин авиаэскадры утром первого дня войны пересекли границу Советского Союза, сопровождая самолеты-штурмовики. Их удар был направлен на советские города Каунас, Кедайняй и Паневежис (Литва). Внезапный удар с воздуха подавил оборону этих городов. В воздушном бою с советскими истребителями, которые поднялись с расположенных в глубине от границы аэродромов, Киттелю удалось сбить две вражеские машины.

В ходе последующих сражений группы армий «Север», наступающей в направлении на Ленинград, авиаэскадрилья последовательно перебазировалась в города Даугавпилс, Псков, Остров и Луга.

Когда 30 июня в небе появилась армада бомбардировщиков противника в сопровождении примерно 40 штурмовиков Ил-2, каждый из которых нес к тому же по две 250-килограммовых бомбы, завязалась первая крупная воздушная дуэль «орлов» с «красными соколами». Первой по тревоге в воздух поднялась 1-я авиагруппа. Отто Киттель принял этот бой как ведомый командира своей эскадрильи. При виде приближающейся армады под прикрытием истребителей ЛаГГ-3 и Як-1 обер-лейтенант Зайлер, командир эскадрильи, отдал приказ действовать всем самостоятельно, вне строя.

Обер-лейтенант Румпф, заместитель командира 3-й эскадрильи, в составе которой летел и Киттель, сделал то же самое. Завязав бой с Ил-2, своей первой целью в этом бою, Киттель смог сбить его. Последующая атака на Як-1 успехом не увенчалась.

Когда все машины вернулись на свой аэродром и наземные наблюдатели сообщили о сбитых самолетах, командир авиагруппы сообщил своим подчиненным: «Мы сегодня сбили 65 русских!» Отто Киттель был награжден Железным крестом 2-го класса.

К 5 сентября 1941 года авиаэскадра перебазировалась на аэродром Сиверская. На следующий день оттуда она перелетела в Гатчину. Эти два места в течение последующих двух лет попеременно оставались базой 54-й истребительной эскадры.

Число сбитых самолетов врага на боевом счету Киттеля увеличивалось довольно медленно. Дело в том, что он был ведомым у других, более известных и успешных летчиков, то есть должен был прикрывать своих товарищей, лишь изредка вступая в самостоятельные воздушные схватки. Здесь нужно заметить, что в качестве ведомого он побывал более чем в 100 воздушных боев.

Тем не менее к зиме на его боевом счету уже числилось 11 сбитых самолетов противника, за что был награжден Железным крестом 1-го класса, которым очень гордился.

В течение всей зимы его боевой счет так и не увеличился. Лишь 14 февраля 1942 года ему удалось, вылетев на «свободную охоту» вместе с еще тремя пилотами его эскадрильи, наткнуться на группу штурмовиков Ил-2 и сбить две эти опаснейшие машины еще до того, как они успели сбросить свой бомбовый груз на цель.

В ходе последнего поединка фонарь его кабины залило масло, хлынувшее из мотора его сбитого противника. Киттель был вынужден вернуться на свой аэродром. Эти два сбитых штурмовика стали номерами 13 и 14 в списке его побед. Когда на следующей неделе температура воздуха повысилась, Киттель вместе со своими боевыми товарищами сражался без отдыха. Большей частью он летал ведомым, но несколько раз отправлялся на «свободную охоту» и к 15 мая довел число сбитых самолетов до 15 машин.

В тот день по тревоге он взлетел на своем истребителе одним из первых. Поэтому сразу после взлета он сбросил газ, чтобы дать подтянуться остальным. Набрав высоту 4800 метров и надев кислородную маску, он заметил ниже себя на 1800 метров первый вражеский бомбардировщик, шедший встречным курсом. По силуэту он опознал туполевский СБ. Вокруг него кружилось около 40 истребителей.

Киттель доложил по радио:

— «Индеец» над «мебельной телегой»!

— Прежде всего — бомбера! — приказал обер-лейтенант Зайлер.

Киттель, используя свое преимущество по высоте, ринулся в пике прямо в центр истребителей прикрытия И-16, которые вскоре отстали от него, и расстрелял появившегося в прицеле врага с первого же захода. Спустя пару секунд машину Киттеля нагнал русский истребитель, открывший по нему огонь. В крутом боевом развороте Киттелю удалось сбить и этого врага. Когда он на обратном маршруте пересекал линию фронта, на приборной доске у него замигал первый предупреждающий знак. Однако Киттелю удалось посадить свою машину буквально на последних каплях горючего.

В воздушных боях последующих дней он одержал еще несколько побед. Потом изо дня в день он добавлял к ним все новые и новые. В феврале 1943 года на его боевом счету уже числилось 39 сбитых противников. Когда эскадрилья, в которой летал Киттель, поднялась навстречу армаде русских, о которых оповестили наблюдатели, в завязавшемся воздушном бою враг потерял 13 бомбардировщиков и 7 истребителей прикрытия.

Киттель, который вместе со своими боевыми товарищами с января 1943 года летал на полученном в Красногорске истребителе — последней модификации «Фокке-Вульф» — ФВ-190 А-8, чье вооружение состояло из четырех 20-мм пушек и двух пулеметов калибра 13 мм, — был уверен, что теперь сможет еще лучше противостоять даже Ил-2.

Киттель сбил два вражеских самолета и получил приказ занять свое место в строю для группового воздушного боя, когда майор Траутлофт сообщил ему, что он своим 39-м сбитым противником довел боевой счет всей эскадры до 4000 вражеских машин.

Единственным прикрытием пехоты против русских самолетов на северном участке Восточного фронта была 54-я истребительная эскадра. Только ей и было под силу отражать глубокие рейды штурмовиков Ил-2 и значительно облегчать этим положение наземных войск. В ходе сражений последующих месяцев Киттель стал признанной грозой русских штурмовиков.

4 марта 1943 года Киттель вылетел вместо с командиром эскадрильи обер-лейтенантом Гётцем на перехват группы русских бомбардировщиков и в воздушном бою сбил Пе-2. Несколькими минутами спустя он смог одержать победу еще над одним бомбардировщиком. Через 70 минут после взлета, трижды покачав крыльями (тем самым обозначив три воздушные победы), он приземлился на аэродроме Красногвардейск (Гатчина). Спустя час, за который он едва успел прийти в себя, снова прозвучала тревога. На этот раз он летел в направлении на реку Ловать, где штурмовики обрушивали свой смертоносный груз на германские позиции. Этот вылет ознаменовался для Киттеля еще двумя сбитыми Ил-2.

Утром 14 марта Киттель вылетел на свободную охоту в составе звена, ведомого обер-лейтенантом Гётцем. Вскоре после вылета они заметили группу из 20 вражеских машин, которые тоже вышли в свободный поиск. Киттель сбил один вражеский самолет. На обратном маршруте у него забарахлил мотор, из-за чего ему пришлось совершить вынужденную посадку на русской территории, в 45 километрах от линии фронта.

Четыре дня он возвращался в свою часть из вражеского тыла. Однажды ему пришлось в одеянии русского крестьянина пройти через территорию русского аэродрома. Когда он добрался до германской передовой, часовые окликнули его и потребовали пароль, которого киттель не мог знать. Он ответил им простыми словесами, которые все знали.

— Пошли в задницу! — прорычал он. — Я фельдфебель Отто Киттель из 54-й эскадры!

Часовые все поняли, и спустя час он уже выбирался из «параши»[35 - «Параша» или «корыто» — обиходное армейское название открытого колесного вездехода германской армии в период Второй мировой войны.] в расположении своей части. Он вернулся домой.

Майор Ганс Филипп не мог скрыть своей радости при виде подчиненного. Он был уверен, что им уже не суждено увидеться.

Когда Отто Киттель вернулся в часть после отпуска на родину, майор Филипп уже не был его командиром. Им стал теперь капитан Вальтер Новотны. Отто Киттель, который к этому времени уже получил на погоны вторую звездочку обер-фельдфебеля, 3 мая снова отправился в бой.

Его первый противник в этом бою, «Крыса»[36 - «Крыса» — обиходное название советских истребителей И-16, применявшееся немецкими летчиками. В 1943 г. уцелевшие И-16 применялись редко — как штурмовики.], после нескольких очередей из мощного оружия ФВ-190 задымил и врезался в землю. За ним последовали и два бомбардировщика, но при атаке по третьему в машину Киттеля попал снаряд. Мотор заработал с перебоями, а потом и вообще заклинил. Киттель удачно совершил вынужденную посадку на полевой аэродром 122-й авиагруппы. В последующие несколько дней ему пришлось летать на другой машине, на которой он 10 июня 1943 года одержал свою 50-ю и 51-ю победу.

54-ю истребительную эскадру на Восточном фронте перебрасывали, как пожарную команду, с одного участка на другой. Она сражалась в небе над Вязьмой и Брянском, а затем вдруг оказывалась в Крыму. Ее «гастроли» наземные наблюдатели видели над Орлом, Вязьмой, Витебском, Киевом, Харьковом и Полтавой. Боевой путь дивизии проходил также через Оршу и Невель, а потом через Винницу и Житомир. Майор Зайлер стал командиром 1-й авиагруппы (три эскадрильи). Новым командиром авиадивизии после ухода Ганса Траутлофта стал майор Хуберт фон Бонин.

5 июля 1943 года 1-я авиагруппа 54-й ИЭ сражалась над северным флангом фронта под Курском. В этот день, 5 июля 1943 года, в воздух поднялось 132 штурмовика Ил-2 под прикрытием 285 истребителей, чтобы нанести бомбово-штурмовой удар по немецким полевым аэродромам. С 5.30 все боеспособные машины 54-й ИЭ уже были в воздухе, отражая удары врага. В предшествующие этому сражению недели Киттель довел счет своих воздушных побед до 56 сбитых вражеских машин.

В бою против армады Ил-2 Киттелю удалось одержать еще четыре победы. Во второй половине дня неприятель нанес еще один воздушный удар, во время которого наш герой сбил еще два самолета. 6 июля он увеличил свой счет еще на три сбитые машины. Так, раз за разом, он шел от победы к победе.

В этом ожесточенном сражении под Орлом и Курском пали многие из его друзей и боевых товарищей. 17 июля на боевой счет эскадры была записана 6000-я победа. К концу августа Курская битва и последовавшие после нее бои за Орел перемололи большую часть германских ВВС. В общей сложности за это время на центральном участке Восточного фронта было потеряно 1272 самолета.

Выложившись до предела своих сил, Киттель к 4 сентября смог записать на свой боевой счет уже 94 победы в воздушных боях. Этого количества более чем хватало, чтобы быть представленным к Рыцарскому кресту. Вечером 15 сентября художник эскадрильи нарисовал на борту самолета Киттеля сотый прямоугольник, обозначавший сбитые им самолеты неприятеля. Новый командир эскадры, майор Новотны, подписал представление Киттеля к награждению Рыцарским крестом.

К 26 октября за ним числилось подтвержденными уже 123 сбитых самолета. Еще на 30 побед, одержанных во время одиночных полетов, он претендовать не мог, да и не делал этого. Своего 127-го противника он сбил 26 октября.

28 октября Киттель был награжден Рыцарским крестом, имея на счету столько сбитых врагов, что этого вполне хватало не только для награждения дубовыми листьями, но даже и мечами к тому же кресту.

В январе 1944 года за доблесть перед лицом врага он был досрочно произведен в лейтенанты и одновременно стал летчиком-инструктором для приходящего пополнения. После нескольких циклов учебно-тренировочных полетов с ними он в марте того же года вернулся в свою истребительную эскадру.

И тут же принял под свое командование осиротевшую 3-ю эскадрилью. 4 апреля он одержал очередную победу в воздушном бою и до 8 апреля ежедневно совершал по три боевых вылета, доведя число сбитых им самолетов до 150.

К 9 сентября это число увеличилось до 200. После вошедшего в легенду воздушного сражения 7 и 8 октября он мог гордиться уже 250 победами в воздухе. После своего 152-го сбитого противника он стал кавалером дубовых листьев, а после 230-й победы он был награжден мечами к Рыцарскому кресту с дубовыми листьями, на которые он получил право после 230 воздушных побед, хотя к тому времени число это было уже давно превышено.

За мужество перед лицом врага после 250-го сбитого противника Киттель был произведен в обер-лейтенанты.

25 ноября ознаменовалось его 264-й победой в воздухе. Это значит, что он получил мечи, уже превысив необходимое число побед. В Берлине Киттель предстал перед Гитлером и получил высокую награду из его рук, прежде чем провести последний краткосрочный отпуск на родине.

13 февраля 1945 года он одержал свою 267-ю победу. На следующий день в очередной раз поднялся в воздух с аэродрома Хорст под Джуксте. Завидев возвращающихся в строю с задания восемь Ил-2, врезался в этот строй, огнем бортового оружия поджег пару самолетов (которые не были засчитаны, поскольку ушли со снижением через линию фронта на советскую территорию). Затем два Ил-2 оттеснили его под удар четырех других Ил-2. В машину Киттеля попало несколько снарядов, самолет получил серьезные повреждения. Оставляя за собой длинный шлейф пламени, «Фокке-Вульф-190» в крутом пике ушел к земле. Киттель не смог покинуть машину с парашютом.

Вечером того дня, когда стало известно о гибели пилота, который занял четвертое место в списке лучших летчиков мира, его первый ведомый сказал: «Такие солдаты не умирают! Они просто покидают наши ряды. Но продолжают жить в наших сердцах уже как легенда».

В своем надгробном слове по выдающемуся асу эскадры его последний командир, Дитрих Храбак, произнес следующие слова:






«В ходе сражения в Курляндии имя Киттеля стало известным на всех участках фронта. Здесь же решилась его судьба. Сражаясь с превосходящим числом русских Ил-2 в небе над Курляндией, он сбил еще нескольких врагов, но и сам получил смертельный удар. Его „Фокке-Вульф-190“ горящим врезался в землю.

Имея на боевом счету 267 воздушных побед, награжденный Рыцарским крестом с дубовыми листьями и мечами, он был самым выдающимся пилотом нашей эскадры».




Боевые товарищи Киттеля в боях над Курляндией


Другим выдающимся пилотом-истребителем этой эскадры был лейтенант Руди Радемахер. Свои первые 95 воздушных побед он одержал в небе над северным флангом Восточного фронта, был награжден Рыцарским крестом и переведен на должность летчика-инструктора 1-й авиагруппы пополнения северного участка фронта. В этом качестве он подбил в нескольких воздушных дуэлях четыре четырехмоторных русских бомбардировщика и один скоростной «Тандерболт» П-47. Сражаясь с последним из этих четырехмоторных монстров, которому удалось подбить его самолет, Радемахер спасся, выпрыгнув на парашюте.

Выйдя из госпиталя, он по собственному настоянию снова вернулся в 54-ю истребительную эскадру и в многочисленных боях над Курляндией сбил 49 машин противника. В январе 1945 года был откомандирован в 11-ю авиагруппу 7-й истребительной эскадры, защищавшую небо рейха. В ней освоил реактивный Ме-262 и, сбив на нем 8 самолетов неприятеля, стал одним из самых успешных пилотов реактивной авиации.

После окончания войны Руди Радемахер по-прежнему остался верен авиации. Однако во время высотного полета 15 июня 1953 года погиб, столкнувшись с планером. За время войны он одержал 126 побед в воздушных боях, сбив в том числе 10 четырехмоторных бомбардировщиков.

Отличился в воздушных боях над Курляндией также лейтенант Хейно Кордес. Он одержал 63 победы и давно уже был кавалером Золотого немецкого креста. 8 мая 1945 года организовал и лично принимал участие в последнем прикрытии с воздуха эвакуации личного состава из порта Лиепая на кораблях военно-морского флота.

Говоря о пилотах 54-й истребительной эскадры, сражавшихся в Курляндии, нельзя не упомянуть также майора Франца Айзенаха, пришедшего в ноябре 1942 года молодым лейтенантом в 1-ю авиагруппу 54-й эскадры, действовавшей на северном фланге Восточного фронта. Сражаясь в ее рядах, он стал обер-лейтенантом и командиром 3-й авиагруппы 54-й эскадры, а спустя два месяца после этого был ранен под Орлом. Второе ранение получил после возвращения все на тот же северный фланг фронта, в воздушном бою с бронированным Ил-2 над Городком[37 - Вероятно, имеется в виду населенный пункт Городок в Витебской области Белоруссии.], после которого был вынужден покинуть свой самолет с парашютом.

После гибели майора Адемайта Айзенах с 9 августа 1944 года, действуя с аэродрома Скиротава под Ригой, стал последним командиром 1-й авиагруппы 54-й истребительной эскадры и особо отличился в боях над Курляндией. За мужество в боях была произведен в звание майора.

Франц Айзенах, еще будучи капитаном, был награжден 10 октября 1944 года Рыцарским крестом после 100 сбитых им вражеских самолетов.

С 14 сентября 1944 года, совершив в один день несколько вылетов по тревоге и сбив при этом 9 самолетов, он стал одним из самых успешных пилотов 54-й истребительной эскадры, одержав в общей сложности 129 побед в 318 воздушных боях.

Накануне конца. Летчики в наземных боях


Когда в январе 1945 года ни один истребитель больше не мог подняться в небо над Курляндией, многие военнослужащие эскадры, прежде всего наземные службы, были вынуждены расстаться со своими боевыми товарищами. Уже 6 января 1945 года часть их отправилась своим ходом в расположение 2-го авиакорпуса и приняла участие в наземных сражениях за Цинтен[38 - Цинтен — с 1946 г. Корнево, поселок в Багратионовском районе Калининградской области. До войны имел статус города. Расположен в нескольких километрах от границы с Польшей. Поселок стоит на небольшой реке Корневке.] в Восточной Пруссии.

Сюда также прибыл транспорт с ранеными, среди которых был и лейтенант Алоис Рибль. После кратковременного пребывания в госпитале 18 февраля 1945 года он попал в парашютно-танковый корпус «Герман Геринг», был зачислен в парашютно-моторизованную дивизию (парашютно-танковый корпус «Герман Геринг», сформированный в октябре 1944 года, состоял из парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг» и парашютно-моторизованной дивизии «Герман Геринг». — Ред.) и произведен в лейтенанты. Спустя три дня принял бой в качестве командира роты, а 1 февраля 1945 года получил звание обер-лейтенанта. Отступая вместе с остатками своей дивизии, он оказался в котле под Хайлигенбайлем (совр. Мамоново) и 27 марта 1945 года попал в русский плен, из которого был освобожден уже в конце 1945 года вследствие тяжелой болезни.

Арьергард 1-й авиагруппы 54-й истребительной эскадры под командованием капитана Шаффрина после отлета с последнего остававшегося незанятым аэродрома Курляндии — Нойхаузена — смог добраться 25 января 1945 года до побережья западнее Штольпа. Оттуда пилоты через Пиллау (совр. Балтийск) перебрались на косу Фрише-Нерунг (совр. Балтийская). Дальше отступали мимо Штеттина (ныне польский Щецин) на Пренцлау, а через несколько дней, 28 января 1945 года, добрались до городка Гюстров.

Днем 30 апреля отряд продвигался через Висмар и Любек в направлении на Киль. Оттуда их путь прошел на Оддераде в Шлезвиг-Гольштейне. Здесь их и застал конец войны.

Однако вернемся к нашим летчикам-истребителям.

Последние сражения


Всю зиму и большую часть весны летчики-истребители сражались, прижатые к побережью Балтийского моря. 1-я и 2-я авиагруппы и штаб истребительной эскадры в последних сражениях над Курляндией внесли решающий вклад в то, что советским ВВС не удалось разгромить с воздуха зажатые противником наземные части.

Пребывая в котле, имеющем 150 километров в поперечнике с протяженностью линии фронта около 250 километров, истребители вылетали во все «горячие точки», прикрывая своих товарищей от русских бомбардировщиков и штурмовиков.

С аэродромов в Лиепае, Цираве, Тукумсе, Скрунде, Сабиле и Вентспилсе они взлетали навстречу порой в десятки раз превосходящему их противнику.

Неоднократно вылетев из Лиепаи или Вентспилса на прикрытие уходящих из этих портов на Запад морских транспортов и успешно отразив все попытки русских бомбардировщиков прорваться к портам, летчики видели, как моряки на палубах кораблей, а также солдаты, штатские и раненые на берегу и пирсах восторженно приветствовали их.

«Фокке-Вульфы-190» прикрывали немецкие штурмовики, атаковавшие русские танки. Одной из самых больших проблем был постоянный дефицит авиационного бензина.

Поскольку в Курляндии больше не оставалось бомбардировочной авиации, роль бомбардировщиков выполняли также самолеты «Фокке-Вульф-190».

Немногие оставшиеся пилоты 54-й истребительной эскадры, сражаясь в небе над Курляндией, с 1 января 1945 и до 8 мая 1945 года сбили еще более 400 русских самолетов различных типов. Если бы против врага эта эскадра сражалась в полном составе, будь к тому же вместе с ней хотя бы еще одна эскадра, враг понес бы несравненно более крупные потери.

Увенчанные лаврами побед воздушные асы, такие как Храбак, Рудорфер, Айзенах, Тюбен, Веттштайн, Шляйнхеге, Брох, Вёнерт, Кордес, Верниц и Тегтмайер, а также многие другие, имена которых были упомянуты ранее, и прежде всего обер-лейтенант Киттель, были прирожденными летчиками, от встреч с которыми предостерегали даже командиры воздушных частей русских в своих многочисленных приказах.

Особо следует подчеркнуть, что именно летчики 54-й истребительной эскадры до последних часов битвы в Курляндии сражались вместе с наземными войсками, даже не помышляя оставить их без прикрытия с воздуха.

Высшее авиационное командование до конца сражалось бок о бок со своими подчиненными.

Именно так поступил генерал-полковник Курт Пфлюгбайль, кавалер многих орденов, награжденный Рыцарским крестом. Он не покинул своих подчиненных и 8 мая 1945 года вместе с генерал-лейтенантом Ксавьером Заттлером, во главе своих подчиненных и офицеров штаба, отправился в русский плен. Оба были осуждены военным трибуналом Советского Союза на 25 лет принудительных работ, но вернулись на родину в октябре 1955 года благодаря настоятельному ходатайству канцлера ФРГ Конрада Аденауэра.

Спасительные операции Ю-52


Утром 8 мая 1945 года 35 транспортных Ю-52 в последний раз вылетели из Норвегии в Курляндский котел и приземлились в Гробине, единственном аэродроме, еще удерживаемом германскими войсками, расположенном восточнее Лиепаи. В образцовом порядке они приняли на борт раненых и уцелевших солдат, чтобы доставить их на территорию рейха.

Над Балтийским морем они были атакованы русскими истребителями и штурмовиками. В ходе часового преследования и сражения армада из более чем 100 русских истребителей и штурмовиков Ил-2 сбила почти все Ю-52, которые, горя и оставляя за собой дымный след, исчезли в водах Балтики. Никто из их пассажиров не спасся. Лишь двум машинам Ю-52 удалось в глубоком пикировании и на бреющем полете в 20 метрах над морем оторваться от преследования и ускользнуть. Это была форменная катастрофа, происшедшая потому, что 54-я истребительная эскадра получила приказ ранним утром вылететь из Курляндии в рейх.

Утром следующего дня наземный персонал 54-й эскадры был отправлен на борту угольного транспорта в Шлезвиг-Гольштейн. Спустя три дня транспорт благополучно прибыл в Киль.

Русские произвели еще несколько воздушных налетов, повлекших много жертв прежде всего среди гражданского населения.

О двух последних рейсах военно-морского флота, и прежде всего миноносцев и эсминцев для эвакуации из котла, расскажем в заключительной части книги. Здесь же остановимся на последнем полете 54-й эскадры.

Возвращение в Германию


В ночь на 8 мая 1945 года командир 54-й эскадры полковник Дитрих Храбак в телефонном разговоре с командующим 1-м воздушным флотом генерал-полковником Пфлюгбайлем услышал следующее:






«Германский вермахт капитулировал (так называемая предварительная капитуляция, подписанная в Реймсе. — Ред.). Летный состав эскадры на своих машинах под предводительством своего командира должен в течение дня прибыть в рейх. Аэродром прибытия — Фленсбург.

Транспортные самолеты, прибывающие из Норвегии, примут — по возможности — наземный персонал. Все ГСМ уничтожить. Если есть возможность эвакуировать с флотом, ее надо использовать.

Командующий авиацией Курляндии остается здесь и отправляется в русский плен».





Утром 8 мая самолеты эскадры попарно и в звеньях отправились на родину.

Вылетевший одним из первых командир 7-й эскадрильи обер-лейтенант Герхард Тюбен в 7.45 заметил над Балтийским морем русский самолет-разведчик и атаковал его. Несколько западнее Лиепаи, еще в виду побережья, этот неприятельский самолет был сбит с первой же атаки. Тем самым Тюбен, кавалер Рыцарского креста, завершил боевой счет эскадрильи, одержав свою 157-ю воздушную победу. В состав 54-й эскадры он был зачислен в декабре 1943 года.

Сразу же после приземления во Фленсбурге летчики эскадры были встречены британскими солдатами. Несколько дней спустя сюда же прибыл и наземный персонал, который смог эвакуироваться из Курляндии в последние часы на кораблях. Для пребывания всех военнослужащих эскадры было определено местечко Оддераде. Именно здесь они провели свое последнее построение. Прощальное слово произнес полковник Дитер Храбак.

К середине сентября из Шлезвиг-Гольштейна были выведены последние летчики 54-й эскадры. Она перестала существовать.

На следующий день после прибытия эскадры из Курляндии, 9 мая 1945 года, вся Германия услышала сообщение о приказе Верховного главнокомандующего Вооруженными силами СССР Сталина по войскам Красной армии и Военно-морскому флоту, в котором говорилось:






«8 мая 1945 года в Берлине представители германского Верховного командования подписали Акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил.

Великая Отечественная война, которую вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершена. Германия полностью разгромлена.

Товарищи красноармейцы, краснофлотцы, сержанты, старшины, офицеры армии и флота, генералы, адмиралы и маршалы, поздравляю вас с победоносным завершением Великой Отечественной войны.

В ознаменование полной победы над Германией сегодня, 9 мая, в День Победы, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует героической Красной армии, кораблям и частям Военно-морского флота, одержавшим эту блестящую победу, — тридцатью артиллерийскими залпами из тысячи орудий.

Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!

Да здравствуют победоносные Красная армия и Военно-морской флот!»




Штурмовики над Курляндией


Те 80 штурмовиков, которые сражались над Курляндией, входили преимущественно в состав 3-й штурмовой эскадры. 1-я группа этой эскадры вступила в бой уже 1 февраля 1944 года на северном участке Восточного фронта и подчинялась там 1-му воздушному флоту.

В июле 1944 года эта группа получила на вооружение самолеты «Фокке-Вульф-190» и вплоть до конца войны использовалась в сражениях для поддержки действий наземных войск в Курляндии, а после 8 мая 1945 года прекратила свое существование.

В состав этой группы входило много выдающихся пилотов-штурмовиков.

2-я группа этой эскадры, которая весной 1942 года была выделена из 3-й эскадры пикирующих бомбардировщиков, также с января по май 1944 года сражалась в составе 1-го воздушного флота. Она действовала с аэродромов Псков, Сиверская, Печоры и Идрица.

С июля эскадра действовала в составе ударной группы майора Кюльмея, кавалера Рыцарского креста.

После оснащения этой группы самолетами «Фокке-Вульф-190» она действовала с аэродромов Екабпилс, Шяуляй, Рига, Лиепая и Езау (поселок Южный Калининградской области) с неослабевающим энтузиазмом, вплоть до мая 1945 года, когда прекратила свое существование.

Также и 3-я группа 3-й штурмовой эскадры сражалась на северном участке Восточного фронта в составе 3-й авиадивизии, после перевооружения ее самолетами «Фокке-Вульф-190» оказывая всяческую поддержку с воздуха обороне 18-й армии в Курляндии.

Аэродромами базирования группы были Идрица, Даугавпилс, Тильзит (совр. Советск), Виляны (Латвия), Лаатре (Эстония), Валмиера (Латвия), Салдус (Латвия) и Цирава.

Весной 1945 года из-за острейшего дефицита авиационного бензина действия авиации почти прекратились. Однако отдельные штурмовики все же вылетали и выполняли свои задания.

Из состава 4-й штурмовой эскадры в боях на Северном фронте сражалась одна только оставшаяся 3-я группа. Действуя с аэродромов в Екабпилсе, Цесисе, Риге, Валмиере, Инстербурге (совр. Черняховск), Тукумсе, Гердауене (поселок Железнодорожный Калининградской области РФ) и с других площадок, которые располагались уже на территории Восточной Пруссии, ее пилоты на своих быстрых «Фокке-Вульфах» поддерживали действия пехоты с воздуха. И хотя это были только «точечные удары», летчикам все же удавалось, в рамках своих ограниченных возможностей, оказывать помощь пехоте.

В авиагруппе Кухлмея, которая действовала в качестве войсковой части и в конце концов включила в себя всю 3-ю штурмовую эскадру, плечом к плечу с Куртом Кухлмеем сражался один из ветеранов-пилотов, начинавший летать еще в 1936 году. Будучи награжден Рыцарским крестом в звании капитана, под конец сражений в Курляндии он стал полковником.

Для пилотов, которыми командовал Кухлмей, в ходе сражений в Курляндии всегда находилась работа. В боях на северном участке фронта пилоты этой эскадры осуществили в общей сложности около 20 000 самолето-вылетов. Это означало, что каждый летчик эскадры ежедневно совершал до восьми вылетов.

В декабре 1944 года полковник Кухлмей передал командование авиагруппой своему преемнику, майору Хаместеру, также кавалеру Рыцарского креста. Последний пал в бою под Треббином 22 апреля 1945 года.

Одним из незаурядных пилотов эскадры был лейтенант Хайнц Георг Кемпкен, который прибыл в Курляндию только 1 февраля 1945 года и сразу же принял бой в составе 3-й штурмовой эскадры. До этого он уже являлся кавалером Рыцарского креста. Кемпкен совершил в общей сложности 580 боевых вылетов на пикирующих бомбардировщиках и штурмовиках.

В звании лейтенанта Вильгельм Мейн пришел в эскадру после своего переобучения на ФВ-190, став в ходе боев в Курляндии командиром 9-й группы 3-й штурмовой эскадры. В ее составе он сражался до самого конца войны. В воздушных боях его ФВ-190 всегда был грозой для неприятеля — за время боев в Курляндии он сбил 26 вражеских машин.

После 645 боевых вылетов был награжден Рыцарским крестом. Над Курляндией он совершил 76 боевых вылетов, сопровождая транспорты, прикрывая скопления пехоты и нанося бомбовые удары по позициям русских войск.

8 мая 1945 года он вместе со своей эскадрильей смог покинуть Курляндию и приземлился во Фленсбурге, где и был взят в плен. 16 августа 1945 года англичане выпустили его на свободу.

16 марта 1956 года Вильгельм Мейн в звании капитана поступил на службу в ВВС Федеративной Республики Германии. Он стал пилотом реактивной авиации, командиром эскадрильи, командиром авиагруппы и, наконец, командиром 31-й эскадры реактивных истребителей-бомбардировщиков — первого такого подразделения в ВВС Федеративной Республики. С 1 октября 1975 года в звании генерал-майора служил командиром 2-й авиадивизии бундесвера в Биркенфельде (земля Рейнланд-Пфальц).

Когда 3-я группа 3-й штурмовой эскадры осенью 1944 года была переброшена в Курляндию, обер-лейтенант Гельмут Фикель был командиром авиаэскадрильи. Здесь он обратил на себя внимание, когда по распоряжениям КП корпуса и дивизии вылетал на штурмовку прорвавшихся сил противника и в течение 1945 года совершил около 700 боевых вылетов. Однажды был подбит огнем вражеской пехоты в тот момент, когда бомбил дот. Однако ему удалось дотянуть до своей территории и совершить удачную посадку на фюзеляж.

Кавалером Рыцарского креста Фикель стал 9 июня 1944 года. Эту высокую награду он получил, будучи еще командиром 9-й эскадрильи 2-й штурмовой эскадры. В день капитуляции ему удалось вместе со своей эскадрильей покинуть Курляндию.

Без сомнения, одним из выдающихся воздушных бойцов показал себя в небе над Курляндией капитан Эрхард Янерт. 18 мая 1943 года он, еще будучи лейтенантом и пилотом 3-й эскадрильи 4-й штурмовой эскадры, удостоился Рыцарского креста за свои блестящие победы в небе над Африкой.

Став командиром 9-й эскадрильи 2-й штурмовой эскадры, он вместе со своей авиагруппой участвовал в уничтожении трех русских эсминцев в Черном море южнее Крыма. После краткого перерыва, в течение которого он был инструктором в училище летчиков штурмовой авиации, по собственному желанию осенью 1944 года в звании капитана был направлен командиром 2-й эскадрильи 3-й штурмовой эскадры в Курляндию.

Во время одного из разведывательных полетов 25 декабря 1944 года он заметил 12 танков Т-34, направлявшихся к линии фронта на усиление пехотной дивизии, и тут же атаковал их. За три захода ему удалось уничтожить три вражеские машины. Заметив издалека его маневры, к нему присоединились еще два ФВ-190. Обер-фельдфебелю Бенедикту удалось уничтожить еще один Т-34. Несколько позднее наземные части подтвердили уничтожение семи русских танков атаками трех ФВ-190. Один подбитый танк повернул вспять, но вскоре полностью сгорел.

Ранним утром 26 декабря перед казармой, в которой жил Янерт, остановился бронетранспортер с флажком командующего группой армий. По поручению генерал-полковника Шёрнера его адъютант вручил отважному летчику-штурмовику ящик шампанского, все десять бутылок которого и были распиты вечером того же дня вместе с его сотоварищами после благополучного возвращения с нового боевого задания.

Приведем рассказ Янерта о его 599-м боевом вылете:






«18 февраля 1945 года, вылетев на своем ФВ-190, я заметил вражеские танки, которые под покровом тумана при мерно в 10 километрах юго-восточнее Тукумса подошли почти к самой передовой.

Я сообщил по радио о замеченной цели, и ко мне присоединились трое моих товарищей. Мы вместе спикировали на эту группу танков и выпустили по ней ракетные снаряды. Мне удалось за три захода подбить три вражеские машины. Еще три танка уничтожили мои боевые товарищи. Так как все мои ракетные снаряды были израсходованы, я атаковал оставшиеся танки, которые уже повернули обратно, ведя по ним огонь из бортового оружия. В этот момент моя машина получила одно или два попадания в маслорадиатор, а также и в привод гирокомпаса. Ориентироваться я уже не мог. Обзор спереди стал также невозможен, поскольку все переднее стекло фонаря было залито маслом. Не работал и сброс фонаря, так что я в своей кабине оказался как в саркофаге.

После того как все масло вытекло из радиатора и температура мотора стала повышаться, я должен был идти на вынужденную посадку. Обзор возможен был только назад, и мне каким-то образом удалось сесть в чистом поле за оставленной артиллерийской позицией примерно в 30 метрах от крестьянского хутора и остановиться в 80 метрах от линии электропередачи.

Я совершенно уверен, что в истории авиации эта посадка войдет как нечто совершенно исключительное по везению.

При мне не было ни пистолета, ни удостоверения личности, когда я увидел, что ко мне приближаются солдаты в камуфляже. Достав из кабины ракетницу, я стал поджидать их.

И снова мне на редкость повезло. Солдаты оказались латышами, служившими в одной из двух латышских дивизий войск СС, проводившими меня на свой батальонный КП.

Там меня гостеприимно приютили, накормили и обогрели, а вскоре и доставили на мой полевой аэродром.

Спустя два дня я провел 600-й боевой вылет против вражеских танков».





На своем ФВ-190 Эрхард Янерт уничтожил 25 русских танков. В небе над Курляндским котлом он совершил более 50 из своих в общей сложности 622 боевых вылетов. В день капитуляции во главе 3-й авиагруппы 3-й штурмовой эскадры стартовал с полевого аэродрома Никас, расположенного между Вентспилсом и Лиепаей, и через два с половиной часа полета над Балтийским морем приземлился на аэродроме во Фленсбурге.

Эрхард Янерт был представлен к награждению дубовыми листьями, но в хаосе последних дней войны этой награды он не получил.

Эпизоды воздушных боев


Командиром авиагруппы 3-й эскадрильи 3-й штурмовой эскадры с мая 1944 года по март 1945 года был капитан Зигфрид Гёбель. Командование авиагруппой в середине марта он передал капитану Эриху Бунге. Последний водил группу в воздушные сражения вплоть до самого конца войны.

10-я (противотанковая) эскадрилья 3-й штурмовой эскадры под командованием обер-лейтенанта Андреаса Куффнера сражалась в небе над Курляндией с осени 1944 года по 7 января 1945 года. К началу ее боевых действий Куффнер был уже опытным охотником за танками. Когда он 16 апреля 1943 года после 600 боевых вылетов был награжден Рыцарским крестом, на его счету уже было 17 танков и 4 батареи русских зениток. Он уже был кавалером Золотого немецкого креста и нескольких почетных кубков, когда в феврале 1944 года получил назначение на должность командира только что сформированной 10-й (противотанковой) эскадрильи 3-й штурмовой эскадры и повел ее в бой.

На 25 сентября 1944 года на боевом счету эскадрильи — тем временем уже переброшенной в Курляндию — со дня ее формирования числилось 300 уничтоженных танков противника. Спустя почти месяц Куффнер огнем бортовых пушек своего самолета уничтожил 50-й танк противника. Прозванная «летающей грозой танков», эскадрилья уже во время обороны Вильнюса в июне 1944 года, действуя на центральном участке фронта, в течение трех дней уничтожила 32 танка, 13 грузовиков и 5 зениток.

Однако самыми результативными оказались действия 10-й (противотанковой) эскадрильи 3-й штурмовой эскадры на северном участке Восточного фронта в небе над Курляндией. Когда под Елгавой пошли в атаку 25 вражеских танков, вся эскадрилья поднялась в воздух и в крутом пикировании нанесла удар по наступавшим. Не менее 21 танка из наступавших 25 машин были уничтожены. Самолеты эскадрильи наносили свои удары едва ли не на пистолетной дистанции, отворачивая от цели, когда до нее оставалось 20–30 метров, и выпуская в этот момент ракеты. 1 сентября 1944 года Куффнер был представлен к званию капитана, а 20 декабря 1944 года стал кавалером дубовых листьев к Рыцарскому кресту, совершив 745 боевых вылетов и уничтожив 60 вражеских танков, а также нанеся многочисленные удары по железнодорожным узлам, мостам и вражеским позициям.

После почти 1000 воздушных боев капитан Куффнер 30 апреля 1945 года был сбит над Шверином. В ходе этого боя эскадрилья понесла и другие потери: погиб командир одного из авиазвеньев, кавалер Рыцарского креста Райнер Носсек и получил тяжелое ранение обер-лейтенант Бромен.

Одним из опытнейших пилотов, ведомым у капитана Куффнера был Йозеф Блюмель, имевший в момент своего прибытия в эскадрилью на своем боевом счету 34 вражеских танка. 19 сентября 1944 года в 9.20 он вылетел на очередное боевое задание и уничтожил 60-й вражеский танк. Летал он по-прежнему на старом IO-87-G-2 (с двумя 37-мм пушками, подвешенными под крыльями). Сбитый огнем русских зениток над Кекавой, что южнее Риги, вместе со своим стрелком-радистом Германом Шверцелем совершил вынужденную посадку. Взятые в плен русскими солдатами, они были убиты выстрелами в затылок.

На поиск сбитых товарищей летали и капитан Куффнер, и другие пилоты эскадрильи. Но лишь именно Куффнеру удалось спустя трое суток обнаружить место их вынужденной посадки и найти тела убитых товарищей. Они были погребены с воинскими почестями.




Войска СС в Курляндии


Общий обзор


III (германский) танковый корпус СС, который в ходе трех сражений удерживал долину Нарвы, был вынужден в ходе отступления с сентября 1944 года сдать Эстонию и отойти к Риге, чтобы избежать окружения и полного уничтожения.

После нового наступления советских войск корпус был оттянут в район южнее Лиепаи.

Такая же судьба постигла и VI (латышский) добровольческий корпус СС, который был передислоцирован из Эстонии на Курляндский плацдарм.

В последовавших за этим боях в Курляндии под огнем неприятеля плечом к плечу стояли прежде всего VI (латышский) добровольческий корпус СС со своими 15-й и 19-й (латышской) дивизиями, а также и III (германский) танковый корпус СС со своими дивизиями «Нордланд» и «Нидерланды».

Когда в конце октября 1944 года советская армия силами танковой бригады (штатная численность 53 танка. — Ред.) и стрелковой дивизии нанесла удар по правому флангу дивизии «Нидерланды» и заняла господствующие высоты поблизости от железнодорожной станции Озоли, то гауптшарфюрер Георг Шлюйфельдер повел 1-ю роту 49-го мотопехотного полка и несколько подразделений других рот в контрудар по этой высоте. Рискованное предприятие увенчалось успехом, враг был отброшен, а высота отбита. Все попытки неприятеля вновь овладеть этой высотой были отбиты.

За воинскую доблесть Шлюйфельдеру было присвоено офицерское звание. Вскоре он был тяжело ранен в одном из боев и умер сразу после пленения.

В это же время 2-я рота 49-го мотострелкового полка под командованием гауптштурмфюрера Петерсена сражалась в болотистой местности. Для ликвидации прорыва неприятеля и восстановления связи с правым соседом Петерсен со своими бойцами стал пробиваться через плотный лесной массив. Ни поваленные взрывами деревья, ни стрелки на деревьях не могли остановить их. После того как все неприятельские солдаты были выбиты из леса и отступили, связь с соседним полком была восстановлена.

Оберштурмбаннфюрер Фридрих Карл, командир артполка «Нордланд», энергичными действиями предотвратил прорыв неприятеля на Лиепаю, нанеся ответный удар по наступающим русским прямой наводкой. Его друг, штурмфюрер Герман Почка, командовавший 2-м батальоном танкового полка «Нордланд», стойко удерживал позиции, отражая все атаки неприятеля. 26 декабря 1944 года был награжден Рыцарским крестом.

На одной из высот в предполье СС-канонир Вальтер Еншке, радист пятой батареи 54-го артполка, принял на себя командование батареей, когда ее командир был сражен вражеской пулей. В ходе боя, продолжавшегося до вечера, вместе с 27 своими товарищами он отбил все атаки противника и удержал высоту.

На другой высоте (126,1) обосновался со своим 7-м батальоном полка «Норге» гауптштурмфюрер Рихард Шпёрле. Русские крупными силами неоднократно пытались взять эту высоту, но батальон Шпёрле отбил все их атаки. С 16 ноября 1944 года он стал кавалером Рыцарского креста. В апреле 1945 года пал в бою под Ихловом, восточнее Берлина.

В самой гуще этих боев сражался и гауптшарфюрер Зигфрид Люнген, отражая вместе со своими товарищами из шестой батареи противотанковых орудий атаки врага. После гибели офицеров он принял на себя командование батареей. Наступавшему силой до двух стрелковых рот неприятелю удалось пробить оборону в двух местах, но эти прорывы были вскоре ликвидированы контрударами. Огнем пулеметов и автоматов, ручными гранатами враг был отброшен назад, и прежняя линия передовой восстановлена, Зигфрид Люнген стал кавалером Рыцарского креста. Полк, в котором он служил, состоял в основном из норвежских и датских добровольцев, а командовал ими оберштурмбаннфюрер Фриц Кнохлейн, также кавалер Рыцарского креста.

19-й (латышской) дивизией СС командовал группенфюрер СС Бруно Штрекенбах, который, еще будучи бригадефюрером, во время обороны Латвии был удостоен Рыцарского креста.

Когда в разгар третьего сражения в Курляндии советские части прорвали фронт на соседнем с его дивизией участке, Штрекенбах, лично встав во главе ударной группы, смог быстро организовать оборонительный рубеж. Уже прорвавшийся сквозь линию передовой враг был отброшен. Одновременно с этим один из полков дивизии Штрекенбаха нанес удар во фланг наступающему противнику и так успешно развил этот удар, что враг был вынужден остановить наступление.

За энергичные и умелые действия Бруно Штрекенбах был представлен к награждению дубовыми листьями к Рыцарскому кресту и стал кавалером этой награды.

Когда Красная армия предприняла наступление в ходе четвертого сражения в Курляндии, то все ее атаки на участке фронта этой дивизии разбились об упорное сопротивление латышских эсэсовцев. Пехотный батальон дивизии отразил все удары, которые наступавший враг наносил вдоль шоссе Лестене — Тукумс.

На этом участке сражался унтерштурмфюрер Альфред Риекстинс, командовавший взводом 1-й роты 19-го пехотного батальона, для которой этот бой стал проверкой на стойкость.

Когда с КП полка поступило сообщение: «Русские прорвались на опушку лесного массива у Кипаса и силами до полка занимают лес», рота получила приказ отойти на запасную позицию и за ночь ликвидировать опасный прорыв.

Штурмбаннфюрер Лауманис, командир батальона 19-го пехотного полка, запротестовал и объяснил офицеру связи: «Если мой батальон заварит эту кашу, то он тут же в ней и утонет!»

Понимающий начальник штаба 19-й (латышской) дивизии СС тотчас же запретил какой бы то ни было самостоятельный контрудар и отдал приказ наступать только в 19.00 после краткой артиллерийской подготовки, чтобы вернуть потерянный было поселок Кипас.

Уже после первого залпа артиллерии из Кипаса поступило радиосообщение: «Не стреляйте по нас, мы уже снова здесь!»

Штурмбаннфюрер Лауманис все же разобрался в обстановке.

Главным образом это удалось сделать благодаря унтершарфюреру Риекстинсу, находившемуся примерно в 1500 метрах от поселка на холме с ветряной мельницей. Он заметил в поселке красноармейцев, опознал 3 танка Т-34, несколько 75-мм противотанковых орудий и пулеметы. Перед поселком в небольшой рощице расположился русский стрелковый полк. Похоже, русские чувствовали себя в Кипасе в полной безопасности. Риекстинс понял, что пришел его час.

Несколько человек добровольцев примкнули к его отделению. Они тихо пробрались вдоль опушки леса, обогнув отдыхающих русских, и бесшумно ворвались в поселок. Русские были выбиты из него, все захваченные противотанковые пушки развернуты и нацелены на рощу. В одном из Т-34 устроился опытный водитель-механик.

Когда опомнившиеся русские бросились из рощицы в атаку на поселок, они были встречены осколочными снарядами из противотанковых орудий и танка, а также пулеметным огнем. Через 20 минут боя русские отступили.

5 апреля 1945 года Риекстинс был награжден Рыцарским крестом. Позже он стал одним из «лесных братьев», которые продолжали борьбу и после окончания войны в лесах своей родины. Он погиб в ходе перестрелки с советскими подразделениями, преследовавшими его в чаще леса восточнее Салдуса, поздней осенью 1959 года.

Добровольцы-эсэсовцы в шестом сражении в Курляндии


В конце марта 1945 года подразделения VI добровольческого корпуса СС располагались восточнее Салдуса. Когда советская армия крупными силами и с большим количеством танков прорвала на этом участке первую линию обороны 24-й и 218-й пехотных дивизий, то обе эти части лишь последним напряжением всех сил смогли перекрыть зияющую брешь в районе Ремте — Вистрауте. На помощь им поспешила 19-я (латышская) дивизия СС, которой в течение 48 часов удалось предотвратить окончательный прорыв русских. В ходе контратаки и целого ряда кровопролитных ближних боев прежняя линия передовой была восстановлена.

Русские перегруппировались и теперь нанесли удар на участке VI армейского корпуса СС. Но и здесь все их атаки были отбиты. За свои зачастую решающие действия в полосе обороны корпуса оберштурмфюрер СС Андрейс Фрайманис, оберштурмфюрер СС Роберт Гайгалс и штурмбаннфюрер СС Вольдемарс Рейнхольдс были награждены Рыцарскими крестами.

Когда вслед за подписанием капитуляции должна была последовать сдача оружия, латышские части отказались выполнить этот приказ. На специальном построении они были освобождены от данной ими присяги и с оружием в руках прорвались сквозь заградительные кордоны русских, скрывшись в густых лесах, и еще долгие годы вели партизанскую войну.

Во главе латышских частей СС стоял обергруппенфюрер СС Вальтер Крюгер.

Летом 1944 года он принял под свое командование VI (латышский) армейский корпус СС, из которого, правда, была выведена 15-я добровольческая дивизия СС, поскольку она понесла значительный урон в предшествующих боях. Поэтому в состав корпуса входила только одна дивизия с несколькими подчиненными ей частями.

В ходе третьего сражения в Курляндии «дядюшка Крюгер» со своими солдатами действовал на восточном фланге Курляндского плацдарма, ведя оборонительные бои. Готовившийся здесь прорыв русских был предотвращен.

Когда советские части на соседнем участке все же начали наступление под прикрытием воздушной армии в 1200 самолетов-истребителей, а советские ударные группы прорвали линию фронта и повернули на запад, угрожая нанести удар в тыл дивизии, то Крюгер приказал нанести контрудар.

Группенфюрер Штрекенбах на командирском бронетранспортере встал во главе своих солдат и повел их против наступавшего на укрепленный пункт Думбас врага. В нем держали оборону солдаты учебного истребительно-противотанкового батальона. Буквально за несколько минут они уничтожили девять танков противника. Фронт на этом участке был удержан.

26 декабря 1944 года генерал армии Еременко снова предпринял наступление и в последующие два дня продолжил его. В первый день его танковые части потеряли 83 машины, во второй — 75, а на третий день — 32. Большую часть из них подбили солдаты истребительно-противотанкового батальона войск СС.

Но все же ситуация была критической, и Вальтер Крюгер сосредоточил все силы для контрудара по открытому флангу неприятеля. Ударная группа смогла занять старую линию фронта. Глубокий прорыв врага был предотвращен.

После трехдневного боя — часто переходящего в рукопашную — был отвоеван и Гибелас.

Этим успехом ознаменовалось окончание двадцатидневного сражения за Добеле. Советская армия потеряла в ходе его в общей сложности 328 танков, 17 самолетов, 350 артиллерийских орудий и минометов, понесла кровопролитные потери в личном составе, в плену оказалось 830 военнослужащих.

Обергруппенфюрер Крюгер и генерал-майор Альберт Хенце, командир 30-й пехотной дивизии, Максимилиан Венглер, командир 227-й пехотной дивизии, и генерал-майор Готфрид Вебер, командир 12-й авиаполевой дивизии, которые одно время подчинялись обергруппенфюреру Крюгеру, добились значительного успеха. Следует упомянуть также и генерал-майора Домански, командира 50-й пехотной дивизии, а также генерал-лейтенанта барона фон Боденхаузена, командовавшего 12-й танковой дивизией.

1 февраля 1945 года Вальтер Крюгер был награжден мечами к Рыцарскому кресту с дубовыми листьями. Свои последние дни, которые ему было суждено окончить в Курляндии, он использовал для спасения своих боевых латышских товарищей. Освободив их от данной ими присяги, он снабдил их воинским обмундированием и сформировал из них небольшие группы по 10 человек, которые просачивались через позиции русских войск, чтобы продолжить борьбу в глубине лесов своей родины.

Группа, в которой находился сам «дядюшка Крюгер», была обнаружена русскими 22 мая 1945 года в лесу на восточнопрусской границе и блокирована ими. Расстреляв по врагам все патроны своего пистолета, Вальтер Крюгер последним из них оборвал свою жизнь.




290-я пехотная дивизия в оборонительных боях


В предыдущих главах несколько раз была упомянута 290-я пехотная дивизия. Настало время рассказать более подробно о некоторых ее драматических сражениях.

Ранним утром 19 ноября 1944 года советская армия начала вторую фазу второго сражения в Курляндии с двухчасовой артподготовки по позициям II армейского корпуса. Затем, прорвав фронт на стыке участков 31-й и 132-й пехотных дивизий, стала развивать наступление в западном направлении, намереваясь смять фронт на этом участке. В этот момент личный состав 290-й пехотной дивизии занял оборону, отбивая воздушные атаки русской авиации, которая совершала налеты восточнее Салдуса на оборонительную линию «Брунгильда».

На пространстве между Добеле и Ауце был сущий ад. Здесь на сильно укрепленных позициях и в опорных пунктах, таких, например, как «Пасторат» и «Школа», а также на Мажгеринских высотах держал оборону плечом к плечу с солдатами 24-й пехотной дивизии также и батальон 290-й дивизии.

Кроме уже участвующих в боевых действиях 45 стрелковых дивизий, враг бросил в бой еще две свежие дивизии. И все же германские оборонительные позиции упорно держались. 290-я пехотная дивизия доблестно отбивала все атаки вместе с 30-й и 32-й пехотными дивизиями, 11-й пехотной дивизией и 12-й авиаполевой дивизией.

Измотанные до предела, сильно поредевшие после артобстрелов и бомбежек, германские пехотные части стойко держались в своих окопах, стоя там порой по колено в пропитанном водой снегу. Тревожащий огонь неприятеля и налеты пикировщиков приносили новые жертвы. Боеприпасы и продукты приходилось доставлять к передовой на волокушах, в которые запрягали лошадей, порой за 20 километров. Свирепствовали простуда и обморожения.

Когда в середине декабря ударили морозы, солдаты в окопах и снабженцы облегченно вздохнули. Вопреки опасениям командования, никаких признаков разложения в рядах армии не наблюдалось. Даже напротив: во всей курляндской группировке дисциплина полностью сохранялась вплоть до последнего часа.

В относительном «затишье» было отпраздновано последнее военное Рождество. В начале января из Курляндии начали эвакуироваться первые дивизии. Это были 4-я танковая, 32-я пехотная и подразделения сильно поредевшей 227-й пехотной дивизии. Несколько позднее за ними последовали 218, 389 и 15-я (латышская) дивизии СС, причем с последней эвакуировалось также командование III корпуса СС.

Это породило надежды на то, что из Курляндии войска все же будут выведены. Однако этим надеждам не суждено было сбыться.

Оборонительные бои под Эзермали


Час действовать для 2-го батальона 501-го мотопехотного полка настал, когда ранним утром 21 декабря 1944 года, ровно в 8.00, после длившегося всю ночь беспокоящего огня и продолжительных бомбежек, русские начали мощную артподготовку, в ходе которой выпустили еще и дымовые и зажигательные снаряды. Их огонь пришелся в основном на участок фронта 290-й пехотной дивизии, удерживавшей оборону юго-восточнее и западнее Пумпури, и расположенные поблизости высоты 145,1 и 135,2. Когда высота 135,2 была оставлена и стало ясно, что не удастся удержать и высоту под Смукасом, капитан Мюллер (кавалер Рыцарского креста) собрал группу из резерва, основой которой стала 5-я рота 503-го мотопехотного полка.

Кратким жестом капитан обозначил направления на оба фланга своей части, а затем отдал ударной группе приказ:

— Вперед по центру! Короткими перебежками прорваться к передовым линиям русских!

Бойцы боевой группы бросились вперед, низко прижимаясь к земле и быстро сближаясь с неприятелем. Когда же, ближе к поселку Смукасу, они едва ли не вплотную приблизились к первым занятым врагом высотам, то дальше смогли передвигаться гораздо медленнее.

От связистов к капитану поступило донесение: «Оба фланга изменили направление и тоже продвигаются к высотам».

Поднеся к глазам бинокль, капитан увидел, что его приказ выполняется. Спустя еще несколько минут он заметил, что огонь по центральной группе резко ослаб, так как теперь неприятелю приходилось обороняться с трех сторон.

— Вперед марш! — отдал он приказ и первым бросился вперед.

Его солдаты последовали за ним, оба пулемета МГ-42 на флангах расчищали своим огнем пространство перед ними и по указанию высоко поднятой руки командира подавляли гнезда сопротивления врага. Обороняющиеся были вынуждены полностью укрыться в траншеях — пулеметный огонь не давал поднять головы. Капитан с бойцами батальона приблизились к передовым позициям неприятеля. Одновременно бросив гранаты, они ворвались в траншеи и автоматными очередями покончили с обороняющимися.

— Вперед, вперед, не останавливаться!

И снова прыжок из траншеи, бросок вперед, и снова капитан со своими фланговыми группами поднимается уже на плоскую вершину высоты. Его бойцы с трех сторон после короткой перестрелки берут ее штурмом и подавляют последнее сопротивление врага.

— Теперь — взять высоту 135,2! — отдает приказ Тони Мюллер.

После того как вся высота была зачищена, а первые взводы соседнего батальона заняли траншеи, боевая группа Мюллера двинулась дальше.










Сначала она спустилась по склону занятой высоты, затем по глубокому ложу речушки вышла к левому флангу высоты 135,2. Им удалось, ведя огонь по врагу и используя артогонь дивизионной артиллерии, подойти к самому краю возвышенности до того, как пулеметы русских смогли открыть по ним огонь.

— Холлерер, ко мне! — крикнул капитан Мюллер.

Молодой солдат, держа в руках снайперскую винтовку с оптическим прицелом, пробрался к своему командиру. Тот указал снайперу цель — пулеметное гнездо русских.

— Подави его!

Холлерер устроился рядом с капитаном и сначала через бинокль командира внимательно рассмотрел позицию, а потом стал прицеливаться через оптический прицел. Увидев двух бойцов пулеметного расчета русских, он выстрелил два раза, почти без паузы. Оба пулеметчика осели около своего «Максима».

— Вперед марш! — раздалась тут же команда офицера.

Ударная группа миновала молчащий пулемет и вырвалась на плоскую вершину. Здесь все повторилось, как и на предыдущей высоте, — ошеломленный враг почти не оказал сопротивления, и высота была отбита.

— Ну теперь либо пан, либо пропал! — пробормотал Майер, офицер из Нидерштайнбаха, кивнув на лежавшую перед ними высоту 145,1, которая, без всякого сомнения, была главной целью прорыва неприятеля.

Солдаты двинулись на штурм и этой высоты. Рота 501-го мотопехотного полка прикрыла их огнем, когда они перебирались через крутой склон плоской вершины. Оказавшись на вершине, они сами открыли огонь по врагу.

После десятиминутного боя, местами переходившего в рукопашную, эта высота, уже третья за утро, оказалась в их руках.

Прежняя линия передовой, протянувшаяся от озера Керклини до маленького поселка как раз на шоссе, ведущем в Лиепаю, снова была занята и прочно удерживалась. 8-я рота и штабисты обосновались в районе между Йесалниеки и Бресме. Разведвзвод установил связь с соседним батальоном, которым командовал капитан Айнфельд.

Удар, нанесенный неприятелем по высотам под Смукасом во второй половине дня, с применением реактивных минометов, был настолько мощным, что эти высоты снова были потеряны. И все же остальная территория плацдарма прочно удерживалась германскими частями.

Когда боевой группе Мюллера была придана рота под командованием Петцольда, то были сформированы две штурмовые группы для взятия захваченных русскими высот. Одну из них возглавил фельдфебель Тобен, вторую — обер-лейтенант Петцольд.

С исходной позиции западнее шоссе после краткого артудара обе штурмовые группы пошли в атаку на высоты, поддержанные остальными подразделениями 503-го мотопехотного полка. Группе фельдфебеля Тобена после яростной схватки удалось отбить у врага высоту у Смукаса. Но высота 135,2, даже после четырех атак на нее, оставалась неприступной.

В это же время противник бросил на штурм высоты 145,1 довольно слабые силы. Рота саперов отбила эту лобовую атаку.

Ранним утром 22 декабря боевая группа Мюллера снова предприняла штурм высоты 135,2. На этот раз его людям удалось, нанеся тяжелый урон противнику, овладеть ею. В ходе этого штурма враг потерял большую часть своей стрелковой роты.

Когда несколько позднее было обнаружено скопление русских войск восточнее шоссе на Эзермали, изготовившихся для наступления, дивизионная артиллерия нанесла по ним огневой удар. Тем не менее русским стрелковым подразделениям, получившим свежее подкрепление, все же удалось взять высоту 145,1 и занять траншеи 503-го мотопехотного полка у Эзермали.

Затем советские части в 10.00 из лесного массива предприняли атаку на высоту 135,2 силами по крайней мере одной дивизии и еще двух частей на ее флангах. На этот раз высота была окончательно потеряна, и линия фронта стабилизировалась.

На этом участке 290-й дивизии пришлось снова и снова отбивать новые атаки русских. Капитан Мюллер всегда успевал вовремя прийти на помощь в нужный момент. После того как на усиление 290-й дивизии прибыла 389-я пехотная дивизия, командир лично повел ее в бой.

С новыми силами и при поддержке штурмовых орудий на этот раз удалось снова отбить высоту у врага, бросившего здесь два противотанковых орудия, пять пулеметов и много легкого стрелкового орудия, которое досталось теперь бойцам капитана Мюллера.

Рано утром 23 декабря батальон Мюллера получил приказ: сняться с передовой и перебазироваться в район Думпью[39 - Думпью — хутор в Валкском районе Латвии.]. Тем не менее батальону пришлось в тот же день отбить еще одну атаку врага, предпринятую им на Эзермали, чтобы прикрыть отход основной части мотопехоты. Неприятель был отброшен, несмотря на то что был готов к контрудару.

Три дня и три ночи ударная группа Мюллера вела бой и лишь потом в соответствии с приказом оставила этот плацдарм, прикрыв отход других полков дивизии. Антон Мюллер был представлен к награждению дубовыми листьями.

Сражение за Пурвини и Сисени


Приведем описание еще одного боя 290-й пехотной дивизии, оставленное полковником Герхардом фон Лудовигом.

Герхардт фон Лудовиг, еще будучи майором и командиром 163-го батальона обеспечения, уже 19 декабря 1941 года стал кавалером Золотого немецкого креста. 25 января 1945 года он через командира дивизии СС «Нордланд» получил приказ перебросить свои двигающиеся на фронт части в район Паплаки, выгрузить их там и затем собрать в местечке Андин. На этом участке фронта неприятель предпринял глубокий прорыв и уже достиг района Сталги. Дивизии СС была поставлена задача отбить у врага возвышенности около Балки и ликвидировать его прорыв в районе Сталги.

Когда полковник фон Лудовиг прибыл на место назначения, ему передали донесение о том, что ему предлагается установить контакт со штурмбаннфюрером СС Хёфером, командиром третьей батареи 49-го артполка СС дивизии СС «Нидерланды».

Командиры батальонов 501-го пехотного полка доложили через капитана Лёптинга, который командовал 1-м батальоном 501-го полка, о том, что неприятель уже вышел на линию высоты 42,9 — Адузи — Сталги — лес севернее Сисени. Его было необходимо отбросить и занять возвышенности по обе стороны от перекрестка дорог юго-восточнее Пурвини. Там находились также изолированные позиции германских частей, которые необходимо было вызволить из окружения.

Части перебрасываемой дивизии пошли в атаку практически прямо с марша, даже не выходя на рубеж развертывания. Оба батальона бросились на врага и достигли высот у Пурвини — Динвези, где были остановлены сильным огнем из танковых орудий и противотанковых пушек. В ходе последующего боя успех часто склонялся то на одну, то на другую сторону.

После артиллерийского удара, нанесенного артиллеристами дивизии, которыми командовал майор Кайзеа, пехотинцы снова пошли в атаку. Полковник Пальм, командир 290-й пехотной дивизии, после обсуждения ситуации 26 января 1945 года принял решение нанести удар на участке фронта дивизии.

Вместе с ним и полковником фон Лудовигом на совещании присутствовали также полковник Хетцель, командир 502-го мотопехотного полка, майор Кайзер, капитан Вольлебен (командир одного из танковых подразделений), штурмбаннфюрер СС Хёфер и их адъютанты.

В соответствии с принятым решением удар был нанесен 27 февраля 1945 года. Поддержанные танками пехотинцы ворвались в Пурвини. К сожалению, танковой роте под командованием капитана Вольлебена не удалось подойти достаточно быстро, чтобы развить прорыв, поскольку она была оставлена в резерве дивизии, действующей в районе Балки.

Это дало неприятелю возможность эффективно поддержать контрудар своих стрелковых подразделений огнем тяжелых противотанковых орудий, минометов и реактивных минометов. Красноармейцы приступом взяли поселок Пурвини и были остановлены только на его западной окраине.

В ночь на 30 января 1945 года 2-й батальон 503-го полка занял участок фронта, на котором ранее находился 1-й батальон. Вместе с ним сюда же подошли и 13-я рота того же полка и 1-й дивизион 290-го артполка.

Когда неприятель проник с востока в лесной массив около Динвези и занял наши позиции, против него были брошены подразделения под командованием капитана Мюллера, нанесшие врагу фланговый удар 31 января 1945 года. После вручения ему дубовых листьев за доблесть капитан Мюллер был представлен к производству в звание майора.

Участок фронта, на котором происходил этой бой, следующей ночью был занят подразделениями 218-го пехотного полка.

На «Гёттингене» в объятиях смерти


19 февраля 1945 года резервная (запасная) часть 290-й пехотной дивизии получила приказ перебазироваться из Дании в Курляндию. В Штеттине (совр. Щецин) ее военнослужащие поднялись на борт грузового судна «Гёттинген», которое 20 февраля вышло из порта и, имея на борту 5000 солдат, направилось в Курляндию.

Около 22.00 22 февраля 1945 года «Гёттинген» получил по радио предупреждение, что в море замечена вражеская подводная лодка. Однако район, где ее видели, находился в стороне от курса парохода.

В 4.30 23 февраля, не дойдя 30 километров до порта Лиепая, пароход получил в борт две торпеды, которые взорвались в носовой части судна и пробили борт в районе трюма № 2. Несколько минут спустя корпус парохода разломился. 5000 солдат оказались в холодных водах Балтики.

По сигналу SOS, переданному пароходом, из порта Лиепая сразу же вышли суда 9-й вспомогательной флотилии и начали спасать тонущих. Между 10.00 и 11.20 маленькие суденышки, погрузившиеся под тяжестью спасенных в воду едва ли не до уровня верхней палубы, прибыли в Лиепаю. Они смогли спасти около 2000 солдат. Остальные 3000 человек нашли себе могилу на дне Балтийского моря.

Утром 24 февраля спасенные солдаты 290-й дивизии встретились со своими боевыми товарищами. Они стали последним крупным пополнением дивизии, которая 18 марта вступила в шестое сражение в Курляндии. Фронт между Салдусом и Скрундой неприятель пытался прорвать в течение 12 дней. Германская оборона на этом участке не давала врагу возможности развить успех на других участках фронта. Все солдаты 290-й пехотной дивизии, как и их товарищи всей группы армий «Курляндия», стойко держались до последнего момента. В ходе сражения численность рот уменьшилась сначала до 50, а потом и до 20 человек (при штатной численности 201 человек).

Полковник Фрочер, новый командир дивизии, уже 11 марта 1945 года получил Рыцарский крест. На должности командира дивизии он сменил раненого генерал-майора Ганса-Иоахима Баурмайстера.

Хотя в сводке вермахта от 31 марта 1945 года было объявлено об окончании шестого сражения в Курляндии, некоторых офицеров 290-й дивизии еще не раз видели в последних боях. Это были обер-лейтенант Вильгельм Зальц, кавалер Рыцарского креста и Золотого немецкого креста, ставший победителем в одном драматическом бою. Полковник Иоахим фон Амсберг, командир 502-го пехотного полка, получил Рыцарский крест 9 мая 1945 года, после чего еще несколько часов замещал генерала Отто Раузера, обер-квартирмейстера группы армий «Курляндия», назначенного главой комиссии по капитуляции, и был направлен в качестве парламентера из расположения 290-го полка в противостоящую ему воинскую часть русских.

«Я направился в 14.00 с горнистом, в сопровождении переводчика и унтер-офицера, с белым флагом на крыле бронетранспортера, на опорный пункт русских. Оттуда меня препроводили в штаб русской дивизии, где я и подписал акт о капитуляции.

Оттуда я возвратился в расположение своего полка и провел 12 ночных часов совершенно свободным человеком. В последовавшие за этим десять с половиной лет они стали моими последними часами, прожитыми в качестве свободного человека», — вспоминал полковник Амсберг.




Шестое сражение в Курляндии


Обзор ситуации


Шестое сражение в Курляндии началось 18 марта 1945 года мощной артподготовкой Красной армии. Сотни орудийных стволов, а также минометы и реактивные минометы обрушили на германские позиции между Дунгасом и Скутини буквально стальной град.

Артподготовка началась еще в предрассветных сумерках. Советское командование рассчитывало на этот раз окончательно разделаться с группой армий «Курляндия». Главный удар наносился через Салдус на Лиепаю.

Чуть в глубине, сразу за центром позиций батарей, ведущих артподготовку, изготовилась к наступлению советская 10-я армия. Все ее стрелковые дивизии, а также механизированный корпус и танковая бригада были готовы броситься вперед, чтобы стереть с лица земли группу армий «Курляндия» (особенно танковая бригада с ее 53 (по штату) танками. — Ред.).

В наступлении должна была участвовать и советская авиация, перед которой была поставлена задача прежде всего разрушить все пути сообщения, ведущие из тыла германских войск к передовой, а также все средства подвоза горючего и боеприпасов.

И снова советское командование оставило узкие коридоры в огневом валу артподготовки, по которым танки Т-34, ИС-2 и самоходные орудия могли двинуться в наступление еще до окончания артиллерийского обстрела.

Танковые армады русских, за которыми следовали стрелковые части, обрушились на уже изрядно поредевшие после пятого сражения в Курляндии и не получившие никакого подкрепления германские соединения. Командование группы армий вынуждено было бросить в огонь битвы те немногие соединения, которые до этого оно использовало как «пожарную команду», подвижный резерв на фронте: проверенную во многих боях 11-ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта Файерабенда, 12-ю танковую дивизию, которой командовал генерал-лейтенант барон фон Боденхаузен, и побывавшую во всех сражениях в Курляндии 14-ю танковую дивизию генерала Унрайна. Наиболее мобильные подразделения 14-й танковой дивизии образовали оборонительные заслоны на наиболее опасных участках передовой. Но даже им не удалось сдержать лавину атакующих русских. В некоторых местах следующим за танками русским пехотинцам удалось прорвать передовую и добраться до позиций германской артиллерии. Отдельные немецкие пехотные батальоны оказались отрезанными от других частей и окруженными на передовой. Ходы сообщений от опорных пунктов, ведущие направо и налево, были также перерезаны. Им пришлось в течение всего дня сражаться в лесном массиве, отбивая атаки русских, и лишь ближе к ночи они смогли воссоединиться со своими соседями.

Но этот частичный успех достался Красной армии дорогой ценой. Когда над полем боя сгустились сумерки, на пространстве перед германской линией обороны остались не менее 92 подбитых и порой еще горящих танков противника.

Но и германская оборона понесла крупные потери. Не покладая рук трудились хирурги и санитары в полевых лазаретах и прежде всего на главном перевязочном пункте. Здесь удалось спасти много жизней после того, как санитарные команды пробрались на ничейную полосу, перевязали лежащих там раненых и доставили их в тыл.

Опаснее складывалась ситуация на стыке между 16-й и 18-й армиями. Здесь некоторые опорные пункты, возглавляемые опытными офицерами и обороняемые отважными солдатами, выстояли под ударами многократно превосходящих сил противника и не дали ему в полной мере воспользоваться плодами прорыва.

Большую роль сыграли и дивизии сражавшегося по обе стороны от Салдуса XXXVIII армейского корпуса под командованием генерала от артиллерии Герцога, которые предотвратили катастрофу на фронте, а затем сконцентрировались на направлении главного удара русских. И хотя стоявшие здесь в обороне германские дивизии понесли тяжелые потери, ни одна из них не была полностью уничтожена и не отошла со своих позиций.

Артиллерия XXXVIII армейского корпуса вела огонь прямой наводкой по наступавшим в плотных боевых порядках танкам противника и внесла значительный вклад в успех обороны. Отлично показали себя в обороне и немногие оставшиеся тяжелые зенитки.

Германский опорный пункт Беззбидж, который оборонял 44-й мотопехотный полк «Восточная Пруссия» (11-й пехотной дивизии), наступавшие взять не смогли. Он, а также и местечко Струтели, который отстоял 386-й мотопехотный полк 218-й пехотной дивизии, отбивший врукопашную четыре вражеские атаки, стали символами германской стойкости. Нельзя не упомянуть и 1-ю роту 24-го противотанкового истребительного батальона 24-й пехотной дивизии, превратившую хутор Страутини в изрыгающую огонь крепость, перед которой остались стоять девять сожженных вражеских танков.

Даже бомбардировщики, засыпавшие их градом бомб, и пикирующие на эти оплоты штурмовики Ил-2, обрушивавшие на них не только огонь бортовых пушек, но и 250-килограммовые авиабомбы, не могли сломить стойкость их защитников.

Но если потрепанные русские подразделения имели возможность выйти из боя и пополнить свои ряды свежими силами, то германские солдаты стояли в обороне дни и ночи, не получая никакого подкрепления, однако не сдавали своих позиций. Лавина русских танков и пехоты, обрушившаяся на германские позиции в первые дни сражения, была остановлена. Но в последующие дни 10-я гвардейская армия предпринимала все новые и новые попытки прорвать фронт и выйти к Лиепае. Но все подобные попытки провалились. Плотные порядки наступавшего неприятеля распались на отдельные сражающиеся группы, как и германская передовая — на отдельные опорные пункты.

Полковник Хайнц-Оскар Лёбе, командир 44-го мотопехотного полка, занял один из таких опорных пунктов молниеносным броском. Еще будучи подполковником и командуя 1-м батальоном 44-го полка, он получил Рыцарский крест. За оборону опорного пункта Беззбидж 29 апреля 1945 года он был награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

Полковник Иоахим Ройтер, командир 386-го мотопехотного полка, 27 августа 1944 года отмеченный Рыцарским крестом, за бои в ходе шестого сражения в Курляндии был удостоен еще и дубовых листьев. Эту награду он получил за то, что, сражаясь в Струтели, неизменно отражал каждую атаку русских.

В этих оборонительных боях участвовала и 12-я танковая дивизия, которая смогла отразить прорыв вражеских танков под Мезалази, подбив 19 машин.

Также в рядах 16-й армии сражался — о чем часто забывают или лишь бегло упоминают — и VI добровольческий корпус СС, о чем будет рассказано более подробно ниже.

Здесь же отличилась бригада штурмовых орудий — воинское формирование, предназначенное для того, чтобы выручать пехоту в тяжелых ситуациях и останавливать атаки вражеских танков. На этом участке фронта эту роль выполняла 912-я бригада штурмовых орудий под командованием майора Йозефа Бранднера. Бригада сражалась во всех боях с самого начала обороны Курляндии вплоть до ее окончания и подбила за это время около 600 вражеских танков.

23 марта 10-я гвардейская армия была вынуждена отвести свои части из района южнее Салдуса. Напряжение боев на этом участке фронта спало. Германские дивизии к этому дню постепенно, шаг за шагом, оттянулись к озеру Циецерес и создали там новый оборонительный рубеж. Одна только 10-я гвардейская армия к 23 марта потеряла 263 танка, среди них ряд сверхтяжелых машин типа «Иосиф Сталин-2».

Но к северу от Салдуса сражение продолжалось. В ходе непрерывных атак мощных танковых и стрелковых частей советские войска смогли перейти через железнодорожную линию, соединяющую Добеле и Салдус. Германским частям пришлось отступить к «оплоту на Виесате»[40 - Виесате — река в Тукумском районе Латвии, приток Абавы.].

За то, что такой маневр удалось осуществить, следовало поблагодарить 24-ю пехотную дивизию генерал-майора Гаральда Шульца ее танкистов и мотострелков, которые в качестве арьергарда четыре дня держались на станции Йоста, прикрывая отход войск и обеспечивая создание нового оборонительного рубежа. За это генерал-майор был 5 апреля 1945 года награжден Рыцарским крестом.

Русские отказались от дальнейшего наступления. Кроме уже упомянутых 263 танков, они потеряли 249 пулеметов, 185 орудий, 29 минометов и 27 самолетов.

Линия германской обороны, созданная на упомянутом рубеже, была весьма тонкой. Но о сплошной линии фронта речь больше и не шла, поскольку теперь зачастую опорные пункты располагались метрах в ста друг от друга, между ними были только лишь двойные посты, а те «пожарные команды», которые еще оставались боеспособными, располагались за фронтом таким образом, что могли в любое время добраться к любой точке своего участка фронта.

1 апреля 1945 года командование группы армий направило главному командованию сухопутных сил (ОКХ) оценку боеспособности своих дивизий на момент завершения шестого сражения в Курляндии.

Среди тех дивизий, боеспособность которых можно было считать очень хорошей либо хорошей, числились 11-я пехотная, 12-я танковая, 24-я пехотная, 81-я пехотная и 121-я пехотная дивизии.

Их солдаты и офицеры в самых кризисных ситуациях сохраняли самообладание, демонстрировали высокие стандарты боевой выучки и отменный боевой дух.

Также среди боеспособных частей были названы 126, 205, 225, 263 и 329-я пехотные дивизии. Они воевали под командованием опытных офицеров, решительно действовали в бою и умело противостояли урагану смерти.

Ряд других дивизий, боеспособность которых была оценена как удовлетворительная, не менее отважно вели себя в бою и столь же успешно отражали атаки врага, как и перечисленные выше. Правда, побывав в гуще боев, причем в самых горячих точках, они были изрядно обескровлены. К таким относилась 30-я пехотная дивизия, которая первое время вполне успешно оборонялась, но из сражения вышла с большими потерями. Не менее стойко держалась в боях и 290-я пехотная дивизия, которой командовал генерал-майор Карл Хенке (получивший Рыцарский крест еще будучи полковником и командиром 770-го саперного полка 4 августа 1943 года). В ходе боев она весьма успешно сражалась в обороне, но после них в ней осталась едва ли половина личного состава.

Командир 290-й пехотной дивизии Карл Хенке пал в бою 27 апреля 1945 года на косе Фрише-Нерунг (совр. Балтийская) под Пиллау (совр. Балтийск под Калининградом), отражая наступление превосходящих сил противника.

Вследствие понесенных ею тяжелых потерь не была в полной мере боеспособна также и 14-я танковая дивизия. Но, выйдя из огня многих сражений под командованием генерал-лейтенанта Унрайна, она продолжала все так же отражать удары врага уже под командованием полковника Трассера вплоть до горестного конца.

Ниже приведены более подробные описания боевых действий отдельных частей.

14-я танковая дивизия в обороне


Отведенная на отдых, понесшая тяжелые потери в ходе пяти битв в Курляндии 14-я танковая дивизия готовилась к ожидавшемуся там новому сражению.

10 марта в Курляндии наступила оттепель. Весенняя распутица прервала всякое передвижение, даже гусеницы танков и бронетранспортеров буксовали на размякшей почве. Вода, перемешанная с подтаявшим мокрым снегом, заполняла все траншеи и окопы. Реки, ручьи и озера вышли из берегов и затопили всю округу. Гати, которые до сих пор давали возможность передвигаться по заболоченным местам, утонули в грязи. Саперы и военные строители были не в состоянии поддерживать в проезжем состоянии пути сообщения. Колесный транспорт не мог сдвинуться с места. Передвижение оставалось возможным только по железной дороге, которая, несмотря на постоянные налеты авиации и бомбежки, на участке Лиепая — Скрунда — Салдус продолжала действовать как и прежде. Функционировала даже ветка на Гробиню и Айзпуте. Поэтому все переброски войск и перевозки снаряжения, боеприпасов и продуктов осуществлялись по железной дороге.

Когда же началось шестое сражение в Курляндии, то на этом участке фронта всякое передвижение заглохло в течение недели, буквально утонув в грязи.

14-я танковая дивизия участвовала в этом сражении только частично, поскольку все еще оставалась небоеспособной и могла бросить в бой лишь немногие оставшиеся на ходу танки.

Тем не менее она изготовилась к бою, расположившись на наиболее вероятных направлениях удара противника. На данном участке, из-за громадного моря грязи южнее болот долины реки Вартавы, речь могла идти только об одном месте. Западнее его располагалось местечко Дурбе, которое лежало на главной железнодорожной трассе и поэтому явно могло быть целью русских.

В лесу около хутора Гелци и рядом с железнодорожной станцией Илмая, а также южнее ветки Падоне — Илмая пехотинцы оборудовали дзоты, а по обеим сторонам шоссе Илмая — Бержукрог заняли позиции еще имевшиеся приданные танки.

Огневые позиции артиллерии располагались южнее железнодорожной линии неподалеку от станции Падоне, позади 276-й зенитной батареей поставленного в прикрытие 60-го зенитного полка под командованием полковника Людвига Булла, кавалера Рыцарского креста, когда он в звании подполковника командовал 164-м зенитным полком, который сбил целый ряд вражеских самолетов и подбил много танков.

Этим частям удалось отразить все удары врага на этом участке, представлявшие собой скорее разведку боем.

В это время командиром дивизии стал полковник Трассер, бывший до этого командиром 108-го мотопехотного полка и сменивший полковника Юргенса, отстраненного приказом генерал-лейтенанта Унрайна.

Этот краткий обзор ситуации свидетельствует о том, что 14-я танковая дивизия более не обладала былой боевой мощью и требовались срочные меры по восстановлению ее ударной силы.

Однако осуществить это уже не представлялось возможным, так что теперь 14-я танковая дивизия не могла больше участвовать в бою как полноценная боевая единица, а лишь могла еще поддерживать своими действиями такие части, как войсковые формирования гитлерюгенда, фольксштурма, полицейские подразделения, рабочее ополчение, а также остатки разбитых в бою полевых дивизий.

При этом постоянно у всех возникал вопрос: «Почему нас не отводят в рейх, как и другие дивизии, — ведь там, на родине, нужен каждый солдат?»

В последующие дни и недели на участке 14-й танковой дивизии — как и на всем фронте в Курляндии — происходили только незначительные стычки, не выходящие за рамки боев местного значения.

Лишь в ночь на 3 мая 1945 года советские войска на всем протяжении Курляндского фронта открыли огонь из тысяч стволов, причем не только для того, чтобы, как сказал автору один из солдат 14-й танковой дивизии, нарушить установившееся «перемирие». «Гораздо больше все это напоминало победный салют, данный с неким опережением. Вскоре это подтвердили и громкоговорители русских, принявшиеся вещать на германские позиции: „Берлин пал. Германии конец!“»

В командовании группы армий «Курляндия»


Генерал от инфантерии Хильперт еще 13 апреля направил просьбу в командование 1-го воздушного флота и командующему морской акваторией «Леттланд» предоставить в распоряжение группы армий «Курляндия» ряд выбранных им частей.

В своем приказе, отданном через начальника штаба, командующий разъяснял: «Миссия группы армий „Курляндия“ остается неизменной: всеми силами сражаться, нанося урон русской армии и тем самым предотвращая дальнейшее продвижение неприятеля на территорию рейха».

Верховное главнокомандование вооруженных сил 14 апреля направило свой ответ на эту просьбу: «Чтобы успешно держаться в обороне в ходе седьмого сражения в Курляндии, вашей группе армий предстоит, не обращая внимания на возможное изменение линии фронта на второстепенных направлениях, стойко держаться на решающих участках, в особенности в районе восточнее Либавы (Лиепаи)».

В тот же день генерал от инфантерии Хильперт передал по радио в Берлин разработанные им планы мероприятий:






«1. В общем: в предвидении грядущего сражения на сложившемся на сегодня фронте группа армий решила: путем жесткой обороны и активных военных действий удерживать фронт. Основным условием успеха все же остается создание необходимых запасов боеприпасов и горючего.

2. В частности: на участке северо-западнее и северо-восточнее Приекуле: увеличение оборонительных возможностей войск путем пополнения, поступающего со следующим транспортом. Введение в бой 14-й танковой дивизии, усиленной 510-й ротой тяжелых танков и 126-й пехотной дивизией, находится в стадии завершения. Участок юго-западнее Салдуса: переброшен резерв группы армий — мотопехотный полк 11-й пехотной дивизии. Дополнительно усилен артиллерией, зенитками и самоходными орудиями.

Прикрыть пехотой наиболее вероятные направления главного удара не представляется возможным из-за недостатка личного состава».





Упомянутые генералом соединения, 14-я танковая дивизия и 126-я пехотная дивизия, уже возвращались в строй, восстанавливая свою ударную мощь. Однако довести этот процесс до конца не удалось, так как в Курляндию пополнение больше не направлялось.

Обмен этими сообщениями ясно показал обеим сторонам, что падение боеспособности и потери настолько велики, что не может быть больше и речи о дальнейшем удержании фронта в Курляндии.

Когда 1-й воздушный флот направил 17 батальонов для пополнения наземных частей в Курляндии, выделив их из состава своих формирований, это не изменило ситуацию, поскольку личный состав этих подразделений не был подготовлен для действий в наземных сражениях и не был оснащен тяжелым оружием пехоты. Поэтому их боевая ценность в действиях против насыщенной оружием Красной армии практически равнялась нулю. Эти части можно было задействовать только для охраны немногих еще остававшихся в руках германской армии аэродромов и обороны важных объектов.

Седьмому сражению в Курляндии, однако, не дано было состояться. Командование Красной армии вывело из Курляндии основную массу своих войск. На пространстве между Рижским заливом и Тукумсом осталась только 1-я ударная армия. 22-я армия удерживала район Джуксте, тогда как 42-я армия оставалась под Салдусом.

В направлении на Вентспилс окопалась 4-я ударная армия. 6-я гвардейская армия расположилась между Вайнеде и Скуодасом, а очень мощная, усиленная танковым и механизированным корпусом 51-я армия стояла южнее Лиепаи, чтобы при необходимости овладеть портом.

Последний бой 126-й пехотной дивизии


Когда 126-я пехотная дивизия в ночь на 22 февраля 1945 года с боем прорывалась из Приекуле на северо-запад из полукольца советских войск, ей пришлось оставить на поле боя большую часть своего тяжелого вооружения. Всех раненых удалось эвакуировать на танках, бронетранспортерах и штурмовых орудиях.

С полудня 2 февраля остатки мотопехотного полка дивизии на новых предписанных приказом позициях сооружали оборонительный рубеж против наступавшего неприятеля. В последующем оборонительном бою шестой батарее 126-го артиллерийского полка удалось отбить все атаки врага. Командир батареи лейтенант Нойман успешно отразил все попытки русских штурмовых групп захватить батарею. Ему даже удалось отбить несколько уже было захваченных врагом орудий. В разгоревшейся рукопашной схватке он лично возглавил две небольшие группы своих солдат, но был смертельно ранен очередью из советского автомата. (5 апреля 1945 года он был посмертно награжден Рыцарским крестом.)

24 февраля служба радиоперехвата сообщила о наступлении танковых частей, которые быстро продвигались с востока и уже приближались к шоссе, выйдя на которое, при их скорости, они вполне могли очень быстро покрыть оставшиеся 30 километров до порта Лиепаи.

Все же цели этого наступления оставались до конца неясными, и 126-я пехотная дивизия передала свой участок обороны 132-й пехотной дивизии, намереваясь отойти в район балтийского побережья и завершить здесь ускоренное пополнение своих рядов. Район южнее Лиепаи представлял собой только сборный пункт, куда также направлялись выздоравливающие раненые, которые затем возвращались в дивизию. Здесь же был расформирован доблестный бывший 424-й мотопехотный полк. Его остатки были сведены в один батальон.

В этом спокойном месте 126-я пехотная дивизия оставалась целый месяц. КП дивизии расположился в дюнах на берегу Лиепайского озера (озеро Лиепаяс).

С 29 марта началось перебазирование 126-й пехотной дивизии обратно в район Приекуле. Боевая группа дивизии нанесла по врагу удар для занятия более выгодной позиции. Она выбила русскую пехоту из выступа, вклинившегося в германскую оборону. Ожидавшееся к середине апреля новое наступление русских, которое предположительно было бы направлено на железнодорожную станцию Рудбаржи, так и не состоялось. Происходили только незначительные стычки, которые по большей части возникали из-за проникновения ударных и разведывательных групп русских. В конце апреля дивизия получила приказ снова переместиться в район Бунки.

К концу апреля начали расползаться слухи, что командование группы армий разрабатывает планы по оставлению Курляндии. Для дислоцированной неподалеку от Лиепаи 126-й пехотной дивизии вывод из Курляндии был предварительно назначен на 15 мая 1945 года. Однако события стали развиваться совсем другим образом.

Начальник штаба 126-й пехотной дивизии подполковник Циммер поздним вечером 7 мая 1945 года присутствовал на совещании в штабе I армейского корпуса, когда собравшиеся там офицеры получили сообщение, что Германия капитулировала на всех фронтах (это была так называемая предварительная капитуляция, подписанная в Реймсе. — Ред.) и что в Курляндии также предстоит немедленно прекратить всякие военные действия. По приказу командования I армейского корпуса это сообщение было пока что запрещено передавать в войска.

Ранним утром 8 мая 1945 года находившийся в резерве 422-й мотопехотный полк получил приказ передислоцироваться в Лиепаю и в тот же день погрузился на суда для отправки на родину морем.

Приведем текст телефонограммы от командования группы армий «Курляндия», полученной в дивизии в 13.45: «Всем! По договоренности с Маршалом Советского Союза Говоровым с 14.00 военные действия прекращаются. Требую от всех частей соблюдать прекращение огня, поскольку от этого зависит судьба всей группы армий. Хильперт».

А вот свидетельство капитана Даубе, командира 10-й батареи 126-го артполка:






«Русские надвигались на наши позиции, подобно куче муравьев, размахивая над головами оружием и бурно жестикулируя. Кое-кто из них даже бросался нашим солдатам на шею и предлагал водку. В двух словах все происходящее можно было бы назвать так: всеобщее братание.

Однако такое состояние длилось не более получала. Русский офицер высокого звания приказал, чтобы мы в течение получаса сложили оружие перед кирхой в Бунке. Если этого не будет сделано, то боевые действия возобновятся. На КП 426-го мотопехотного полка я случайно стал свидетелем разговора между полковником Даубертом и русским генералом, командиром стрелкового корпуса. Наш полковник вскоре после 14.00 отправился на бронетранспортере в штаб русских. Там ему было сказано: „Ожидайте дальнейших распоряжений. Огня ни в коем случае не открывать!“

Поскольку мы не стреляли, советские войска с 16.00 начали беспрепятственно продвигаться по шоссе Изриеде — Лиепая. Снимаясь со своих позиций, отдельные полки 126-й пехотной дивизии также направлялись к Лиепае. Когда шоссе стало подниматься несколько в гору, нашим глазам предстала громадная маршевая колонна. Части всех родов войск, некоторые пешком, другие на транспортных средствах, двигались к Лиепае, напоминая со стороны великое переселение народов.

В соответствии с приказом по дивизии все ее подразделения собрались в местечке Левинеки восточнее городка Гробиня. Там и должна была произойти сдача».





Во второй половине дня 8 мая 70 офицеров и 3000 солдат 126-й пехотной дивизии под командованием генерал-майора Хелинга выстроились несколькими рядами в шеренгу. Затем русский генерал официально объявил их военнопленными.

Лишь 422-й мотопехотный полк избег этой участи, поскольку он уже утром 8 мая добрался до Лиепаи, чтобы соединиться там с выжившими военнослужащими 11-й пехотной дивизии, и во второй половине того же самого дня переправился на минном тральщике и нескольких парусниках на минные тральщики 9-й вспомогательной флотилии, которой командовал капитан 2-го ранга Карл Пальмгрен.

Этот флотский офицер, получивший Рыцарский крест 3 августа 1941 года, командуя минным прорывателем[41 - Минный прорыватель (прорыватель минных заграждений) — специальное судно повышенной живучести и непотопляемости для создания проходов (фарватеров) в минных заграждениях. С середины 70-х гг. в составе флотов минных прорывателей нет.] IX, отличился и как командир 38-й флотилии минных тральщиков, за что был удостоен 11 июля 1944 года дубовых листьев к Рыцарскому кресту. Прослужив на должностях начальника штаба 2-й флотилии обеспечения и в 9-й флотилии обеспечения в Готенхафене (Гдыне) и позднее в Лиепае, с марта 1945 года он стал командиром 3-й вспомогательной флотилии. В этом качестве он участвовал в спасательных операциях и совершал по ночам челночные рейсы, во время которых вывез много беженцев, раненых и солдат. Когда 16 сентября 1970 года он умер в Гёттингене, то проводить его в последний путь приехали спасенные им люди даже из ГДР, тайно перебравшись через границу.

Утром 9 мая под бомбовыми ударами с воздуха караван из 30 судов с охранением смог выйти из гавани, поставив огневую завесу, и даже сбил три из атакующих самолетов.

На следующий день они миновали остров Борнхольм, а 11 мая спасенные уже входили в Кильскую бухту.

Те же подразделения дивизии, которые остались в Курляндии, были 10 мая разоружены и отправлены пешим маршем в район Тельше (уже в Литве). Здесь офицеры были отделены от рядовых. Генерал-майор Хелинг был увезен русскими в глубь страны. Вплоть до 28 марта 1951 года он пребывал в лагере для военнопленных.

В городе Сталино[42 - Сталино — название бывшей Юзовки с 1924 по 1961 г. Ныне город Донецк.] на Украине солдаты дивизии стали лесоустроителями. На показательном Ленинградском процессе генерал-лейтенант Фишер, полковник Люнебург и подполковник Циммер были приговорены к 25 годам каторжных работ. Благодаря хлопотам Конрада Аденауэра в 1955 году им удалось вернуться на родину.




Последние спасательные операции в Курляндии


Что происходило за пять минут до двенадцати


За почти восемь месяцев существования плацдарма в Курляндии командование группы армий «Север» неоднократно снимало с него крупные соединения, порой численностью до дивизии, перебрасывая их в Восточную Пруссию или для пополнения частей на территории рейха.

В последней фазе сражений на этом плацдарме все еще оставалось около 230 000 солдат, удерживавших замкнутый фронт. Из них несколько тысяч высококвалифицированных солдат были эвакуированы в первые дни мая 1945 года.

Те солдаты, которые на 8 мая 1945 года еще сражались в Курляндии, были обречены на гибель или многолетний плен. Однако некоторые — по крайней мере несколько десятков тысяч солдат — избежали этой участи.

Уже 8 апреля из-за острейшего дефицита горючего оба тяжелых крейсера «Принц Евгений» и «Лютцов» были отправлены в Свинемюнде[43 - Свинемюнде — ныне город Свиноуйсце в Польше.]. Ранее на запад уже ушли «Адмирал Хиппер» и «Лейпциг», переполненные беженцами.

Охрану этого каравана, вышедшего из Гданьского залива на родину, составляли на этот раз эсминцы и миноносцы. В эти последние дня войны им предстояло выполнить ответственнейшую операцию.

Вице-адмирал Лео Крейш, командовавший эсминцами и миноносцами, так изложил создавшуюся ситуацию в своем донесении об обстановке от 2 мая 1945 года: «Из Хеля (на косе Хель. — Ред.) докладывают о еще 225 000 солдат и 26 000 беженцев. Из них 150 000 человек уже находятся на косе Хель»[44 - Хель — ныне коса Межея-Хельска, выдающаяся с западного побережья в глубь Гданьского залива.].

Все эти люди собрались здесь, на косе Хель и в Курляндии, в последних оплотах Германии, поскольку гросс-адмирал Дёниц обозначил для военно-морского флота операцию «Спасение» делом первостепенной важности.

Чтобы выполнить ее, гросс-адмирал Дёниц в качестве последнего руководителя государства попытался с помощью объявленной частичной капитуляции выиграть как можно больше времени.

С Великобританией время вступления в действие капитуляции было согласовано на 8.00 по британскому летнему времени 5 мая 1945 года. Британцы заверили германскую сторону, что все находящиеся в море суда и корабли могут двигаться своим маршрутом.

Проведенные 4 мая с американцами переговоры о капитуляции вынудили одновременно завершить их и с Советским Союзом. И именно вплоть до 1.00 9 мая 1945 года американцы и русские настаивали на том, чтобы по истечении этого срока все передвижения по морю, включая погрузку на корабли в Курляндии и Хеле, были прекращены, а оба плацдарма одновременно были переданы русским.

Когда стали известны эти результаты переговоров, группа армий «Курляндия» и командование армейской группировки в Восточной Пруссии получили следующую радиограмму: «Все до 1.00 9 мая предоставленные возможности для эвакуации морем должны быть использованы с максимальным напряжением всех сил. Все суда должны быть задействованы вплоть до указанного срока. Дёниц».

Этого срока хватало для рейда находившихся в районе Копенгагена семи германских эсминцев и пяти миноносцев к Хелю и в Курляндию. 7 мая они сначала приняли на борт в Хеле 20 000 человек, тотчас же снялись и 8 мая доставили их в Глюксбург[45 - Глюксбург — город в Германии, в земле Шлезвиг-Гольштейн. Расположен на берегу Кильской бухты неподалеку от Фленсбурга, где в конце войны находилось правительство во главе с Дёницем, которому Гитлер передал свой пост рейхсканцлера.].

Командир соединения эсминцев — занявший место на мостике эсминца Z-38 еще в ходе предыдущих рейсов — отдал приказ подчиненным ему частям. Он призвал их в последний раз пойти на самую крайность: «Всем подразделениям, задействованным в эвакуации морем с востока: действовать в духе поставленной задачи. Торопитесь!»

Свой приказ он отдал, находясь не на берегу, в безопасном порту, но с борта флагманского эсминца, на котором он лично совершал последний рейд Второй мировой войны.

Этот последний боевой рейд совершили семь эсминцев и пять миноносцев. Это были все корабли, которые еще держались на воде. Три из них — «Карл Гастер», Т-23 и Т-28 — вечером 8 мая еще вышли в рейд на Хель. Здесь миноносец Т-28 принял на борт солдат 61-го мотопехотного полка. В небольшой корабль набилось более 2000 человек.

Т-23 в это время уже в течение часа принимал на борт солдат 232-й бригады штурмовых орудий. Как только корабль с солдатами на борту отошел от пристани, они услышали сообщение, переданное через громкоговорительную установку: «Внимание, внимание! Германия безоговорочно капитулировала!»

Из последних записей в судовом журнале миноносца Т-28 мы знаем об обстоятельствах этого рейда.






«8 мая 1945 г. 3.00. Вышли в рейд на Хель.

18.40. Военно-морской причал гавани Хеля. Принимаем 1237 солдат.

21.30. Вместе с Т-23 вышли в обратный рейс».





Оставались еще миноносцы, которые отправились в Лиепаю. Уже 3 мая — но для осуществления задуманного все равно слишком поздно — части группы армий «Курляндия» получили приказ отойти к портам Вентспилс и Лиепая, из которых должна была осуществляться эвакуация.

Все военнослужащие были участниками боев и знали о результатах переговоров о перемирии. Они прекрасно понимали, что лишь немногие из еще находящихся в Курляндии более чем 200 000 солдат смогут вернуться на родину, несмотря на то что военно-морской флот направил все имевшиеся у него транспортные средства в Восточную Пруссию и Курляндию.

В Курляндии имелись еще суда 9-й вспомогательной флотилии, которые могли бы осуществить свой последний поход. Соответствующий приказ был отдан по телеграфу «всем находящимся на акватории Балтийского моря судам»: «Вследствие изменившейся ситуации в результате капитуляции все военно-морские и вспомогательные корабли, а также торговые суда должны до 1.00 9 мая покинуть порты Курляндии и Хель. Кораблям и судам следовать в порты Киль, Эккернфёрде, Нойштадт-ан-Хольштайн. Промежуточные заходы в другие порты вследствие изменившегося положения исключены».

Согласно этому плану, должны были быть вывезены морем еще 11 400 человек из Лиепаи и 5500 человек из Вентспилса.

Запланированное число было рассчитано следующим образом: миноносцы могли принять на борт в одном рейсе по 110 человек, минные тральщики — по 140 человек, М-3 — 600 человек, каждое из рыболовных судов до 300 человек. Сторожевые катера, переоборудованные из рыболовных баркасов, — не более чем по 120 человек, артиллерийская плавучая батарея Т-34 и тяжелая канонерка «Нинбург» — по 300 человек, все морские баржи-лихтеры — по 600 человек, «Цингтау» — 2000 человек, из них 1200 раненых. Танкер «Альбрехт» должен был принять 4000 человек.

Вместимость этих судов обеспечивала эвакуацию запланированного числа солдат.

Из судов было сформировано пять отдельных караванов. Четыре из них следовали из Лиепаи, остальные суда шли из Вентспилса. Из Вентспилса вышел также еще один караван, состоявший из самых малых и тихоходных судов. Эти последние должны были прорваться сквозь русское охранение в районе Борнхольма.

Около 23.00 все караваны вышли из своих портов. Последние части сухопутных войск продолжали прибывать вплоть до 20.00. Одна часть пришла только в 22.00.

Пока шли подготовительные работы, передовые отряды русских начиная с 16.30 уже вступали в Лиепаю, после того как с группой армий «Курляндия» было подписано перемирие, вступавшее в действие с 14.00.

Ожидавшие погрузки на суда солдаты вели себя выше всяких похвал. Когда на том или ином судне уже не было мест, люди беспрекословно оставались ждать другого. С прибытием раненых из госпиталя уже погрузившиеся на судно солдаты сходили на берег, освобождая на нем место для своих раненых товарищей.

Последняя официальная радиограмма первого из выходящих из порта каравана гласила: «Командующему восточной акваторией Балтики адмиралу Пальмгрену. В 19.00 караван в составе 26 судов вышел в рейс. Вплоть до наступления темноты шли под ударами русских бомбардировщиков и штурмовиков. Бомбардировки и обстрелы из бортового оружия. Жертв нет».

В условиях постоянно плохой погоды малые суда делали все возможное, чтобы держать ход, противостоя волнам и ветру. Три судна из-за поломок моторов пришлось брать на буксир. Когда утром 10 мая затонул крупный лихтер, 500 германских солдат оказались в ледяных волнах Балтики.

На помощь им пришли минный тральщик и малый лихтер, команды которых, выбиваясь из последних сил, смогли спасти и взять на борт всех 500 человек.

Около 14.00 11 мая 1945 года караваны вошли в Кильский залив. Одиссея последних солдат, выведенных из Курляндии, подошла к концу.

Оставшиеся в Курляндии германские солдаты в 00.00 9 мая 1945 года сложили оружие. В котле осталось 42 германских генерала, 8038 офицеров и 181 032 унтер-офицера и рядовых, а также 14 000 латышских добровольцев. В последней сводке германского Генштаба воздавались воинские почести их стойкости, проявленной в ходе шести сражений невероятной напряженности.

История группы армий «Курляндия» завершилась.

Родственники попавших в плен отцов, сыновей, мужей и братьев не знали о тех нечеловеческих страданиях, которые выпали на долю тех 203 000 германских и латышских солдат, которые брели по болотам и лесам Балтии. Этот скорбный марш завершился в самых дальних уголках Советского Союза.

«И это, — сказал один из военнопленных, вернувшийся из русского лагеря только в 1955 году, — было после ада в Курляндии, в котором у нас еще были наши товарищи и фюрер, защищавшие нас, впереди же нам предстояло чистилище, пережить которое смогли очень немногие». (Пережили советский плен и вернулись домой более четырех пятых пленных немцев и их союзников, а вот из числа советских пленных умерло в плену более половины. — Ред.)

Недостает слов, чтобы в полном объеме описать все страдания, выпавшие на долю оставшихся в живых. Есть только уверенность в том, что все эти люди, которые рисковали жизнью за других, достойны нашей памяти и уважения.




Приложения


Сводки командования вермахта о ходе второго сражения в Курляндии[46 - Географические названия исправлены — с немецких на местные.]


28.10.1944 г.

После мощной артиллерийской подготовки и налета самолетов-штурмовиков неприятель предпринял ожидавшееся крупное наступление юго-восточнее Лиепаи и в районе Ауце. Все осуществленные врагом прорывы линии фронта были ликвидированы путем нанесения решительных контрударов. Потерпели неудачу также его отвлекающие удары на других участках фронта. В течение первого дня обоюдных ударов в ходе тяжелых боев были уничтожены 74 вражеских танка. Всего же сражающиеся в Курляндии части за период с 1 по 27 октября уничтожили 823 советских танка и много другого вооружения 7-го танкового корпуса (в котором по штату в 1942–1944 годах было 168 танков и САУ и в 1945 году 270 танков и САУ. — Ред.). Все атаки врага на полуострове Сворбе (Сырве) остаются безуспешными.

29.10.1944 г.

На северном участке фронта крупное сражение в районе юго-восточнее Лиепаи и под Ауце развивается с нарастающей силой. Наши героически сражающиеся войска отбивают все попытки прорыва фронта неприятелем.

В течение первых двух дней сражения в Курляндии был сбит 141 вражеский самолет.

30.10.1944 г.

В районе Ауце сосредоточенные атаки крупных сил русских также не приносят им успехов. Все повторные атаки большевиков против фронта наших войск на полуострове Сырве остаются безуспешными.

31.10.1944 г.

В Курляндии противник продолжает наступать крупными силами в районах юго-восточнее Лиепаи и под Ауце. После тяжелых боев все попытки прорыва фронта Советами были ликвидированы, при этом уничтожено 111 вражеских танков.

01.11.1944 г.

Сражение в Курляндии развивается с нарастающим ожесточением. Наши войска сдерживают натиск большевиков юго-восточнее Лиепаи и в районе Ауце, предотвращая решительной обороной все попытки прорыва. За последние три дня в воздушных боях и огнем зенитной артиллерии сбито 142 советских самолета.

02.11.1944 г.

Восточнее Лиепаи, а также в районе Ауце благодаря героической обороне наших войск потерпели неудачу все вражеские попытки прорыва фронта. Там, где врагу удалось на узких участках углубиться в нашу оборону, он был отбит или отброшен назад контрударами наших войск. На всем пространстве Восточного фронта части сухопутных сил уничтожили в течение октября 4329 танков, в том числе авиацией — 367 вражеских машин. Кроме этого, Советы потеряли 1562 самолета.

03.11.1944 г.

Вчера вследствие действенности германской обороны энергия вражеских атак заметно снизилась. Наступающие большевистские части были разбиты или вынуждены залечь.

04.11.1944 г.

В Курляндии сила вражеского наступления юго-восточнее Лиепаи продолжает ослабевать. Однако в районе Ауце большевики сконцентрированными силами при поддержке танков и артиллерии продолжают попытки прорыва линии фронта. Все они отбиты самоотверженной обороной нашей мотопехоты. Отдельные разрывы линии фронта ликвидируются.

05.11.1944 г.

В течение всего дня Советы в Курляндии безуспешно атакуют на прежних направлениях. В ходе ожесточенных оборонительных боев уничтожено 36 вражеских танков.

06.11.1944 г.

На десятый день оборонительного сражения в Курляндии потерпели поражение все попытки Советов прорвать линию фронта. Здесь был подбит 41 вражеский танк.

Дополнительно командование вермахта сообщает: в Курляндии героически сражается находящаяся на одном из самых напряженных направлений вражеского удара померанская 32-я пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта Вильгельма Беренса. (Генерал-лейтенант Беренс был кавалером Золотого немецкого креста и Рыцарского креста.)

07.11.1944 г.

Сила натиска врага юго-восточнее Лиепаи ослабевает. Однако продолжается крупное наступление Советов в районе Ауце. Наши мотопехотинцы отражают атаки врага и контрударами ликвидируют прорывы фронта.

08.11.1944 г.

Натиск врага на северном участке фронта ослаб вчера также и в районе Ауце. Там, где атаки врага продолжаются, он теперь вынужден переходить к контрударам.

Таким образом, все советские попытки прорыва потерпели крах.

В ходе двенадцатидневного ожесточенного сражения наши войска отразили натиск превосходящих большевистских сил, уничтожив при этом значительную часть советских ударных соединений, прежде всего брошенные в бой танковые части Красной армии.

В период с 26 октября по 7 ноября было уничтожено 602 вражеских танка, над районами боев сбито 239 советских самолетов, из них 110 — зенитной артиллерией военно-воздушных сил.

Сводки командования вермахта о ходе второй части второго сражения в Курляндии


20.11.1944 г.

На выступающем участке фронта юго-восточнее Лиепаи враг снова предпринял крупное наступление, поддержанное мощным артиллерийским огнем и налетами самолетов-штурмовиков. Первая наступающая волна русских разбилась о немецкую оборону. В настоящее время идет ожесточенное сражение с новыми прибывающими частями русских.

21.11.1944 г.

Попытки прорыва большевиков юго-восточнее Лиепаи в ходе второго дня сражения в результате ожесточенных боев отбиты или сорваны уже на исходных позициях.

22.11.1944 г.

На выступающем участке фронта юго-восточнее Лиепаи вчера снова отбито наступление четырех советских армий благодаря героическому сопротивлению наших дивизий и их контрударам.

23.11.1944 г.

На северном участке фронта с новой силой разгорелось оборонительное сражение восточнее Лиепаи. Все удары большевиков, вплоть до незначительных прорывов, отражены благодаря стойкости наших испытанных в бою дивизий. Вчера в Курляндии было подбито 50 вражеских танков.

Дополнение к сводке командования вермахта: в оборонительном сражении юго-восточнее Лиепаи своей выдающейся стойкостью отличился 4-й мотопехотный полк под командованием майора фон Бисмарка. На том же участке фронта штаб-ефрейтор Айль в самоотверженном порыве отразил прорыв ударной группы врага. При этом он уничтожил гранатами четырех красноармейцев, пытавшихся обойти его. В бою отважный пехотинец потерял руку.

(Клаус фон Бисмарк, еще будучи обер-лейтенантом 2-й (егерской) роты 4-го пехотного полка, получил Рыцарский крест 31 декабря 1941 года; 26 ноября 1944 года он был награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.)

25.11.1944 г.

В ходе второго крупного оборонительного сражения в Курляндии наши доблестные войска полностью отбили наступление восьми советских армий. Прорыв линии фронта, образовавшийся в ходе наступления Красной армии, после артиллерийской подготовки в 200 000 выстрелов и наступления танков, был частично ликвидирован нанесенными контрударами. Незначительные прорывы устраняются.

Дополнение к сводке командования вермахта: в ходе длящегося семь недель сражения за остров Эзель (Сааремаа) и в последних боях на полуострове Сырве при охране побережья отличились корабли военно-морского флота под командованием капитана 2-го ранга Браунайса и капитана 3-го ранга Кифера, оборонявшие сражающихся от превосходящих сил советского флота.

Особую доблесть проявили при этом экипажи наших тральщиков 9-й флотилии обеспечения под командованием капитана 3-го ранга фон Бланка. (Капитан 2-го ранга Браунайс, командир 24-й десантной флотилии, стал 28 декабря 1944 года кавалером Рыцарского креста. Капитан 3-го ранга доктор философии Эмиль Кифер получил такую же награду 3 декабря 1944 года. Он командовал 3-й флотилией тральщиков. Капитан 2-го ранга Адальберт фон Бланк, командир 9-й флотилии обеспечения, был 27 ноября 1944 года награжден Рыцарским крестом, а за день до конца войны — дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.)

«Действия этих маленьких суденышек, — рассказывал автору гросс-адмирал в отставке Карл Дёниц, — заслуживают самой высокой похвалы. Они с несказанным мужеством сделали все возможное для спасения германских солдат и гражданского населения».

26.11.1944 г.

В Курляндии крупное наступление неприятеля разбилось о стойкую оборону наших войск и распалось на несколько боев местного значения. В ходе этих боев наши части одержали новые победы.

27.11.1944 г.

В Курляндии крупное наступление неприятеля вчера было приостановлено вследствие понесенных им значительных потерь в личном составе и технике.

28.11.1944 г.

В Курляндии большевики после провала своего массированного наступления осуществляют лишь слабые попытки прорыва фронта, не приносящие им успеха.

Дополнение к сводке командования вермахта: в тяжелых оборонительных боях в Курляндии особую доблесть проявил 1-й батальон 335-го вюртембергско-баденского мотопехотного полка под командованием капитана Альма. (Капитан Альм уже был награжден 12 августа 1944 года Рыцарским крестом, когда командовал 2-м батальоном 353-го мотопехотного полка.)

29.11.1944 г.

В Курляндии провалилось слабое наступление врага. В ходе предпринятого советскими авиационными соединениями 27 ноября налета на порт Лиепаи враг вследствие хорошо организованной обороны потерял за несколько минут 12 самолетов и был вынужден неприцельно сбросить бомбовый груз.

30.11.1944 г.

В ходе второго оборонительного сражения в Курляндии части германских вооруженных сил под командованием генерал-полковника Шёрнера и добровольцы из войск снова добились полного успеха. Об их стойкость разбился удар 70 советских стрелковых дивизий и многочисленных танковых частей, которые с 19 по 25 ноября при сильной поддержке артиллерии и самолетов-штурмовиков пытались прорвать наш фронт.

С 19 по 25 ноября большевики потеряли 158 танков, а также 34 самолета и понесли тяжелые потери в личном составе и технике.

Сводки командования вермахта о ходе третьего сражения в Курляндии


22.12.1944 г.

В Курляндии ранним утром прошлого дня юго-восточнее и южнее Салдуса после мощной артподготовки враг снова перешел в наступление. Уже в третий раз сражающиеся там дивизии сдерживают натиск Советов. Лишь на отдельных участках фронта наступающим удалось совершить незначительные прорывы линии фронта, вокруг которых продолжаются тяжелые бои.

Германские самолеты-штурмовики поддерживают бои наземных сил.

23.12.1944 г.

В Курляндии Советы продолжают свои попытки прорыва нашего фронта, бросая в бой все имеющиеся в их распоряжении силы. Наступающие вновь несут тяжелые потери, поскольку наши войска одерживают в этом оборонительном сражении полный успех. В прорывах на отдельных участках фронта продолжаются упорные бои. На участке фронта у побережья южнее Лиепаи наша мотопехота мощным ударом нанесла поражение силам противника и после их уничтожения выровняла германскую линию фронта. Взяты трофеи и многочисленные пленные.

24.12.1944 г.

В ходе сражения в Курляндии, которое развертывается прежде всего южнее и юго-западнее Салдуса, за три первых дня боев наши части уничтожили 123 вражеских танка. Западнее Елгавы наши части прикрытия сорвали планы прорыва многократно превосходящих сил большевиков.

За два последних дня боев части ПВО люфтваффе и ВВС сбили 142 советских самолета, причем большую часть из них над районом боев в Курляндии.

25.12.1944 г.

На протяжении четвертого дня оборонительного сражения в Курляндии наши части продолжали удерживать линию фронта севернее Салдуса и севернее Добеле, отбивая безрезультатные попытки прорыва фронта наступающими большевистскими дивизиями.

26.12.1944 г.

В Курляндии враг расширяет область своего наступления вплоть до района севернее Вайнеде. Как и на ранее обозначенных основных направлениях ударов южнее Салдуса и севернее Добеле, он не добился здесь никакого стоящего упоминания успеха.

27.12.1944 г.

В Курляндии снова иссякает крупное наступление вражеских войск.

Дополнение к сводке командования вермахта: в тяжелых оборонительных боях в Курляндии воинскую доблесть проявили 205-я пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта фон Меллентина и 19-я добровольческая дивизия СС под командованием группенфюрера СС и генерал-лейтенанта войск СС Штреккенбаха.

28.12.1944 г.

В Курляндии Советы, подтянув подкрепления, продолжают свое наступление на прежних участках. Несмотря на незначительную пространственную потерю севернее Добеле, основная полоса боев вчера также осталась в наших руках. В ходе тяжелых оборонительных боев 26 и 27 декабря было подбито 210 вражеских танков.

Дополнение к сводке командования вермахта: в напряженных боях третьего сражения в Курляндии выдающуюся стойкость проявили северогерманская 225-я пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта Риссе и померанская 12-я танковая дивизия под командованием генерал-лейтенанта барона фон Боденхаузена.

29.12.1944 г.

В Курляндии большевики продолжают развивать крупное наступление. Части сухопутных сил, войска СС и латышские добровольческие части отражают удары наступающих при сильной поддержке артиллерии и танков советских дивизий и в тяжелых, но успешных боях уничтожают многочисленные танки неприятеля.

Дополнение к сводке командования вермахта: в ходе оборонительных боев в Курляндии особенно отличились в обороне и в контрударах среднегерманская 31-я народно-гренадерская дивизия под командованием генерал-майора фон Штольцмана и вюртембергско-баденская 215-я пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта Франкевица. Последняя только за период с 21 по 27 декабря отразила 111 (!) вражеских атак, большая часть из которых была нанесена силами от батальона до полка.

30.12.1944 г.

В Курляндии основным районом тяжелых оборонительных боев на вчерашний день является пространство севернее Добеле. Наши части, проявляя образцовую стойкость, отражают все атаки врага, так что ему приходится оставаться на исходных рубежах, удерживаемому там артиллерийским обстрелом.

31.12.1945 г.

После десяти дней ожесточенных боев напряжение третьего сражения в Курляндии вчера спало. Там, где враг прекратил свои атаки, он находится в досягаемости нашего огня.

01.01.1945 г.

В Курляндии неприятель предпринимает атаки только в районе северо-западнее Добеле. Наши дивизии в ходе напряженных боев отразили все попытки прорыва большевиками нацией линии фронта, осуществленные после мощнейшей артподготовки. Враг понес при этом значительные потери.

В течение одиннадцати дней тяжелых боев сражавшиеся под командованием генерал-полковника Шёрнера части сухопутных сил, войск СС и латышские добровольцы СС, поддержанные авиацией и подразделениями ПВО, отразили натиск 46 стрелковых дивизий и 23 формирований танков и самоходных артиллерийских орудий. Благодаря стойкости командования, частей и соединений фронт в Курляндии прочно удерживался ими и, несмотря на незначительные потери, остался в наших руках. С 21 по 31 декабря было уничтожено 513 танков, а также взято в качестве трофеев 79 орудий и 247 пулеметов. Потери врага чрезвычайно велики. В ходе боев артиллерия ПВО люфтваффе сбила 112 советских самолетов. Еще 145 самолетов были сбиты нашими летчиками-истребителями.

Итоговая сводка


В настоящее время в Курляндии установилось затишье в боевых действиях, которое будет использовано обеими сторонами для восстановления сил и пополнения личного состава частей и соединений, причем прежде всего для Красной армии, которая это может сделать, черпая из бесконечного числа боеготовых дивизий.

Для германской стороны это возможно осуществить в весьма ограниченных масштабах, прежде всего за счет возвращения выздоравливающих в их родные части.

Это не может даже хоть в какой-нибудь части возместить потери, так как 16-я армия в этом последнем сражении 1944 года потеряла 15 237 человек погибшими, ранеными и пропавшими без вести.

18-я армия потеряла «всего» 11 907 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Это количество никак не может быть скомпенсировано, что означает — группа армий «Курляндия» значительно ослаблена за последний год войны.

Здесь необходимо заметить, что группа армий «Север» 25 января 1945 года была преобразована в группу армий «Курляндия».

1 января 1945 года генерал-полковник Фердинанд Шефнер стал 23-м германским солдатом, награжденным бриллиантами к Рыцарскому кресту с дубовыми листьями и мечами.

Таким образом он, наряду с самой высокой наградой периода Первой мировой войны — орденом «За заслуги» (неофициальное название — «Голубой Макс») — получил также и самую высокую награду Второй мировой войны.

16 января Шёрнер был приглашен в берлинскую рейхсканцелярию. В тот же день ему сообщили, что Гитлер сместил генерал-полковника Харпе с поста командующего группой армий «А» (позднее получившей название группа армий «Центр») и назначил на его место Шёрнера. Теперь Шёрнеру предстояло вывести из тяжелой ситуации группу армий «Центр» и остановить широкое наступление русских на участке фронта между городами Ченстохова и Лодзь.

Новым командующим войсковой группировкой «Курляндия» стал генерал-полковник Лотар Рендулич, до этого бывший командующим 20-й горной армией в Норвегии. Он назначил новым начальником штаба войсковой группировки «Курляндия» генерал-майора Фёрча. До этого Фёрч был начальником штаба 18-й армии.




К этому же периоду времени относится и введение нарукавной нашивки «Курляндия» как отличительного знака для всех солдат, сражавшихся на Курляндском плацдарме. Нашивка была изготовлена одной из латышских фирм, расположенной в Голдингене (Кулдига), латышскими женщинами. Она имела в длину 38 сантиметров, делалась из серебряно-черной материи и имела на одном конце изображение герба великого магистра, а на другом — головы лося, как и на гербе города Елгавы. Посередине располагалась надпись «Kurland».




Приведем данные о составе группы армий «Курляндия» на январь 1945 года.

Сухопутные войска насчитывали более 375 000 человек.

Военно-воздушные силы — 20 500 человек.

Войска СС и полиция — 12 000 человек.

Гражданские служащие и добровольцы — 10 000 человек.

Таким образом, общая численность составляла 399 500 человек (против около 430 тысяч Красной армии. — Ред.). В их распоряжении находилось: 10 050 единиц транспортных средств в сухопутных силах, 2265 в ВВС. Число лошадей составляло 8779 голов. При войсковой группировке насчитывалось около 10 000 военнопленных.

Сводки командования вермахта о ходе четвертого сражения в Курляндии (с 24 января по 3 февраля 1945 года)


24.01.1945 г.

В Курляндии Советы после мощной артподготовки предприняли наступление силами многочисленных стрелковых дивизий и танков, нанося основные удары юго-восточнее Лиепаи, а также южнее Салдуса и северо-западнее Добеле. Вражеский натиск разбился о стойкость сражающихся там наших войск. В тяжелых боях был уничтожен 101 советский танк.

25.01.1945 г.

На Курляндском фронте враг, введя в бой свежие силы, при поддержке танков продолжает наступать, снова нанося удары в направлении юго-восточнее Лиепаи. Эти удары в основном отражаются, незначительные прорывы ликвидируются. В этих тяжелых сражениях было подбито 52 танка.

26.01.1945 г.

На Курляндском фронте потерпели неудачу все попытки прорыва большевиками линии обороны в направлении на Лиепаю, так же как и сильные атаки южнее Салдуса и северо-западнее Добеле разбились о непреклонную стойкость наших войск, уничтоживших в боях 79 танков.

Зенитная артиллерия и самолеты-штурмовики нанесли Советам значительный урон, подбив 45 танков и 47 орудий и уничтожив 287 грузовиков.

27.01.1945 г.

На Курляндском фронте после тяжелых боев не достигли цели удары большевиков, направленные юго-восточнее Лиепаи, разбившись о стойкость нашей обороны.

28.01.1945 г.

На пятый день оборонительного сражения в Курляндии ослаб натиск советского наступления вследствие понесенного врагом урона. Его удары в направлении на Лиепаю и Салдус успеха не принесли. На этих направлениях было уничтожено 26 танков.

Крупные формирования германских истребителей и штурмовиков, вступив в бой в зимних сражениях на Востоке, вывели из строя 29 танков, уничтожили 675 моторных и гужевых транспортных средств, а также 28 орудий, нанесли значительные потери пехотным колоннам Советов.

29.01.1945 г.

На Курляндском фронте значительно ослаб натиск Советов. Все предпринятые неприятелем атаки южнее Салдуса были отбиты.

Дополнение к сводке командования вермахта: особой отвагой отличился капитан Эверлинг, командир роты одного из танковых полков. Ворвавшись с пятью танками на исходный рубеж танкового соединения русских, он уничтожил 17 танков противника. (Доктор наук Поль Вольфганг Эверлинг, командир 3-й роты 36-го танкового полка, был 10 февраля 1945 года награжден за этот рейд Рыцарским крестом.)

30.01.1945 г.

На Курляндском фронте ведутся бои местного значения.

31.01.1945 г.

Возобновившиеся попытки прорыва фронта большевиками в Курляндии остаются безуспешными.

01.02.1945 г.

На Курляндском фронте наши части отбивают многочисленные атаки большевиков.

04.02.1945 г.

В Курляндии неприятель продолжает наносить удары в направлении на Лиепаю. В бои вводятся только что подтянутые пехотные и танковые подразделения врага. Юго-западнее Салдуса его натиск ослаб… На обоих участках фронта вражеский натиск значительно ослаб после потери более 40 танков, уничтоженных нашими обороняющимися дивизиями.

05.02.1945 г.

Боевые действия в Курляндии затихли вследствие значительных потерь, понесенных в предшествующий период.

Сводки командования вермахта о ходе пятого сражения в Курляндии (с 20 февраля по 15 марта 1945 года)


20.02.1945 г.

В Курляндии попытки большевиков прорвать фронт на большой протяженности вчера также разбились о стойкость наших частей.

21.02.1945 г.

Юго-восточнее Лиепаи большевики перешли в наступление на широком фронте. Их попытки прорвать фронт на Лиепаю были на основном участке фронта отбиты.

22.02.1945 г.

Наши воины в Курляндии, действенно поддержанные зенитной артиллерией и частями авиации, отразили все многочисленные попытки врага прорвать фронт юго-восточнее Лиепаи и северо-западнее Добеле. Противник потерял здесь в течение двух последних дней 141 танк и 63 самолета.

23.02.1945 г.

Также и в районе южнее Лиепаи и Тукумса наши доблестные курляндские части вчера отбили все сосредоточенные атаки большевиков, уничтожив при этом много вражеских танков, и молниеносным ударом отбили у противника ранее потерянную территорию.

24.02.1945 г.

В ходе пятого сражения в Курляндии Советам также и вчера не удалось добиться решающего успеха. В боях было уничтожено 62 вражеских танка и 26 самолетов.

25.02.1945 г.

Юго-восточнее Лиепаи атаки большевиков происходят с куда меньшей решительностью, чем в предыдущие дни. Наши части отбили все атаки и уничтожили 23 танка.

26.02.1945 г.

Юго-восточнее Лиепаи все попытки прорыва врагом линии фронта снова разбились о стойкость наших испытанных в боях курляндских дивизий.

27.02.1945 г.

В Курляндии седьмой день оборонительного сражения также завершился полным успехом обороны на участке фронта юго-восточнее Лиепаи.

28.02.1945 г.

На Курляндском фронте наступление советских войск юго-восточнее Лиепаи потеряло свой натиск и размах. Атаки, осуществляемые все еще имеющимися у врага силами, в течение вчерашнего дня отбиты без значительных территориальных потерь.

01.03.1945 г.

Под впечатлением от выдающихся оборонительных успехов наших несокрушимых дивизий в ходе пятого сражения в Курляндии неприятель вчера прекратил безрезультатные попытки прорыва в направлении на Лиепаю, при осуществлении которых большевики за восемь дней боев потеряли 19 000 человек, 301 танк и значительное число орудий.

04.03.1945 г.

В Курляндии юго-восточнее Лиепаи неприятель после мощной артподготовки снова возобновил свое наступление, однако после незначительных первоначальных успехов практически не продвинулся вперед.

05.03.1945 г.

Наступление русских войск в Курляндии захватило также и район юго-восточнее Салдуса. Их натиск, при незначительных территориальных потерях, был отбит в ожесточенном ближнем бою; попытки же прорыва фронта неприятелем юго-восточнее Лиепаи снова потерпели неудачу, враг при этом понес значительные потери.

Дополнение к сводке командования вермахта: лейтенант Брандт, командир эскадрильи истребителей, несмотря на тяжелое увечье (ампутированная нога до колена заменена протезом), над Курляндией добился крупного успеха во время боевого вылета 3 марта. Бомбовым ударом он подбил 3 танка Т-34, штурмовкой с пикирования поджег 20 грузовиков и сбил в воздушном бою 3 вражеских самолета. (Пауль Брандт, будучи пилотом 54-й истребительной эскадры, был награжден 5 сентября 1944 года Рыцарским крестом.)

06.03.1945 г.

В Курляндии также попытки Советов прорвать фронт юго-восточнее Лиепаи потеряли размах под впечатлением от нашей стойкости в обороне. Юго-восточнее Салдуса Советы продолжают свое наступление, но все их попытки осуществить глубокий прорыв нашей линии обороны остаются безрезультатными.

Дополнение к сводке командования вермахта: в Курляндии решительными действиями и высоким наступательным духом отличился обер-лейтенант Хейдук, командир роты 1-го батальона 44-го мотопехотного полка. Вместе с восемью солдатами он отбил у врага важную высоту, шесть раз переходившую из рук в руки, закрепился на ней и отбил все вражеские атаки. (Вернер Хейдук был награжден Рыцарским крестом 3 марта 1945 года. В первых числах мая он погиб под Мекленбургом в звании капитана.)

07.03.1945 г.

Основные бои оборонительного сражения в Курляндии вчера также происходили в районе восточнее Салдуса. Несмотря на высокую насыщенность вражеских частей личным составом и боевой техникой, их успехи ограничились лишь незначительными прорывами нашей линии обороны. Юго-восточнее Лиепаи натиск советского наступления ослаб.

В воздушных боях последних двух дней Советы потеряли 46 самолетов.

08.03.1945 г.

Оборонительное сражение в Курляндии продолжает вестись в районе восточнее Салдуса, где наши испытанные в боях войска отбили все предпринятые врагом попытки прорыва.

09.03.1945 г.

Наши части в Курляндии оказывают восточнее Салдуса стойкое сопротивление попыткам прорыва линии фронта, предпринимаемым советскими войсками при сильной поддержке штурмовой авиации.

10.03.1945 г.

Наша курляндская группировка восточнее Салдуса с неизменной отвагой отражает наступление 22-й армии Советов.

11.03.1945 г.

Продолжающиеся мощные атаки противника в районе юго-восточнее Салдуса вчера также разбились о несокрушимую стойкость нашей курляндской группировки.

12.03.1945 г.

Сражение в Курляндии в районе юго-восточнее Салдуса разворачивается с неослабевающим напряжением. Незначительные прорывы Советов достигаются ими за счет крупных потерь в личном составе и технике. Кроме прочего, было сбито 65 советских самолетов.

13.03.1945 г.

На десятый день оборонительного сражения в Курляндии все попытки 22-й армии Советов прорвать нашу линию обороны юго-восточнее Салдуса не принесли наступавшим никакого территориального успеха. С начала наступления в этом районе было уничтожено 205 вражеских танков.

14.03.1945 г.

Мощь советских атак в Курляндии вследствие высоких потерь противника и начинающейся распутицы спадает также и в районе Салдуса. Многочисленные единичные удары разбиваются о непреклонную стойкость наших войск.

15.03.1945 г.

Несокрушимость германской обороны в ходе пятого сражения в Курляндии вынудила противника прекратить свои попытки прорыва фронта также и в районе Салдуса.

Сводки командования вермахта о ходе шестого сражения в Курляндии (с 18 по 27 марта 1945 года)


18.03.1945 г.

На Курляндском фронте враг, наряду с до сих пор основным направлением восточнее Салдуса, предпринял, после мощной артподготовки, также и наступление юго-западнее города. После незначительного продвижения он был остановлен.

19.03.1945 г.

На главных направлениях ударов в оборонительном сражении в Курляндии наступление врага вчера разбилось о стойкость нашей обороны. Большевики понесли значительный урон в личном составе и потеряли за два дня боев 92 танка. Также вчера над Восточным фронтом действиями авиации и огнем зенитной артиллерии было сбито 45 советских самолетов.

20.03.1945 г.

В Курляндии наши дивизии ведут напряженное оборонительное сражение по обе стороны от Салдуса, отражая удары большевистской армии прорыва, нанося огнем и контрударами значительные потери противнику. Вчера Советы потеряли здесь 84 самолета.

21.03.1945 г.

В Курляндии наши доблестные части добились полного оборонительного успеха юго-восточнее Салдуса, а также мощным контрударом заставили советские ударные части, после незначительного захвата территории, остановиться восточнее этого города. Отвлекающая атака противника юго-восточнее Лиепаи и южнее Тукумса успеха не достигла.

22.03.1945 г.

Наши сражающиеся в Курляндии части вчера по обе стороны от Салдуса остановили стремительный прорыв большевиков, нанеся им значительные потери в технике. Северо-западнее Добеле наступающие Советы не смогли продвинуться далее главной полосы обороны.

23.03.1945 г.

В Курляндии продолжавшие до сих пор на основных направлениях наступать Советы вследствие значительных потерь перешли к обороне. Авиационные части и зенитная артиллерия поддерживали действия сухопутных сил на Восточном фронте, уничтожив при этом еще 42 танка и 64 самолета противника.

24.03.1945 г.

В Курляндии юго-западнее Салдуса продолжающиеся с ослабевающей силой атаки большевиков остаются без успеха, тогда как северо-восточнее города и западнее Добеле отдельные прорвавшиеся части врага успешно уничтожаются в ожесточенных боях.

25.03.1945 г.

В Курляндии большевики возобновили свое наступление юго-восточнее Лиепаи. Однако их незначительные прорывы остаются безуспешными. Северо-восточнее Салдуса и северо-западнее Добеле, несмотря на неослабевающий натиск, Советам не удается расширить занимаемую ими территорию.

26.03.1945 г.

Возобновившиеся атаки противника восточнее Лиепаи успеха не приносят. Северо-восточнее Салдуса и северо-западнее Добеле наши доблестные части добились полного успеха в обороне и нанесли Советам крупные потери.

27.03.1945 г.

В Курляндии наши дивизии отбили все многочисленные атаки неприятеля численностью до батальона. Самолеты-штурмовики в акватории порта Паланги потопили один торпедный катер противника и подожгли другой.

28.03.1945 г.

Ограничив свои действия слабыми ударами восточнее Лиепаи, неприятель в то же время усилил свои атаки северо-восточнее Салдуса и северо-западнее Добеле. Все эти атаки разбились о стойкую оборону наших частей.

29.03.1945 г.

В Курляндии были отбиты сильные удары противника, нанесенные им восточнее Лиепаи и северо-западнее Салдуса. Продолжаются бои в полосе прорыва фронта под Добеле.

30.03.1945 г.

Наши части в Курляндии отразили сильные удары Советов северо-западнее Добеле и в многодневных боях уничтожили введенные противником в борьбу войска восточнее Вентспилса.

Дополнение к сводке командования вермахта: в тяжелых боях западнее Добеле образцовую стойкость и мужество проявили капитан Генрих Швёппе и 19 рядовых горнострелкового батальона. В сражении за один важный населенный пункт батальон отразил 11 (!) атак значительно превосходящего его противника, отстоял населенный пункт и нанес противнику значительный урон. (Капитан Швёппе, командир 21-го батальона, был 26 марта 1945 года награжден Рыцарским крестом.)

31.03.1945 г.

В обстановке усиливающейся распутицы на театре военных действий в Курляндии противник продолжает наносить свои удары только северо-западнее Добеле без сколько-нибудь значительных успехов.




Дальнейшие сводки командования вермахта из Курляндии вплоть до конца войны:

02.04.1945 г.

Осуществленное новыми силами наступление врага северо-восточнее Добеле разбилось о решительное сопротивление наших курляндских соединений.

03.04.1945 г.

В Курляндии многочисленные атаки Советов силами численностью до батальона северо-западнее Добеле остаются безрезультатными.

04.04.1945 г.

Северо-западнее Добеле потерпели неудачу повторные атаки большевиков.

05.04.1945 г.

Также и в Курляндии все повторные атаки врага северо-западнее Добеле остались безрезультатными.

Дополнение к сводке командования вермахта: подполковник Вернер Кюн, командир 174-го мотопехотного полка, проявив отвагу, предотвратил прорыв фронта неприятелем северо-западнее Добеле. Когда советские пехотинцы прорвались к КП полка, он, собрав все имеющиеся в наличии силы, лично повел бойцов в контратаку и решительными действиями оттеснил врага на прежние позиции. (Подполковник Вернер Кюн, начальник штаба 32-й пехотной дивизии, с 19 августа 1944 года был кавалером Золотого немецкого креста.)

06.04.1945 г.

Дополнение к сводке командования вермахта: в ходе сражения в Курляндии много раз испытанный в бою ротмистр Бруно Рихтер, командир 24-го пехотного батальона, всего лишь с 6 солдатами своего батальона решительным контрударом ликвидировал прорыв врага и тем самым предотвратил прорыв линии фронта большевиками. (Ротмистр Бруно Рихтер, будучи заместителем командира 24-го стрелкового батальона, 26 ноября 1944 года был награжден Рыцарским крестом. А 8 апреля 1945 года он, уже будучи командиром этого батальона, был награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.)

09.05.1945 г.

Подобно передовому бастиону, наши армии в Курляндии, сражаясь под командованием испытанного в боях генерал-полковника Хильперта, в течение многих месяцев связывали боевыми действиями намного превосходящие их численно (почти равные по численности. — Ред.) советские стрелковые и танковые части и соединения и в ходе шести сражений покрыли себя неувядаемой славой. Они отметали всякое преждевременное предложение о сдаче. В полном порядке эвакуировались на Запад еще исправными самолетами только раненые и многодетные отцы семейств. Штабы и офицеры оставались при своих частях. В полночь, согласно подписанным условиям, германская сторона прекращает военные действия и всякое передвижение.

Последняя сводка командования вермахта


09.05.1945 г.

С полуночи на всех фронтах замолчало оружие. По приказу гросс-адмирала (Дёница. — Ред.) вермахт прекратил бессмысленную борьбу. Тем самым окончена длившаяся почти шесть лет война. В ней нам было суждено одержать крупные победы, но также и тяжкие поражения. Перед лицом огромного превосходства противника вермахт с честью складывает оружие. Германский солдат, верный своей присяге, жертвовавший всем ради своего народа, заслужил его вечную память. Родина до последней минуты всеми силами поддерживала его, также идя на тягчайшие жертвы.




Исключительное единство фронта и тыла еще найдет в будущем свое достойное признание.




Труды и жертвы германских солдат на земле, на воде и в воздухе снискали уважение даже наших врагов. Поэтому каждый солдат вправе честно и с гордостью сложить оружие и в эти тяжелые часы нашей истории вернуться к созидательному труду на благо своего народа.




В этот трудный час вермахт благодарит всех солдат, уцелевших в боях с врагом.

Карл Дёниц, гросс-адмирал




Иллюстрации















































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































































notes



Примечания





1


Курляндия (Курземе) — старое название области Латвии к западу и юго-западу от Рижского залива. С древнейших времен была населена летто-литовскими племенами. В XIII в. захвачена Ливонским орденом. В 1561–1795 гг. большая часть Курляндии входила в состав Курляндского герцогства, затем присоединенного к России и образовавшего Курляндскую губернию. (Здесь и далее примеч. пер., кроме особо оговоренного случая.)




2


Эстляндия — историческое название северной части Эстонии.




3


Эргли — поселок городского типа в Мадонском районе Латвии, на реке Огре, в 102 километрах к юго-востоку от Риги.




4


Растенбург, ныне Кентшин — город в Польше, входит в Варминско-Мазурское воеводство, Кентшинский повят. В годы Второй мировой войны рядом с городом располагалась ставка Гитлера «Вольфшанце» — «Волчье логово».




5


Фрегаттен-капитан — звание в ВМФ Германии, соответствующее капитану 2-го ранга Советской армии.




6


Динамюнде — крепость (ныне в черте Риги), с 1893 по 1917 г. Усть-Двинск, ныне Даугавгрива.




7


Капитан цур-зее — звание в ВМФ Германии, соответствующее капитану 1-го ранга.




8


Корветтен-капитан — звание в ВМФ Германии, соответствующее капитану 3-го ранга.




9


Голдап — польский город на границе с Калининградской областью России.




10


Имеются в виду «десять сталинских ударов» Красной армии в 1944 г. — ряд крупнейших стратегических операций, составивших кампанию 1944 г. — года решающих побед СССР над фашистской Германией в период Великой Отечественной войны.




11


Шлок — город в современной Латвии (в составе Юрмалы) в 32 километрах от Риги и 5 километрах от Рижского залива.




12


Общее руководство операциями Прибалтийских фронтов осуществлял представитель Ставки Верховного главнокомандования Маршал Советского Союза A.M. Василевский.




13


Шаулен — немецкое название города Шяуляя в современной Литве.




14


«Вольфшанце» («Волчье логово») — ставка Гитлера под Растенбургом в Восточной Пруссии (ныне находится на территории Польши).




15


«Гром» (нем.).




16


Ныне поселок Джуксте в Джукстской волости Тукумского района Латвии.




17


Балдоне — ныне поселок в Баусском районе в 33 километрах от Риги.




18


Немецкий орден в русской историографии более известен как Тевтонский орден. Римский папа Климент III утвердил орден как «fratrum Theutonicorum ecclesiae S. Mariae Hiersolymitanae» (Братство Тевтонской церкви Святой Марии Иерусалимской) своей папской буллой от 6 февраля 1191 г.

5 марта 1196 г. в храме Акры состоялась церемония реорганизации ордена в духовно-рыцарский орден. На церемонии присутствовали магистры госпитальеров и тамплиеров, а также светские и духовные лица Иерусалима. Папа Иннокентий III подтвердил это событие буллой, датированной 19 февраля 1199 г., и определил задачи ордена: защита немецких рыцарей, лечение больных, борьба с врагами католической церкви. Орден был подвластен папе римскому и императору Священной Римской империи.




19


Семигалия, Земгале, или Земгалия — одна из пяти исторических областей Латвии, названная по древнему балтийскому племени земгалов. В Средние века Семигалия была частью Курляндии и в ее составе стала составной частью Латвии. В 1795–1917 гг. — восточная часть Курляндской губернии Российской империи.




20


С третьим разделом Польши (1795) ленная зависимость Курляндии от Польши прекратилась, и на ландтаге в Митаве, в том же 1795 г., Курляндия была присоединена к России.




21


Урицк — с 1918 г. название поселка Лигово Ленинградской области, ныне включен в состав Красносельского района Санкт-Петербурга.




22


Пелчи — населенный пункт в Кулдигском районе Латвии.




23


Здесь Мемель — немецкое название реки Неман (не путать с городом Мемель — ныне Клайпеда).




24


Данциг — ныне город Гданьск в Польше.




25


Готенхафен — ныне город Гдыня в Польше.




26


Так у автора. (Примеч. ред.)




27


Пиллау — ныне город Балтийск в Калининградской области России.




28


Имеются в виду Sturmgewehr 44, в русской классификации — автомат.




29


Германская 88-мм зенитка (FLAK 36/37) часто использовалась также в качестве противотанкового орудия и полевой пушки.




30


Сталиногорск — название города Новомосковска Тульской области в 1934–1961 гг.




31


По всей вероятности, имеется в виду «Моран-Солнье» MS.406 — одноместный французский истребитель Второй мировой войны. На вооружение ВВС Франции самолет поступил в феврале 1939 г. В боевых действиях применялся с мая 1940 г. во время Французской кампании. В качестве учебного использовались до 1947 г.




32


Евер — город в Германии, районный центр, расположен в земле Нижняя Саксония близ Вильгельмсхафена.




33


Штольп — ныне город Слупск в Польше, до 1945 г. принадлежал Германии.




34


Тракенен — ныне поселок Ясная Поляна в Нестеровском районе Калининградской области РФ.




35


«Параша» или «корыто» — обиходное армейское название открытого колесного вездехода германской армии в период Второй мировой войны.




36


«Крыса» — обиходное название советских истребителей И-16, применявшееся немецкими летчиками. В 1943 г. уцелевшие И-16 применялись редко — как штурмовики.




37


Вероятно, имеется в виду населенный пункт Городок в Витебской области Белоруссии.




38


Цинтен — с 1946 г. Корнево, поселок в Багратионовском районе Калининградской области. До войны имел статус города. Расположен в нескольких километрах от границы с Польшей. Поселок стоит на небольшой реке Корневке.




39


Думпью — хутор в Валкском районе Латвии.




40


Виесате — река в Тукумском районе Латвии, приток Абавы.




41


Минный прорыватель (прорыватель минных заграждений) — специальное судно повышенной живучести и непотопляемости для создания проходов (фарватеров) в минных заграждениях. С середины 70-х гг. в составе флотов минных прорывателей нет.




42


Сталино — название бывшей Юзовки с 1924 по 1961 г. Ныне город Донецк.




43


Свинемюнде — ныне город Свиноуйсце в Польше.




44


Хель — ныне коса Межея-Хельска, выдающаяся с западного побережья в глубь Гданьского залива.




45


Глюксбург — город в Германии, в земле Шлезвиг-Гольштейн. Расположен на берегу Кильской бухты неподалеку от Фленсбурга, где в конце войны находилось правительство во главе с Дёницем, которому Гитлер передал свой пост рейхсканцлера.




46


Географические названия исправлены — с немецких на местные.